, тот явно испытал облегчение, — а Саймон снова пережил страх при мысли, что силы мрака могут нанести последний отчаянный удар, чтобы не дать им уйти, и трос оборвется. Закрыв глаза, он дважды прочел "отче наш", и когда снова открыл их, увидел яркий солнечный свет. Все рванулись наружу, бросая в ящик ненужные шлемы.
— Саймон… — Андреа хотела что-то сказать, но ее перебил, оттесняя спиной, рослый гид.
— Ну спасибочки, мистер, прямо не знаю, как вас благодарить — там под землей от ваших молений у всех душа в пятки ушла! Вы что, поп или просто святоша?
— Я священник, — в голосе Саймона слышалось достоинство и в то же время раздражение.
— Ну и что?! Нечего было причитать во весь голос!
— А я убежден, это было необходимо, — Рэнкин холодно взглянул на гида. — И вы, друг мой, знаете об этом не хуже меня. Ваши слова о ветре в подземных выработках вряд ли могут служить объяснением тех заунывных звуков и жуткого холода. Сегодня нет ни ветерка. И я уверен, вы знаете больше, чем хотите показать. Что здесь происходит на самом деле?
— Послушайте, вы, — голос рослого мужчины сорвался почти на визг, пальцы нервно теребили ремешок шлема. — Ничего такого тут не происходит, и нечего выдумывать! Произошло какое-то замыкание в электросети, от этого никто нигде не застрахован. А звуки — ну, бывает. И возможно, никогда уже больше не будет.
— Но то же самое было вчера на маршруте "шахтерского трамвайчика". — Саймон задержал на собеседнике недобрый взгляд. — Вы что-то скрываете. Может быть, вы получили соответствующие указания?
— Я должен заботиться о своей работе, — ответ гида лишь подтвердил подозрения Саймона о некоей тайне. — Даю слово, тут вам нечего бояться, нет ни малейшей опасности. А если расползутся слухи, сюда перестанут приезжать. Все поедут в Льечьюйд, там почти такие же пещеры, и мы потеряем работу.
— Ну, от тебя я ничего не добьюсь, — подумал Саймон и отвернулся.
— Пойдем выпьем чаю, — Андреа вновь обрела свою обычную уверенность. — Ох, Саймон, до чего жутко было там, внизу! Мне кажется, все почувствовали натиск злой силы. И это ужасное чувство безысходности, словно мы обречены блуждать там в потемках до конца жизни. Но ты стал читать молитву, и как будто возник защитный барьер, или как будто ветер вдруг переменился.
— Да? — лицо его вдруг просияло, глаза засверкали от волнения. Внезапная эйфория наполнила его жаждой жизни. — Ты понимаешь, дорогая, что это значит? У меня есть сила! Моя вера вернулась ко мне в виду грозного противника. Она еще недостаточно крепка, но теперь я знаю, что могу бороться. Теперь, с Божьей помощью и твоей поддержкой, я способен победить и изгнать демона, который поселился здесь.
— О, Саймон, это чудесно! — она бросилась ему на шею и расцеловала его. — Я всегда знала, что ты не утратил веру. Но все равно мне страшно… — добавила она, отстраняясь.
— Мне тоже. — Он вел ее сквозь толпу, от киосков с сувенирами к кафе. — Борьба будет нелегкой. Даже и теперь я могу потерпеть поражение. Но видит Бог, я буду стараться изо всех сил.
— Саймон! — она вдруг потянула его за рукав. — Вон там, за столиком в углу — это не?..
— Наша юная красотка — гид "шахтерского трамвайчика"! — ликующе воскликнул Саймон. — Пошли скорей, не будем терять ни секунды.
Девушка удивленно вскинула глаза, когда Саймон с Андреа уселись за ее столик. Она старалась припомнить их едва знакомые лица, и не знала, заговорить с ними или нет.
— Привет! — сказал Саймон с улыбкой. — Вчера мы вместе ехали в трамвайчике.
— В самом деле, — девушка улыбнулась в ответ. — Я сообразила, что где-то вас уже видела, но не могла вспомнить, где.
— Меня зовут Саймон. А это Андреа.
— А меня зовут Фрэнсис… Фрэнсис Майетт. Я учусь в университете, а тут подрабатываю на каникулах. Сегодня у меня выходной, а так как машины у меня нет, я не могу никуда уехать. Вот и околачиваюсь тут.
— Фрэнсис, — Саймон с самым приветливым выражением лица понизил голос, чтобы их не слышали за соседними столиками. — Что это такое происходило вчера внизу?
— Вы имеете в виду… те самые звуки?
— Ну да. Это же не был ветер, как вы сказали — предположение явно неубедительное. Поймите, я ни в чем вас не упрекаю, вы старались как-то успокоить людей.
— О-о! — Фрэнсис нервно облизала губы. — Так вы мне не поверили?
— Конечно же, нет. А сегодня мы снова слышали эти звуки во время глубокого спуска. Когда я спросил о них гида, он только разозлился.
— Не хочу показаться бесцеремонной… — девушка взглянула на свои пальцы, бесцельно вертевшие пластмассовую ложечку. — Но вы, случайно, не священник?
— Да, священник, — Саймон не мог скрыть удивления. — Но при чем здесь это?
— А при том, что в двух предыдущих случаях, когда в шахте раздавались эти звуки и становилось очень холодно, в группе оказывался священник. В первый раз это был пастор-методист, и он так перепугался, что я думала, с ним случится обморок или сердечный приступ. Во второй раз — каноник англиканской церкви; он сказал, что обо всем напишет владельцам шахты. Больше я о нем не слышала, но боюсь, ему досталось на орехи, если он все-таки послал письмо.
— Потому что они хотят что-то скрыть?
— Я бы не решилась так утверждать. Но вся атмосфера там, внизу, нехорошая, и если распространятся слухи, большинство посетителей отправится в Льечьюйд. Однажды я съездила туда в выходной, там ничего подобного нет. Откровенно говоря, мне больше не хочется спускаться в Кумгилью. С меня хватает и трамвайного маршрута, а уж на глубокий спуск я бы не согласилась и за двойную оплату.
— Но хоть кто-то что-нибудь говорит? Вы, гиды, обсуждаете это между собой?
— Да, конечно, но толком никто ничего не знает. Были случаи, когда там становилось жутко холодно и лампы тускнели, а один раз заглох двигатель и мы не могли отправить поезд. Потом он вдруг ни с того ни с сего снова заработал. Механики смотрели и не нашли никаких неисправностей. Бывает и так, что восковые фигуры перемещаются с места на место, как будто ночью там забавлялись хулиганы, хотя такое невозможно. Никто не хочет ничего делать: ведь если публика узнает, что здесь что-то не так, она будет обходить пещеры стороной. Все служащие получили строгое указание ничего не говорить, особенно прессе.
Андреа почувствовала озноб, на нее пахнуло холодом подземелий. Еще много ночей подряд ей будут сниться кошмары. Нет! Именно этого нельзя допустить. Саймон говорил, что психическая атака всегда начинается с кошмарных снов. Они должны бороться вместе, в одной команде.
— Ну, а я намерен действовать, — заявил Саймон. — Но сначала мне нужно побольше узнать об этих местах, о связанных с ними легендах — чтобы было от чего отталкиваться. Видите ли, Фрэнсис, я экзорцист.
— О! — ее лицо выразило полный восторг. — Вот, значит, чему мы обязаны вчерашним представлением!
— Несомненно. Я прочел все издания для туристов, но не нашел в них того, что искал. Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто знал Кумгилью в те времена, когда она еще не стала достопримечательностью для туристов. К сожалению, местные жители относятся к приезжим откровенно враждебно, и мне вряд ли удастся вытянуть что-нибудь из нынешнего населения Кумгильи.
— Пожалуй, да, — девушка поджала губы и в раздумье наморщила лобик. — Есть только один человек, который мог бы вам помочь. Если, конечно, захочет.
— Кто же это?
— Его зовут Джо Льюис. Много лет назад он работал на сланцевых шахтах. Говорят, ему уже за девяносто, он впал в старческий маразм. Это грязный старикашка, изо рта у него воняет так, что не подойти и за несколько шагов. Но по вечерам его всегда можно найти в курительной комнате в "Лагере Карактака". Иногда он приходит к шахтам, просто торчит у входа и почем зря кроет туристов — мол, это они разрушили весь деревенский быт. Никто на него не обращает внимания, и в конце концов он уползает, словно краб. Но если вам удастся его разговорить… то наверняка узнаете от него многое. Ведь на шахтах работали и его отец, и дед.
— Спасибо. Вы нам очень помогли. Кстати, мы с Андреа остановились в том сдвоенном коттедже слева от дороги, сразу за деревней. Его недавно отремонтировали, так что не узнать его невозможно. В любое время, когда вам понадобится…
— Спасибо, — улыбнулась Фрэнсис. — Всегда приятно знать, что… есть к кому заглянуть. Видите ли… Мне здесь очень страшно. Не могу дождаться конца каникул, чтобы поскорей уехать из этого Богом забытого места.
"Оно и есть забытое — покинутое Господом, — подумал Саймон, когда они вышли из кафе и снова окунулись в солнечное тепло. — И мне выпало на долю вернуть сюда Бога".
Но тут он весь покрылся гусиной кожей, солнце над головой больше не грело его своими лучами, внезапный холод налетел, словно порыв арктического ветра. То же самое ощущение!
— Что с тобой? — Андреа боялась высказать свою догадку.
— Демон подземелья действует, хотя мы далеко от него. Но ведь проку будет мало, если мы вернемся туда сейчас. Прежде я должен найти Джо Льюиса и попытаться разговорить его.
Глава четвертая
Дэвид Уомбурн не любил отдыхать с родителями. В свои пятнадцать лет он бы гораздо охотнее съездил куда-нибудь с одноклассниками. В школьном лагере было вполне сносно, если не считать дисциплины. А уж эти ежегодные семейные поездки к морю — просто тоска зеленая.
"Но мы же не можем оставить тебя совсем одного, — так на прошлой неделе возмущалась мать, — а он уж было понадеялся… — Мы с отцом с ума сойдем от беспокойства, и весь отпуск пойдет насмарку. А твой отец так устает в офисе, ему нужен отдых".
Игра на чувствах. Не больно-то им и хотелось тащить его с собой, подумал Дэвид, но надо же присмотреть за ребеночком. Если он останется дома, то позовет в гости Элейн, а для его сверхбдительных стариков это может означать только одно. И тут они попали в точку, — Дэвид усмехнулся про себя. У родителей Элейн тоже розовые очки на глазах: небось, внушили себе, что их дочь в семнадцать лет еще девочка и ничего такого ей даже в голову не придет. А ведь она-то ему и показала, что к чему. Сколько дней она упорно боролась за то, чтобы у него не кончалось все слишком рано, — пока наконец он не научился давать ей то, чего желало ее тело. И этого он лишался, поехав с папочкой и мамочкой в Уэльс. Назад в спальный мешок — к обычным одиноким развлечениям пай-мальчика: главное не забываться, чтобы скрип раскладушки не услышали на приставных койках трейлера.