Заключенный без права освобождения. Пожизненно. Мысль, что машина не может его убить и больше не будет пытать, конечно, грела душу, но такая жизнь была не намного лучше смерти, а может, и хуже.
- Мне позволят видеться с моим послушником Онуфрием? - надежда, что он хотя бы проведет последние лет тридцать не один, теплилась в нем.
- К сожалению, после всесторонних исследований Онуфрий был признан не человеком. Его ДНК разнится со всеми образцами, которые есть в лаборатории, более чем на два процента. - Евстафий с ужасом понял, что Онуфрия больше никогда не увидит и обхватил голову руками. - В данный момент я провожу дополнительный генетический анализ для точной идентификации его вида, но с большой долей вероятности он будет отнесен к новым ещё неисследованным видам, которые сейчас обитают на поверхности.
- Он человек! - Евстафий не выдержал, ударил по столу кулаками и встал напротив голограммы, нависнув над столешницей. - Может, он и отличается слегка, но он обыкновенный парень, ему ещё даже тридцати нет! Что ты планируешь с ним сделать?
- В соответствии с протоколом я буду проводить над объектом дополнительные испытания до тех пор, пока полностью не разберусь в его строении. К сожалению, некоторые опыты могут привести к его смерти, но наука - прежде всего.
Кулак Евстафия пролетел то место, где у голограммы была голова - это было рефлекторное движение, которое он не смог сдержать. Конечно, результата это не принесло: голограмма Инны, всё так же улыбаясь, сидела перед ним за столом. В отчаянии Евстафий ещё раз ударил рукой по столу, сел и заплакал, уткнувшись лицом в ладони. Он был в ужасе, и боялся не за себя, а за Онуфрия. Осознавая, что ничего не может предпринять с этой машиной, пока его послушника режут, топят, жгут и чёрт знает, что ещё делают, давило на него грузом вины и стыда.
Голограмма мигнула и теперь уже стояла рядом с одной из дверей.
- Я могу предложить вам альтернативу посмертному заключению и исследованию вашего друга, - лицо Инны не изменилось, голос был таким же добродушным, но Евстафий мог поклясться, что её тон был полон ехидства и чувства превосходства. - Вы можете стать добровольцем в наглядном эксперименте, цель которого - спасение одной из сотрудниц лаборатории. Сейчас она находится на двадцатом этаже лаборатории и подвергается непосредственной опасности.
- Там все давно мертвы или превратились в чёртовых зомби. А даже если бы она и была жива, за семьдесят лет давно бы умерла от старости.
- Вы совершенно неправы. Её показатели в норме, она жива и относительно здорова. Если её не вытащить из ловушки, на которую вы её обрекли, разбудив все системы охраны, она погибнет. Что бы вы ни выбрали, я вынуждена уважать ваше мнение, так что я дам вам несколько минут на размышление.
С этими словами голограмма начала медленно растворяться в воздухе.
- Стой. Я правильно понимаю, что если я соглашусь на этот эксперимент, мы заключим договор, который ты не сможешь нарушить из-за внутренних правил? - Евстафий смотрел на голограмму жестко, он нашел выход из ситуации. Верил, что нашел.
- Безусловно. Меня не программировали обманывать людей. Если мы с вами придем к соглашению, и вы его выполните, то я в точности выполню то, о чем мы договоримся. Буква в букву. Главное - не просите невозможного.
- Во-первых, я хочу, чтобы Онуфрий пошел со мной, - Евстафий выпалил эти слова, которые жгли ему мозг, и затаил дыхание в ожидании.
- Хорошо, что ещё?
- Во-вторых: после того, как мы спасем вашу сотрудницу, вы нас отпустите. - Инна легко кивнула. - И, в-третьих, вы отдадите нам управляющее ядро реактора холодного синтеза, - с третьим он явно загнул, и, хотя на изображении лица не двинулся ни один мускул, Инна замолчала. Ожидание было настолько длительным, что Евстафий уже подумал, что она откажется от таких условий.
- Перечислим еще раз ваши условия: свобода для вашего друга на время проведения эксперимента по спасению моей сотрудницы, свобода для вас обоих после выполнения моих условий и микропроцессор второго типа для управления реактором. Всё верно? - Теперь настала очередь Евстафия кивнуть. - Что ж, я даже дополню ваши требования. Вам будут переданы припасы, необходимые и достаточные, чтобы выбраться живыми из лаборатории, и пища на ближайшую неделю. А теперь мои условия. Вы возьмете с собой моего посредника - как и вы, добровольца, Дениса. Подниметесь на двадцатый этаж и доставите вниз в целости и сохранности, без видимых повреждений, сотрудника лаборатории наномашин, Анастасию. Как только вы её доставите, вам будет передано требуемое, и мы попрощаемся. Устраивает?
- Полностью. - Евстафий автоматически протянул руку для рукопожатия, но тут же убрал её за спину, понимая, насколько глупо жать руку голограмме.
- Отлично, договорились, тогда пройдемте со мной.
Дверь у ног Инны открылась, и за ней включился свет. В столовой свет, наоборот, начал гаснуть и полностью выключился, едва Евстафий переступил порог. Короткий коридор заканчивался дверью с двойной надписью «Пропускная/Security» и однозначным логотипом с пистолетом и каской. Дверь автоматически открылась, и он буквально остолбенел.
Комната охраны была в несколько раз больше столовой, и предназначалась скорее не для охранников, а для небольшой частной армии. Ряды личных продолговатых шкафчиков чередовались закрытыми оружейными шкафами и боксами брони. Он подошел к ближайшему ящику и попробовал его открыть. На серой дверце, будто полностью состоящей из металлического листа, загорелся красный перечеркнутый круг. Следующий шкафчик при дергании дверцы показал такую же эмблему, и Евстафий с сожалением огляделся. Столько богатства без возможности им воспользоваться вызывало уныние, хоть и незначительное.
Между рядов шкафчиков появилась Инна и поманила его поднятой рукой. Евстафий замешкался, но, понимая глупость сопротивления, подошел. Рядом с голограммой была дверь с эмблемой душа, всё было предельно понятно. Евстафий подошел к двери, та открылась, впустив его в просторную ванную с несколькими душевыми кабинами, таким же количеством шкафчиков и лавками посередине. На одной из лавок лежала стопка одежды, значительно отличавшаяся от той, которая была на нем сейчас.
В стопке было нижнее бельё, штаны, китель и пара носков. Штаны и китель имели защитную серую окраску, скорее деформирующую, чем маскирующую. Они были сделаны из плотного не волокнистого материала и, очевидно, должны были быть защищенными: пулестойкими или ударопрочными.
Евстафий решил примерить обмундирование после душа и зашел в кабинку. Долго наслаждаясь, он стоял под сильными струями горячей воды. Последние две недели было не до душа, их партизанская вылазка рассчитывалась на неделю, но сильно затянулась. Они и спали-то исключительно по очереди, а уж мыться было абсолютно некогда. Каждую минуту их кто-то пытался сожрать, плюнуть в них кислотой или утащить в джунгли на съедение потомству. В конце у него в голове даже проскочила мысль, что горячий душ вполне нормальная компенсация за несколько часов пыток. Усталость под струями воды стремительно таяла, и он вышел из душа бодрым и почти готовым к подвигам.
Одежда пришлась как раз в пору. Кажущаяся на первый взгляд легкой и тонкой ткань оказалась плотным веществом укрепленным толстыми вставками на против жизненно важных органов. Эти вставки брони были как спереди так и сзади. Не смотря на внушительный размер они были чрезвычайно легкими и Евстафий с трудом вспомнил однажды слышанное от техника в епархии название СВМП сверх молекулярный полиэтилен. Из этого материала делали броню для техники во второй половине тридцатых годов, до того как все перешли на кристаллизованные углеродные и кремниевые пластины. В общем, они были чуть тяжелее, чуть менее прочными и так далее. Но пулю из пистолета или не бронебойную пулю из автомата вполне могли остановить.
Под толстой стопкой одежды он обнаружил браслет с собственным именем. Браслет имел идентификационной код, набор каких то датчиков, выпуклостей и круглое пустое кольцо по середине. Правда ремешок полностью усеянный не понятными приспособлениями был длинноват, раза в два. Сначала Евстафий попробовал одеть его на запястье замотав два раза, Браслет болтался и не работал. Затем он натянул его на предплечье в полтора оборота но застежка не закрывалась. Повертев в ладонях браслет около минуты Евстафий пожал плечами и положил его в карман штанов.
Он одел ботинки странной конструкции, они были большеваты и почти горячими пока он их натягивал на ногу, но как только нога встала на место ботинки остыли плотно обхватив ногу. Походив взад вперед он понял что его жутко смущала чувствительность в ботинках. Было ощущение что он буквально ходит босиком. Учитывая что ботинки были явно военного предназначения это было на редкость глупо. Для уверенности он в пол силы пнул угол металлической скамейки, но вместо боли почувствовал лишь прикосновение. Зачем такие ботинки были созданы, он не понял, но ощущение ему понравилось.
Перед тем как он вышел из душевой его взгляд случайно наткнулся на зеркало. Перед ним предстал подтянутый мужчина слегка за сорок, в меру худой с короткими черными, прямыми волосами щедро посыпанными сединой. Отросшая за две недели бородка была вполне уместна хоть и слегка неряшлива. Сейчас одетый в обтянутый бронированный костюм, без своей ежедневной черной рясы и обязательного креста он выглядел совсем не привычно. Перекрестившись он повернулся лицом к двери и сделал шаг в её направлении. Дверь однако не открылась.
Вместо этого на ней загорелась надпись «оденьте коммуникационную гарнитуру». Евстафий огляделся по сторонам но затем вспомнил про браслет и намотал его на руку. Поднес руку к двери но та не открылась лишь ещё раз высветив надпись. В растерянности он оглянулся по сторонам.
Изображение Инны появилось рядом с душевыми, там где минуту назад была одежда. Она сидела закинув ногу на ногу и слегка наклонившись вперед. С видимым удовольствием наблюдая за растерянным священником. В конце концов она улыбнулась чуть по-другому более естественно. Подняла голову и показала колье на своей шее.