– Это ты к чему?
– Это я к тому, что слово «заказчик» пишется через «ч», а не через «щ»! Ну ладно, – я смягчилась, увидев его смущение, – что там за аквариумные рыбки?
– А ты как думаешь? – Он снова почувствовал свое превосходство и расцвел махровым цветом. – Если эту программу закрыли паролем – значит, рыбки эти не простые, а золотые!
Он перешел с главной страницы на оглавление и начал просматривать файлы.
– Вот, погляди… в этом файле записи начинаются с января. Пятого января поступила акора золотистая, поставщику Алексееву выплачено наличными десять тысяч рублей. Доставлена в аквариум в хорошем состоянии… седьмого января отправлена в живой уголок, транспортные расходы – двадцать две тысячи. Поступило от директора живого уголка сто двадцать…
– Что за белиберда? – удивилась я. – Что такое акора золотистая? Какой еще живой уголок?
– Ты вот в школе русский язык зубрила, – отозвался Паук, – поэтому очень грамотная. Знаешь все падежи и склонения. А я в то же самое время разводил аквариумных рыбок. Тоже, между прочим, интересное занятие. Так вот, акора золотистая – это такая рыбка, очень красивая, между прочим… а вот, смотри, следующая запись: десятого января поступила бакция, тоже декоративная рыбка… смотри-ка, поставщик на этот раз другой, Борисов, хотя уплачена ему та же сумма, десять тысяч… странно, между прочим, эти рыбки гораздо дешевле акоры… доставлена в аквариум, состояние хорошее… двенадцатого января отправлена в живой уголок… транспортные расходы примерно такие же, и от директора живого уголка получены те же сто двадцать тысяч… дальше – девятнадцатого января поступил барбус вишневый, поставщику выплачены те же десять тысяч… ага, поставщик снова Алексеев… доставлен в аквариум… двадцать первого января отправлен в живой уголок… транспортные расходы… поступило от директора…
– Ну, барбус – это тоже рыбка, это даже я знаю! Но какой во всем этом смысл?
– Ну, смысл нужно искать, только я тебе одно скажу – если бы это действительно были рыбки, вряд ли за них платили бы такие деньги и вряд ли их учет шифровали бы паролем! К тому же рыбки каждый раз разные, а суммы одни и те же…
Он снова склонился над экраном и прочитал:
– Двадцать четвертое января – вуалехвост… поставщик Борисов… сумма та же… четвертое февраля… гуппи… десять тысяч поставщику… шестого доставлен в живой уголок…
– О! – воскликнула я. – Меня, кажется, осенило! У тебя календарь есть?
– Зачем тебе календарь? – спросил Паук подозрительно.
– Ну, есть или нету?
Он запустил руку в стол и выудил оттуда маленький пластиковый календарик.
– Ну-ка… прочитай еще раз записи, касающиеся первого поставщика…
– Алексеева, что ли?
– Ну да… вот, так я и думала! – Я ткнула карандашом в нужную строчку. – Пятое января – это был вторник, и девятнадцатое – тоже вторник! А четвертое февраля – четверг…
– Что-то я тебя не понимаю. При чем здесь дни недели?
– Сейчас поймешь! Ну-ка, посмотри, следующая рыбка от этого поставщика должна появиться девятого или одиннадцатого, а может быть – восемнадцатого февраля…
– Точно, одиннадцатого! – подтвердил Паук и взглянул на меня с интересом. – А как ты догадалась?
– Помнишь, что нам говорила та бабка, которая ловила девушек на вокзале? Она работала там по вторникам и четвергам, остальные дни у нее были заняты…
– Ага, здоровьем своим занималась или грехи замаливала!
– Вот именно! И платили ей за каждую девушку по десять тысяч рублей…
– Ага! – Глаза Паука заблестели. – Значит, она в этом документе фигурирует как поставщик Алексеев, а девушки – под именами аквариумных рыбок… акора, барбус, вуалехвост… дальше идет гуппи, гурами… смотри-ка, они особенно не заморачиваются, выбирают названия рыбок просто по алфавиту…
– Правильно, – согласилась я. – С вокзала девушек доставляли в какое-то место, которое здесь названо «аквариум», а потом, примерно через два дня, их отправляли в «живой уголок»… Видимо, перепродавали какому-то торговцу живым товаром! Он им платил по сто двадцать тысяч… вот в какую сумму оценивают человеческую жизнь!
– И на эту контору работала не одна наша бабка, а, по крайней мере, несколько поставщиков! Смотри, кроме Алексеева и Борисова, здесь есть еще Воронов, и Гладышев, и Дорожкин… тоже не заморачиваются, выбирают псевдонимы по алфавиту!
– И что нам теперь с этим делать? – Я озадаченно почесала затылок.
– Для начала давай найдем в этом списке ту девушку, которую ты разыскиваешь… Надю…
Мы просмотрели список до весны и нашли последнюю запись, касающуюся поставщика Алексеева.
…Двадцать девятого апреля… неон голубой… поставщику – пятнадцать тысяч…
– Ну да, старуха же сказала, что за ту девушку ей заплатили премию! Значит, Надя зашифрована под названием «голубой неон»!
…Доставлена в аквариум…
На этом запись кончалась.
– Постой, – пробормотал Паук, разглядывая строчки на экране. – А что же дальше? Должна же быть поставка в «живой уголок», транспортные расходы и все прочее…
– Дальше, как видишь, ничего нет!
– И что же это значит?
– Мы об этом можем только гадать. Но можем предположить, что Надя все еще находится в «аквариуме», то есть в том месте, где они временно содержат похищенных девушек. Почему с ней поступили не так, как с остальными? Нам это неизвестно. Может быть, на нее у них другие планы. Ведь и старухе они за нее заплатили больше.
Я говорила преувеличенно бодро, потому что уговаривала себя, что Надя жива и находится пока в нашем городе. В противном случае следовало все бросить и идти каяться к Егору Ивановичу. Ужасно этого не хотелось: обнадежили человека, взялись за дело – и вот такой облом. И Надю жалко, если ее увезли, то это навсегда, нам до нее не добраться.
– И что теперь делать? – спросил Паук.
– Хорошо бы выяснить, где находится тот «аквариум», в котором девушек держат до того, как отправить торговцу живым товаром, – проговорила я мечтательно.
– Ну, ты уж слишком много от меня хочешь! – пробормотал Паук. – Конечно, у них учет и контроль организованы на самом высоком уровне, но, согласись, трудно ожидать, что они напишут прямым текстом: «Оптовая база живого товара находится по адресу: улица Стоматолога Ворчуна, дом десять».
– Ну, Авдик, ты же такой умный! – проворковала я, преданно заглянув в его глаза. – Я уверена, ты все можешь…
Паук взглянул на меня с подозрением, но все же, как всякий мужчина, не устоял перед грубой лестью, принял позу роденовского «Мыслителя» и глубоко задумался.
Видимо, эта поза оказалась не слишком продуктивной, он опустил голову и запустил руки в волосы. Теперь он больше напоминал не глубоко задумавшегося человека, а расстроенного шимпанзе, у которого отобрали банан, но я, конечно, оставила эти наблюдения при себе.
То ли такая поза больше способствовала мыслительному процессу, то ли просто так совпало, но Паук неожиданно издал победный вопль и снова застучал по клавишам компьютера.
– Ну что, тебя осенило? – спросила я, заглядывая через его плечо.
– Ага, – пробормотал он, слегка подвинувшись, чтобы я могла видеть экран. – У них всюду учет и контроль, да? И наверняка они учитывают расход горючего… это ведь не секретная информация, значит, они ее не шифруют… эти данные должны находиться среди бухгалтерской отчетности…
– И что это нам дает?
– Вот смотри! – Теперь на экране была таблица расходов на бензин. В этой таблице были указаны номера машин, даты заправок, суммы, потраченные на горючее, и реквизиты заправочных станций. Таблица была огромная, и я расстроилась – чтобы разобраться в этой информации, нужно было потратить долгие недели.
– И что это нам дает? – повторила я разочарованно. – Здесь же указаны не только те машины, которые перевозили девушек, но и самые обычные такси… как найти среди них нужные?
– Все лишнее мы сейчас уберем, – отозвался Паук, выделяя отдельные строки таблицы. – Оставим только те даты, когда осуществлялись перевозки «декоративных рыбок».
– Но и в эти дни были обычные пассажирские перевозки! Это же таксопарк!
– Конечно, но мы выделим из общего списка те машины, которые повторяются из раза в раз. Наверняка они перевозку живого товара доверяли не всем водителям, а только самым проверенным…
Таблица постепенно сокращалась, и наконец в ней осталось не больше десятка записей.
– Ну вот… – Паук выписал на листок оставшиеся реквизиты автозаправочных станций, запустил поисковую систему, и вскоре перед ним было несколько адресов.
Он вывел на экран карту города и нанес на нее эти адреса.
– Ну вот, теперь ты видишь? – Паук показал мне на экран. – Одна заправка фигурирует в таблице три раза, еще одна – дважды, остальные по одному разу, но все эти заправки расположены в северной части города. Если от каждой заправки провести прямую, все эти линии сойдутся в одной точке…
Правда, на самом деле эти линии сошлись не в точке, а на довольно большом пятачке, расположенном за северной границей города, неподалеку от станции Парголово.
– Ну вот, – проговорил Паук удовлетворенно. – Что и требовалось доказать. Трудно поверить, что в эти дни все пассажиры, как один, ездили в Парголово или Шувалово!
Он увеличил масштаб и перешел от обычной карты к изображению со спутника. Теперь на экране мы видели довольно отчетливое изображение нескольких приземистых зданий, расположенных на огромном пустыре, кое-где поросшем кустарником. Были видны также несколько дорог, ведущих к этим зданиям от Выборгского шоссе.
Паук снова увеличил масштаб. Здания на спутниковом снимке приблизились к нам. Мы разглядели довольно мелкие подробности. Одно из этих зданий явно было заброшено – крыша полуразрушена, на ней успели вырасти кусты, ведущей к этому зданию дорогой давно не пользовались. Зато другое выглядело вполне ухоженным, вокруг него виднелась стена с въездными воротами, а на дороге к нему можно было разглядеть несколько машин.
– Ну, вот он, наш «аквариум»! – гордо проговорил Паук, показав мне на это здание.