– Что?! – переспросила старуха, попятившись. – Какие книжки? Какой Горький? Кто такая Анна Сергеевна?
Я достала из кармана небольшой блокнотик, заглянула в него и переспросила:
– Это ведь Измайловский проспект, дом восемь, квартира двадцать четыре?
– Да… – растерянно подтвердила старуха.
– Тогда, значит, вы – Анна Сергеевна Снегина, вы посещаете районную художественную библиотеку, берете там книги на дом и рисуете в них цветными карандашами! Нехорошо, Анна Сергеевна! Это ведь порча государственного имущества!
– Да вы что? – возмутилась та. – Я не знаю никакой Анны Сергеевны, тем более Снегиной! Я сама Шарова Евдокия Семеновна! Я в жизни ни в какую библиотеку не ходила! И уж тем более никогда не рисовала в книгах, даже в детстве! У меня вообще аллергия на книжную пыль!
– Но это Измайловский, дом восемь, квартира двадцать четыре? – еще раз уточнила я, на всякий случай взглянув на дверь.
– Да! – рявкнула старуха. – Но никакой Анны Сергеевны…
– Извините, значит, мне неправильно записали адрес!
Дверь передо мной захлопнулась, и я зашагала вниз.
Поравнявшись с человеком на подоконнике, я на этот раз замедлила шаги и спросила его с озабоченным видом:
– Это ведь Измайловский, восемь?
Он подозрительно взглянул на меня, но все же кивнул.
– Ничего не понимаю! Вечно эта заведующая все путает! – Я развела руками и поспешила к выходу.
Выйдя из дома, я перебежала дорогу и завертела головой в поисках Паука.
Мой новый знакомый о чем-то вполголоса разговаривал с долговязым сутулым типом в узком пальто. При моем приближении оба замолчали, незнакомец оценивающе оглядел меня тусклыми, красными, как у кролика, глазами.
– Это еще кто такая? – сквозь зубы спросил он у Паука.
– Василиса, знакомая моя, – ответил тот неопределенно.
– А твоей знакомой травки не нужно? – спросил сутулый, засунув руки в карманы пальто.
У меня мгновенно возник план.
– Почем? – спросила я, незаметно подмигнув Пауку. Тот удивленно взглянул на меня, но промолчал.
– Это смотря сколько возьмешь. – Сутулый придвинулся ко мне и понизил голос.
– Ну, если граммов десять?
– Отдам за полтора квадрата.
– Что?! – Я изобразила возмущение. – Полтора? Да ты что, с дуба рухнул? Тут рядом мужик за половину продает!
– Что?! – Сутулый побагровел, скрипнул зубами и еще больше сгорбился. – Какой еще мужик? Это моя территория!
– Не знаю, чья тут территория, а только он сидит вон в том подъезде, у него и травка есть, и кокс, и пыль, и колеса. И цены реальные! Народ к нему прямо в очередь стоит! Сам понимаешь – конкуренция!
Словно в подтверждение моих слов, из подъезда, где я только что побывала, вышли, о чем-то оживленно разговаривая, двое молодых парней, сели в красный «фольксваген» и уехали.
– Конкуренция, говоришь? – Сутулый скрипнул зубами, провожая взглядом «фольксваген». – Ну, будет ему конкуренция! Я сейчас с Корявым поговорю…
Он испарился, а Паук удивленно взглянул на меня:
– Ты что, правда наркотой увлекаешься?
– По-моему, это ты с дилером общался…
– Да это Леденец, знакомый мой, вместе в школе учились. Я у него изредка брал немножко травки для вдохновения…
– Ну а у меня есть план, как попасть в твою квартиру, и твой знакомый дилер нам в этом поможет.
– Как это?
– Увидишь! – ответила я загадочно. – А пока скажи, есть тут поблизости автомагазин?
– Да вон, на углу подвальчик.
Мы дошли до угла, спустились в магазин, и я купила там буксировочный трос. Спрятав этот трос в пакет, я положила туда же рекламную газету и снова вернулась к подъезду Паука.
За время моего отсутствия пассажиры синей «тойоты» поменялись ролями – тот, что прежде дежурил, на этот раз безмятежно дремал, а тот, что спал, заступил на дежурство. Он скользнул по мне равнодушным взглядом и отвернулся. Пройдя мимо их машины, я вытащила из пакета газету, расправила ее и как бы случайно выпустила из руки. Порыв ветра подхватил газету и опустил на лобовое стекло «тойоты».
Дежурный бандит выругался и выскочил из машины, чтобы убрать газету, которая закрывала ему обзор.
За те секунды, что он был занят, я успела прицепить один конец буксировочного троса к заднему борту самосвала, который стоял возле тротуара перед «тойотой», второй же его конец обмотала вокруг фонарного столба. Между делом я заглянула в кабину грузовика. Там сидел немолодой таджик, неторопливо уминая батон и запивая его кефиром из картонной коробки.
Провернув эту операцию, я прогулочным шагом дошла до угла и снова вернулась к своему новому приятелю. Тот смотрел на меня с живейшим интересом.
– Теперь будем ждать развития событий, – проговорила я, бросив взгляд на часы.
Долго ждать нам не пришлось. На противоположной стороне Измайловского проспекта показалась колоритная группа: уже знакомый мне сутулый дилер Леденец шагал рядом с рослым детиной в кожаной куртке. Круглое лицо этого здоровяка было покрыто буграми и оспинами, как лунная поверхность. Сзади за этими двумя плелся тощий парень с длинными прилизанными волосами.
– Это Корявый! – вполголоса, с уважительным трепетом проговорил Паук, указав на рябого здоровяка. – Его тут все боятся! А сзади – брат его двоюродный, Вобла. Этот еще опаснее… говорят, ему человека зарезать – как кружку пива выпить…
– Ну вот, пока все развивается по плану, – проговорила я, взглянув на часы.
Троица подошла к подъезду Паука. Леденец набрал код на замке, открыл дверь и пропустил внутрь Корявого с братом, сам же остался снаружи, на шухере.
– Теперь наш выход, – проговорила я и направилась к унылому мужичку, слонявшемуся возле служебного входа продовольственного магазина.
– Слушай, мужик, заработать не хочешь? – спросила я его деловым тоном.
– Сколько? – осведомился он.
– Двести.
– Не, мало! – Он презрительно оттопырил губу.
– Ты же даже не спросил, что тебе делать придется. Тебе же не вагон угля разгружать предлагают! У тебя на все про все пять минут уйдет! – И я вполголоса объяснила, что ему придется сделать.
Выслушав меня, он еще немного поторговался, и я накинула ему полтинник.
После удачного завершения переговоров мой новый агент перешел Измайловский проспект и приблизился к кабине грузовика. Постучав в стекло костяшками пальцев, он окликнул водителя:
– Слышь, Абдулла, вали отсюда по-быстрому!
– Я не Абдулла, я Ахмет! – возразил водитель, отставив недопитый кефир.
– А мне без разницы! Все равно вали! Здесь через полчаса губернатор поедет, если менты твой самосвал увидят – сам понимаешь, тебе мало не покажется!
– Вах! – Водитель схватился за голову. – Нигде остановиться нельзя! Отовсюду гонят! Я прораб жду, прораб велел здесь его дожидаться, как же я уеду без прораб…
– Я тебя предупредил, – процедил мой агент. – Не хочешь – не слушай, только и тебе, и прорабу твоему мало не покажется! Вон, смотри, уже менты едут!
В этот самый момент из-за угла появилась милицейская машина с включенной мигалкой. Водитель самосвала охнул и повернул ключ зажигания. Мой агент припустил прочь.
Дальнейшие события развивались в лучших традициях кинобоевиков.
Самосвал заурчал мотором и дернулся с места. Буксировочный трос натянулся как струна, но выдержал, подтвердив высокое качество изделий китайской промышленности. Зато задний борт грузовика откинулся, и огромная груда строительного мусора высыпалась из кузова, завалив синюю «тойоту» по самую крышу.
Проезжавшая мимо милицейская машина остановилась, из нее выскочили два гаишника и бросились к месту происшествия. Несчастный водитель грузовика выскочил из кабины и метался вокруг, громко вопя. От волнения он совершенно забыл русский язык и перешел на свой родной. Из-под груды мусора доносились истошные вопли заживо погребенных бандитов.
– Вот теперь мы можем без проблем навестить твою квартиру, – удовлетворенно проговорила я, повернувшись к Пауку.
Он в детском восторге наблюдал за происходящим и не сразу расслышал мои слова. Наконец повернулся ко мне и восторженно проговорил:
– Ну, ты профи!
Должна признать, что такая высокая оценка моего скромного труда доставила мне удовольствие.
Мы с Пауком снова перешли Измайловский проспект, миновали груду мусора, под которой просматривалась злополучная «тойота», и подошли к подъезду.
Трусливый Леденец при появлении милиции покинул свой пост и скрылся в неизвестном направлении. Мы вошли внутрь и стали подниматься по лестнице. Сверху до нас доносились пыхтение, односложные выкрики и такие звуки, какие бывают, когда по выходным дням во дворе выколачивают ковер. Паук опасливо покосился на меня, но я его успокоила:
– Идем идем, им не до нас!
Действительно, между третьим и четвертым этажами Корявый и Вобла деловито лупили невезучего бандита, тот, как мог, отбивался, обе стороны получали от процесса массу удовольствия, и никому из них не было дела до нас.
Правда, своими физическими упражнениями они заняли всю лестничную площадку, и обойти их было довольно трудно.
– Эй, дайте пройти! – проговорил Паук, с трудом протискиваясь мимо дерущихся.
– Куда прешься? – через плечо бросил ему Корявый. – Не видишь – мы работаем!
– Да живу я здесь!
– Ну, если живешь – ладно, проходи! – Бандит немного отступил, пропуская нас наверх.
Паук открыл дверь своей квартиры и устремился к компьютеру, радостно причитая:
– Дорогой мой, как ты тут без меня?
– Не увлекайся! – предупредила я. – По внешнему виду наших друзей на лестнице, у них хватит энергии самое большее еще на полчаса, так что собирай все самое необходимое и пойдем отсюда, пока они не закончили выяснять отношения.
Он с сожалением вздохнул и заметался по квартире. Я же огляделась, как учил дядя Вася. В любое время, в любом месте, говорил он, вошла в помещение – сразу оглядись, определи, где выход, куда окна выходят, есть ли еще двери.
В этой квартире оглядеться было нетрудно. Квартира представляла собой одну огромную комнату, где по стенам были расставлены шкаф, старинный кухонный буфет, диван, холодильник и ванна. Да-да, самая обычная ванна, в которой моются. Я подошла ближе – все как полагается, краны есть, вода течет. Компьютерный стол был посредине, на нем полно всякой техники. И вертящееся кресло было новое, кожаное. Но больше всего меня поразил один уголок.