Пограничный городок. Китайская проза XX века — страница 54 из 54

– Это моя супруга. Так что можешь поздравить!

– Правда? Когда же вы поженились?

Лююань пожал плечами:

– Мы дали объявление в китайских газетах. Знаешь, сколько происходит путаницы, когда люди женятся во время войны…

Люсу не поняла, о чем они говорили. Между тем Сахеини расцеловала обоих. Застолье было скромным, Лююань заметил, что суп с устрицами теперь для них роскошь. С тех пор Сахеини в их дом больше не заглядывала.

Проводив гостью, Люсу стояла на пороге. Сзади пристроился Лююань и, соединив свои ладони с ее, спросил:

– А когда мы поженимся?

Услышав это, Люсу промолчала, она лишь опустила голову и заплакала. Лююань потянул ее руку:

– Давай сделаем это, пойдем и прямо сегодня подадим заявление. Или, может, ты хочешь подождать, пока мы вернемся в Шанхай, чтобы там сыграть пышную свадьбу с друзьями и родственниками?

– Эти люди, да сдались они нам! – Она рассмеялась, прижавшись к нему.

Лююань, погладив ее по лицу, пожурил:

– Ты если не плачешь, то смеешься!

Они вместе пошли в город. Дойдя до самой высокой точки, дорога неожиданно резко пошла под гору, и их взору открылся унылый пейзаж – блеклое, пропитанное влагой небо. Над железной дверью они увидели эмалевую вывеску: «Дантист Чжао Сянцин». От сильных порывов ветра крючки, на которых крепилась вывеска, позвякивали, за вывеской же не было видно ничего, кроме безбрежного неба.

Лююань остановился и долго смотрел вдаль. От этой жуткой картины его вдруг охватил озноб, и он повернулся к Люсу:

– Сейчас ты должна наконец поверить, что все, что касается жизни и смерти, предопределено свыше. Что в этом мире может зависеть от нас? Если бы во время бомбежки все закончилось бы по-другому…

– И ты до сих пор говоришь, что от нас ничего не зависит! – рассердилась Люсу.

– Да я вовсе не иду на попятный, – улыбнулся Лююань, – я просто хочу сказать, что… – Взглянув на нее, он рассмеялся: – Ну все, молчу, молчу.

Они пошли дальше, и Лююань снова заговорил:

– Словно по волшебству в нас проснулась настоящая любовь друг к другу!

– Ты ведь давно уже говорил, что любишь меня.

– То не считается, – сказал Лююань, – раньше мы были так увлечены разговорами о любви, что на саму любовь у нас не находилось времени.


Когда объявление о свадьбе напечатали в газете, их поспешили поздравить супруги Сюй. Поскольку во время осады они сами переехали в безопасный район, бросив ее на произвол судьбы, Люсу была им не очень рада, но все равно приняла гостей с улыбкой. Лююань организовал праздничный стол, пригласил знакомых. Вскоре сообщение между Гонконгом и Шанхаем восстановилось и они возвратились в Шанхай.

В семейный особняк Люсу наведалась только раз, опасаясь пересудов со стороны многочисленных домочадцев. Но неприятностей она все равно не избежала. Дело в том, что Четвертая госпожа решила-таки развестись с Четвертым господином, и виновницей этого все негласно считали Люсу. Ведь Люсу женилась после развода, да еще и удачно, неудивительно, что окружающие решили последовать ее примеру.

Люсу сидела на корточках в тени лампы и зажигала курительную свечу от комаров. Вспомнив Четвертую госпожу, она тихо усмехнулась.

Лююань теперь никогда над ней не подшучивал. Свои остроты он оставил для других женщин. Тут было чему радоваться – это означало, что он стал относиться к ней как к члену своей семьи – как к настоящей супруге. Однако Люсу все равно немного грустила.

Падение Гонконга помогло ей осуществить мечту. Но кто знает наверняка, что в этом непредсказуемом мире есть причина, а что – следствие? Кто знает? Может быть, именно для того, чтобы помочь ей, был разрушен огромный город. Тысячи человек умерли, еще тысячи остались страдать, мир потрясли великие изменения… Но Люсу совершенно не чувствовала, что сыграла в истории какую-то особую роль. Она лишь рассмеялась, встала и ногой задвинула курительницу под стол.

Легендарные красавицы, что разрушали страны и города, похоже, все были такими.

И все вокруг – это тоже легенда, без конца и без края. Приглушенная тягучая мелодия в ночи, сияющей мириадами огней, то удалялась, то приближалась, навевая непередаваемую тоску – такую, о которой лучше и не спрашивать!


Перевод О. П. Родионовой