Может быть, кто-то таким образом решил заткнуть ему рот?
Да нет, не может такого быть! Ведь это значило бы, что все двадцать лет кто-то следил за больницей… или…
В голове мелькнула какая-то мысль, но в этот самый момент мне навстречу попалась пожилая цыганка в пестрой цветастой юбке, с крупными, как рояльные клавиши, желтыми от никотина зубами. Заступив мне дорогу, она потянулась к моей руке и завела:
– Постой, молодая-красивая! Позолоти ручку, я тебе все скажу, что хочешь узнать!
– Я хочу узнать, когда будет электричка на Петербург, – ответила я, вырывая у нее руку.
– Через пятнадцать минут, – ответила цыганка вполне вменяемым тоном, – как раз успеешь.
Я поблагодарила ее и поспешила на перрон.
Через полтора часа электричка прибыла на Балтийский вокзал. Все время пути я благополучно проспала, а когда проснулась, решила выбросить из головы смерть истопника. Это просто совпадение, и он знать ничего не знал про тот случай двадцатилетней давности, просто хотел выклянчить у меня на бутылку. А если бы ему это удалось, то выпил бы не бабкиного самогона, а магазинной водки и, может, жив бы остался. Но тут уж я не виновата. Ладно, дяде Васе про это ничего говорить не буду.
Я вышла с толпой пассажиров, прошла по перрону, пересекла просторный кассовый зал. Возле входа в метро мне на глаза попался телефон-автомат.
В последнее время таксофоны стали в нашем городе редкостью, ведь практически у всех теперь есть мобильники. Однако на вокзалах они все еще попадаются.
В кабине таксофона я увидела потрепанный телефонный справочник. Я замедлила шаги и задумалась, звонить или не звонить? Надо бы посоветоваться с дядей Васей, но пока я до него доберусь, часа три пройдет.
Я вошла в кабину и раскрыла справочник на странице, где размещались телефоны химчисток. Конечно, я не очень рассчитывала, что через двадцать лет найду ту самую химчистку, но на всякий случай просмотрела список.
Названия не блистали оригинальностью. «Альбина», «Василек», «Дельгадо», «Колибри», «Мальвина», «Незабудка»…
Женские имена чередовались с названиями цветов и с какими-то совсем непонятными словами. И вдруг в этом ряду я увидела то, что искала, – химчистка «Саламандра»!
И тут сердце мое тревожно забилось.
Вовсе не оттого, что я нашла это название. В конце концов, это могло быть простым совпадением. Вполне могли через двадцать лет открыть новую химчистку и назвать ее тем же именем. Но телефон этой химчистки был аккуратно обведен зеленой шариковой ручкой. Точно такой же, какую я видела у Надежды Сарафановой на той записочке, что дала ей Надя.
Вот это уже не совпадение.
Я поняла, что здесь, в этой самой телефонной будке, побывала в свое время Надя Боровик. Она запомнила слова Сарафановой, нашла в справочнике телефон химчистки «Саламандра» и наверняка позвонила туда… Ждать не стала, как увидела таксофон, так и позвонила.
Я сейчас иду по ее следам, повторяю то, что она делала, значит… значит, я должна позвонить по этому телефону!
Я еще раз внимательно взглянула на страницу справочника и заметила некую странность. Напротив названия остальных химчисток был указан адрес и номер телефона, но напротив «Саламандры» – только телефон, никакого адреса.
А ведь это очень нелогично: если владельцы химчистки заплатили деньги за то, чтобы поместить в справочнике информацию, им важно сообщить потенциальному клиенту адрес своего заведения. Потому что человек не поедет в химчистку на другой конец города.
Я сунула в автомат монету и набрала номер химчистки.
Собственно, я еще не знала, что скажу, когда дождусь ответа. Но мне и не пришлось ничего говорить.
В трубке раздался равнодушный голос автоответчика:
– Вы позвонили в химчистку «Саламандра». Ваш звонок важен для нас, но, к сожалению, сейчас мы не можем вам ответить. Сообщите информацию или изложите ваши пожелания после короткого сигнала. Затем перезвоните через десять минут, и мы вам непременно ответим.
Это показалось мне сложным и подозрительным. Если все равно нужно еще раз звонить через десять минут – для чего оставлять сейчас свое сообщение?
Однако в чужой монастырь не лезут со своим уставом. Раз уж у них такие правила игры – буду их соблюдать.
Я дождалась сигнала и проговорила:
– Я хочу сдать в химчистку шелковые занавески. Вы выполняете такую работу? И сколько это будет стоить? И еще, сообщите, пожалуйста, ваш адрес!
Телефон разъединился, из трубки понеслись сигналы отбоя.
Я повесила трубку и вышла из кабины.
В принципе можно было не ждать на вокзале, перезвонить через десять минут с мобильного. Однако я решила для чистоты эксперимента перезвонить из этого же таксофона. Ведь Надя наверняка поступила именно так, поскольку сотового телефона у нее не было, а я сейчас повторяю все, что делала она.
Я несколько минут походила вокруг, полистала книжки на лотке, купила мороженое и съела. Десять минут прошло, и я снова направилась к знакомому таксофону.
Перед самой кабиной я столкнулась с загорелым парнем кавказского вида. Он уже взялся за ручку, когда я подлетела и взмолилась:
– Пропусти, мне очень нужно позвонить!
– Тэбе нужно, да?! – возмутился он. – А мнэ нэ нужно? Если я нэ местный, значит, позвонить нэ могу?
– Ну, пожалуйста! – Я приложила руку к сердцу. – Очень прошу, пропусти! Я любимому человеку позвонить хочу! У меня, может, судьба решается!
– Ладно, звони! – Кавказец сделал широкий жест и отступил в сторону. – Мнэ нэ жалко! Если любимому звонишь – это святое!
Я взглядом поблагодарила его, юркнула в кабину и снова набрала номер «Саламандры».
После трех длинных гудков снова раздался невозмутимый голос автоответчика:
– К сожалению, мы временно не принимаем такие заказы.
– Как – не принимаете? – машинально пробормотала я. – Почему не принимаете? А какие же тогда принимаете?
Впрочем, добиваться ответа у автоответчика бесполезно. Из трубки уже неслись гудки отбоя.
Я разочарованно повесила трубку и вышла из кабины. Снаружи меня ждал обиженный кавказец.
– Нэхорошо, дэвушка! – сказал он, сверкая глазами. – Сказала – любимому звонить, а сама в книжке номэр смотрела! Если я нэ местный – значит, мэня обманывать можно?
– Извини… – пробормотала я и направилась к метро.
– Сегодня только это, – я выложила на стол сыр, ветчину и жареную курицу в пакете.
Курицу я купила в ларьке возле больницы, она благоухала чесноком и еще какими-то травами.
– А супа нет? – протянул дядя Вася.
– Совесть имейте! – возмутилась я. – Где я вам суп сварила бы – в поезде?
– Извини, дочка, – примирительно сказал Егор Иванович, – просто после твоего рассольника на больничные супы и глядеть неохота.
В палате произошли некоторые изменения. Егору Ивановичу выдали алюминиевый костыль, Петюне поменяли повязку, а дядя Вася обольстил сестру-хозяйку, и теперь на подоконнике красовался новый электрический чайник. На чайник приходили любоваться больные из других палат, и все удивлялись, как это дяде Васе удалось. Я только посмеивалась – давно уже поняла, что мой напарник притягателен для дам в районе пятидесяти лет.
Пока они ели, я излагала свои приключения.
– Молодец, Василиса! – одобрил дядя Вася. – Грамотно действовала. Вот только в химчистку эту звонить не нужно было самой.
– Да я не по мобильнику, – отмахнулась я, – и вот еще что… – Я рассказала про зеленую шариковую ручку.
– Точно Надя туда звонила… – пробормотал дядя Вася.
– Звонила, а куда потом пошла? Что ей там сказали? – заволновался Егор Иванович. – Нужно выяснить!
– Не торопись, Егор, – нахмурился дядя Вася, – не гони лошадей! Если она в этой химчистке что-то выяснила, куда-то они ее направили, то это может быть опасно. Обдумать надо все тщательно. И вообще, предоставь это дело профессионалам.
Егор Иванович бросил очень выразительный взгляд из-под нависших бровей – дескать, какой ты профессионал, лежишь тут со мной рядом и ни фига не делаешь. Девчонка за тебя работает, а ты только ешь да пузо поглаживаешь. Вообще-то он прав, но с дядей Васей мы сами разберемся.
– Давайте чай пить! – заторопилась я. – Заодно и чайник обновим!
К чаю были сухари с маком и коробка конфет «Птичье молоко». Петюня оживился и мигом умял штук десять, пока я не отняла коробку.
После чая я прибиралась в палате, ворчала на дядю Васю, что залил майку кетчупом, и гоняла Петюню, который крошил сухари на пол. Егор Иванович надел халат и вышел, опираясь на костыль.
– Курить пойду! Ужас как хочется!
– Ладно, а я домой поеду, – сказала я. – Бонни совсем извелся. Какие будут указания на завтра?
– Да какие указания, – уныло сказал дядя Вася, – честно говоря, и сам не знаю, что делать. Хорошо бы выяснить, где эта химчистка находится, хотя, может, она и ни при чем вовсе…
В окно палаты вкатился огромный, желтый, как сыр или сливочное масло, шар луны. Петюня негромко всхлипнул и сел на кровати. В лунные ночи он чувствовал какую-то тяжелую, мучительную тоску, как будто внутри его болело что-то, чего на самом деле нет. В такие ночи ему хотелось куда-то идти, что-то делать. Только куда идти и что делать, он не понимал, и от этого тяжесть и боль становились еще мучительнее. Он снова всхлипнул и встал.
Желтый свет луны заливал палату, как кислое молоко. От этого света спящие соседи превратились в каких-то незнакомых людей, незнакомых и опасных. Петюня захотел выйти из палаты. Он сделал шаг к двери и вдруг увидел на спинке стула удивительный халат. Этот халат принесла его соседу та девушка, которая приходит к ним каждый день и приносит разные вкусные вещи. Раньше Петюня считал эту девушку доброй, но после того, как она принесла этот халат, обиделся на нее. Почему она принесла халат только тому бородатому старику?
Это неправильно, несправедливо!
У Петюни были свои представления о том, что такое правильно, свои представления о справедливости.
Самое правильное – это когда все вкусное, все хорошее давали ему. Потому что он – Петюня, он – самый хороший, самый правильный человек. Ему должны за это давать яблоки, конфеты, булочки с маком. Еще, конечно, пирожные.