Громов замирает, кажется, даже не дышит. Только крепче сжимает ее талию под своими ладонями.
Ульяна открывает глаза, по щеке скатывается одинокая слезинка. Она не ожидала, что это будет так. Предполагала дискомфорт, но не настолько. Плюс отчего-то верила в байки о том, что от шпагатов она давно уже перестала быть девочкой.
– Ты как? – Громов стирает слезу с ее щеки поглаживающим движением большого пальца.
– Оказалось больнее, чем я думала, – вздыхает, чувствуя непривычную наполненность внизу, но боится пошевелиться, кажется, стоит только шелохнуться, и боль вернется.
Громов немного расслабляется, гладит ее плечи, грудь, живот, пытаясь успокоить, поддержать. Смотрит в ее синие глаза, сглатывая сухой ком, вставший в горле. Он вообще сегодня не планировал близость. Все вышло внезапно, но кажется, с Ульяной не может быть по-другому. Его не пугал тот факт, что она девственница, нет. Просто сейчас ее инициатива сыграла против нее самой.
Когда Степан начал жить со Светкой, у них была подобная проблема. Талашина длительное время чувствовала дискомфорт, покупала смазки и что только не делала, позже ситуация выровнялась. Мимолетные интрижки всегда проходили по канону, и никто никогда не жаловался. Не сказать, что это было не принято, но что-то ему подсказывало, что там все было так еще и до него.
Пока он размышляет, Никольская успевает приподняться. Закусить нижнюю губу и очень медленно освободиться. Получается все так же обжигающе больно.
– Прости, – шепчет, – наверное, сегодня я не очень готова…
Степа закутывает ее в плед, целует в раскрасневшиеся губы, отдавая умному дому команду выключить свет. Остаток вечера проходит в романтическом единении. Громов не выпускает Ульку из рук, постоянно прикасаясь к ее коже, наслаждаясь девичьим обществом.
На проекторе воспроизводится очередной фильм, но вряд ли кто-то из них сможет внятно ответить, о чем был предыдущий.
***
Следующие три дня, Никольская провела в кровати, жесткий постельный режим и…практически полное отсутствие Громова, который возвращался домой лишь поспать. Его с головой завалили работой.
За эти дни, Улька смогла прийти в себя. Ее больше не беспокоила голова, не тошнило, а саднящая боль между ног, полностью исчезла.
Утром субботы Ульяна открыла глаза наверху, в спальне. Приподнялась на локти, обвела комнату сонным взглядом. На тумбочке у кровати заметила пару лежащих таблеток и стоящий рядом стакан воды. Быстренько проглотила лекарства и спустилась вниз. Лениво шагая по лестницам, не стесняясь своей наготы и чувствуя запах ароматного кофе.
– Тина, включи музыку для медитации.
Гостиная наполнилась успокаивающей мелодией, а Ульянины босые ступни коснулись паркета. Девушка провернулась вокруг своей оси, устремляясь к кухонному островку. Кофемашина уже закончила свою работу, а входная дверь в дом распахнулась.
– Степочка, – девушка улыбнулась приближающемуся к ней мужчине.
Громов приподнял ее над полом, усаживая на столешницу. Поцеловал.
– Хорошо выглядишь, – обвел взглядом ее голую грудь, несильно сжимая полушарие в ладони.
Ульяна довольно улыбнулась, почти мурлыкнула.
– Ты бегаешь по утрам? – поддела пальцем край его мокрой майки на плече и вытащила из Степиных ушей уже давно выключенные блютусные наушники.
– Конечно нет, – Громов усмехнулся, делая глоток кофе из кружки, которую Ульяна приготовила для себя.
– Это мой кофе, – склонила голову вбок, прищуриваясь от слепящего солнца, лучи которого попадали в окно.
– Уже мой. Я в душ, завтракай, и поедем в ближайший супермаркет.
– Зачем? – провела ладошками по слегка влажным и липким мужским плечам.
– У нас будут гости.
– Ты познакомишь меня со своими друзьями?
– Да. Собирайся, я быстро, – Степа сделал еще глоток кофе, поцеловал Ульяну в нос и направился в душ.
Никольская допила остатки кофейной роскоши, кинула чашку в мойку и задорно взбежала вверх по лестнице. В сумке, с которой она оказалась у Степки в гостях, почти ничего не было. Только одежда для тренировки. Порывшись в своих скудных закромах, Ульяна довольно нагло забралась в Громовскую гардеробную.
– Костюмы, костюмы, рубашки, пиджаки, джинсы, футболки, – приговаривала, шныряя по вешалкам и полкам. Не разгуляешься, конечно.
После нескольких минут поисков Ульяна прихватила Степину футболку, спустилась в кухню за ножницами и откромсала от найденной вещи довольно большой кусок материала снизу, потому что в своем нормальном состоянии футболка доходила ей почти до колен..
Напялив чудо хендмейда, натянула на стройные ножки свои джинсы, заправляя в них футболку. Волнистые волосы распущенной волной легли на плечи, но она быстро собрала их в довольно неаккуратный пучок, перетянув резинкой в виде пружинки.
– Громов! – заорала на весь дом, высунув нос в коридор. – Я готова.
– Не кричи, я здесь.
Степан вышел из душевой комнаты на втором этаже. К его бедрам плотно прилегало белое полотенце. Улька засмотрелась на мускулистую спину, теряя нить происходящего. В какой-то момент поняла, что стоит здесь с открытым ртом и пялится на Степку.
Когда Степа оделся и вернулся к Ульяне, она уже валялась на диване в гостиной, закинув обутые в кроссовки ноги на спинку. Услышав шаги, встрепенулась.
– Тебя так долго ждать, – потянулась и даже зевнула, с насмешкой заглядывая в Степины глаза.
– Поехали уже.
Они вышли из дома, сели в машину. Никольская пристегнулась и кинула телефон в подстаканник. Степа проделал ту же манипуляцию, выезжая задним ходом из гаража.
– Ты как себя чувствуешь? Как голова?
– Нормально я себя чувствую, ничего со мной не будет, – Улька буднично передернула плечами, отмахиваясь от назойливых вопросов.
Громов чуть сильнее сжал руль. Ему не нравилось, как она относится к своему здоровью, он все еще помнил ее белесое лицо и синие губы. Ее вчерашняя выходка больше чем слегка выбила его из колеи. Честно говоря, он откровенно не понимал, что еще можно ожидать от Ульяны, она была слишком импульсивна и отчасти даже неуправляема. Ему не хотелось на нее давить, как-то ограничивать, но и оставлять ее выходки без должного внимания он тоже не мог. Такие вещи не должны входить в привычку. Вранье никогда не оборачивается ничем хорошим, уж он-то знает. Поэтому начинать отношения с Никольской со вранья и недоверия ему хотелось меньше всего на свете.
– Что нам нужно купить? – Уля вылезла из машины первой, осмотрелась на довольно просторной парковке у супермаркета, дожидаясь Степу.
– Мясо, овощи, угли, виски.
– Джентельменский набор прям.
– Почти.
– А кто твои друзья? – поинтересовалась Уля уже между высоких стеллажей с продуктами. – Вы давно дружите?
– Лет двадцать, может чуть меньше.
– Боже, Степочка, какой ты старый, – рассмеялась Никольская, укладывая в тележку помидоры. – Они тоже врачи?
– Нет. Соль возьми еще.
– Хорошо. Значит, не врачи, интересно, – прижала пальцы к губам. – Ну и?
– Что?
– Кто они? – Улька горела нетерпением и хотела знать все. Честно говоря, для нее стало неожиданностью то, что Степа решит ее познакомить с друзьями. Получается, он ее не стеснялся, от мыслей об этом в груди сразу поселилось что-то слишком теплое и светлое.
– Люди. Приедут, сама спросишь.
– Честно говоря, мне немного боязно.
– Не забивай голову ерундой, никто тебя не съест.
– А вдруг я им не понравлюсь?
– И?
– Ну не знаю… они скажут, что я тебе не пара, ты подумаешь, что они правы…
Громов закатил глаза и толкнул тележку с продуктами вперед.
– К тому же я буду одна девочка.
– За это не переживай, женская компания у тебя будет.
– Кто-то приедет с женой?
– Скорее, она притащит какого-нибудь бодигарда.
– У тебя есть друг-женщина?
– Прозвучало как претензия.
– Ни в коем случае, – Улька поджала губы. – Она красивая?
– Нормальная. Ты решила поревновать?
– Нет. Я просто интересуюсь, так, чтобы разговор поддержать. Ага.
– Я думаю, вы найдете общий язык. Она такая же… своеобразная.
– Это ты так завуалированно меня ненормальной назвал?
Степан рассмеялся, притискивая Ульку к себе. Девушка собиралась взбрыкнуть, но мгновенно переменила настрой. Обняла в ответ, касаясь губами шершавой мужской щеки.
Глава 11
Все было в новинку, так, как никогда раньше.
Скажи ему кто пару месяцев назад, что все может так быстро перемениться, он бы не поверил. Ульяна горела своими чувствами, своей искренностью, она вызывала в нем дикие приступы обожания. Иногда Громов и сам не понимал, как раньше мог жить без этих эмоций? Глупо жил, наверное, неправильно. Все чаще посещали мысли о том, что он зря тогда уехал. Ведь мог что-то предпринять, как-то выкрутить сложившуюся три года назад ситуацию, но он храбро сбежал. Спрятался, а когда вернулся, все, что было «до», настигло его с тройной силой.
– Черт! – Ульяна спустилась в гостиную, крепко сжимая в руках телефон.
– Что там?
– Мама.
– Так ответь.
– И что я ей скажу? Она мне весь мозг вынесет. Ладно, – глубоко вдохнула, – привет, мама. У меня все отлично, мы с Лизой…
Дальше Громов не слышал, Улька вышла на улицу, около получаса ходила из стороны в сторону вдоль панорамных окон, жестикулировала. Когда вернулась, уселась на барный стул, закидывая ногу на ногу.
– Мужчины, которые умеют готовить, очаровательны, – заглянула Степке в глаза с искрящейся нежностью.
Громов отодвигает глубокую железную плошку, в которой мариновал мясо для шашлыка, подальше. Моет руки и, вытерев их полотенцем, поворачивается к Ульяне. Аккуратно касается ее волос, ему не дает покоя ее голова. Она не сильно ударилась, снимки почти идеальные, но он почему-то все никак не может найти себе места.
– Может, тебе помочь? Я могу что-нибудь порезать?
– Главное – не кого-нибудь.
– Шутник, – Улька устраивает свои ладошки на мужских плечах.