– Я… Надя…
– Надя! – Я сама удивилась, что в таком положении могу радоваться. – Ты как, в порядке?
– А ты? – прозвучало в ответ. – Когда тебя притащили, ты совсем плохая была, без сознания…
– Это они мне вдохнуть чего-то дали… А сколько времени с того прошло?
– Полчаса, наверное, – подумав, сказала Надя, – или час… я плохо помню…
Она говорила медленно и как-то заторможенно. Я вспомнила, какой Надя была в ресторане, и поняла, что она едва отошла от наркотика.
– Ты здесь раньше была? – Я решила потихоньку разбираться в обстановке.
– Здесь, кажется, нет, в другом месте… Там комната посветлее, раскладушка, еду давали…
– А ты помнишь, как тебя сегодня в ресторан водили? Там двое мужчин разговаривали… Один толстый…
– Толстого помню… – неуверенно ответила Надя, – а тебя как поймали? На вокзале?
Я поняла, что она считает меня такой же девчонкой, попавшейся на удочку Генеральши или еще кого-то подобного.
– Потерпи, – прошептала я, – я тебе помогу.
– Ты себе бы помогла, – вполне здраво заметила Надя.
Паук тяжело вздохнул.
Он физически чувствовал, как уходит драгоценное время, и ничего не мог предпринять!
Пока этот старик придумает, что делать, пока он сюда доберется… как бы не было поздно!
Паук уже хотел вскочить и отправиться в одиночку спасать Василису – как вдруг двери кафе распахнулись, и в зал ввалились несколько плечистых парней в черной униформе с нашивками «ОМОН». В помещении сразу стало тесно и шумно и запахло спортзалом и оружейной смазкой.
– Всем оставаться на своих местах! – рявкнул командир опергруппы, оглядывая зал.
Хмурый бармен выронил бокал, который разбился с нежным жалобным звуком. Бармен протянул руку к потайной кнопке, но один из омоновцев перепрыгнул через стойку и швырнул его на пол. Трое бойцов распахнули дверь с надписью: «Только для персонала» – и исчезли в служебных помещениях.
Едва все затихло, в кафе вошел мужчина средних лет в хорошо сшитом сером костюме. Командир опергруппы шагнул ему навстречу и щелкнул каблуками:
– Товарищ майор, группа развернута, ждем вашего приказа!
В это время служебная дверь открылась, и оттуда под конвоем омоновцев вышли двое – толстый, приземистый Кабан и составлявший с ним удивительный контраст высокий стройный мужчина с выразительными серыми глазами.
Кабан был красен от злости и пыхтел, как… как самый настоящий кабан.
Увидев милицейского начальника, он скрипнул зубами и прохрипел:
– Так это ты, Соловьянко? Ты что, совсем слетел с катушек? У тебя на меня ничего нет! Мой адвокат тебя в порошок сотрет…
Он покосился на своего рослого спутника. Тот молчал и никак не показывал своего отношения к происходящему.
– Не горячись, Кабан! – Майор криво усмехнулся. – На этот раз у меня кое-что есть! Это ты слетел с катушек – среди белого дня похитил человека…
– Какого еще человека?
– Сотрудницу частного детективного агентства. И по имеющимся у меня достоверным сведениям – не только ее…
– Ну и где же она, эта твоя сотрудница?
– Здесь, в кафе! – Майор переглянулся с командиром опергруппы, тот отдал команду, и его бойцы разбежались по помещениям.
Через несколько минут омоновцы вернулись в главный зал кафе. Вид у них был растерянный (если, конечно, можно представить себе растерянного бойца ОМОНа).
– Никого не нашли! – сообщил один из бойцов своему командиру. – Только работники кафе. И второго выхода здесь нет…
– Ну что? – насмешливо проговорил Кабан, взглянув на майора. – Где же эта ваша сотрудница? Опять ты, Соловьянко, прокололся! Думаю, нагорит тебе от начальства!
– Рано радуешься, Кабан! – процедил майор. – На этот раз тебе не отвертеться…
Договорить он не успел: дверь кафе снова распахнулась, и влетел запыхавшийся Василий Макарович Куликов. Левая рука у него была в гипсе, пиджак кое-как напялен и криво застегнут, лицо перекошено. Навстречу ему шагнул один из омоновцев, хотел перехватить, но майор Соловьянко жестом остановил бойца.
– Где она?! – выпалил Василий Макарович, оглядываясь по сторонам. – Где Василиса?
– Василий Макарыч, – проговорил Соловьянко, виновато потупившись. – Мы ее не нашли… пока. Но вообще-то, Василий Макарович, не стоило вам вмешиваться в наши дела… мы эту операцию готовили несколько месяцев, а теперь из-за вашей самодеятельности вся работа пойдет коту под хвост…
Василий Макарович опустился на подвернувшийся стул, уронил голову и запричитал:
– Это я виноват… не уследил за ней… никогда себе этого не прощу… Василиса, деточка моя…
– Ты не отчаивайся, Макарыч! – Майор сочувственно взглянул на Куликова. – Мы сейчас объявим операцию «Перехват»… ее не могли далеко увезти…
– Ее никуда не увезли! – подал голос Паук, который до этой минуты сидел тише воды ниже травы.
– А это еще кто такой? – Соловьянко удивленно повернулся на голос. – Что еще за чучело?
– Я… я не чучело, – обиженно пробормотал Паук. – Я… друг. Друг Василисы.
– Это ты, что ли, мне звонил? – осведомился Василий Макарович.
– Я… мы с ней минут сорок назад подъехали к этому кафе, она зашла сюда, чтобы осмотреться, и не вернулась. Но за это время ни одна машина отсюда не уезжала. И бойцы сказали, что второго выхода отсюда нет. Она где-то здесь…
– Ищите! – усмехнулся Кабан. – Если хотите, можете даже проверить мои карманы: вдруг я ее там прячу! Игорек тоже вам карманы покажет – верно, Игорек?
Сероглазый спутник Кабана промолчал. Выражение лица у него было какое-то странное. Он словно что-то мысленно подсчитывал или решал какую-то задачу.
Майор, нахмурившись, оглядывался по сторонам.
– Не знаю, парень, где тут ее могли спрятать… – проговорил он, покосившись на Паука.
– Если вы закончили свои игры, освободите помещение! – язвительно произнес Кабан. – Иначе я вызову представителя прокуратуры, и у вас будут большие неприятности…
Паук вдруг вскочил и воскликнул:
– Аквариум!
– Ты что, парень? – Майор удивленно взглянул на него. – Ваша Василиса, может, и ловкая девушка, но дышит не жабрами!
– Когда мы с Василисой просматривали файлы таксопарка… – начал Паук.
– Что?! – Кабан набычился и шагнул к майору. – Кто вам дал право проникать в мой компьютер? Это дело подсудное…
– Я к этому не имею никакого отношения, – заверил его Соловьянко. – А ты, парень, не болтай лишнего!
– Ну да, конечно… так вот, они всех похищенных девушек держали на объекте под названием «аквариум». А сами девушки проходили под названиями декоративных рыбок…
– Инсинуация! – рявкнул Кабан. – Мы действительно торгуем аквариумными рыбками, а все остальное недоказуемо… верно, Игорь? Ты что молчишь – забыл, за что я тебе плачу?
Сероглазый красавец по-прежнему молчал.
– Так вот, там аквариум и здесь аквариум, – продолжал Паук. – И этот аквариум какой-то подозрительный. Он кажется очень большим, но на самом деле… посмотрите, эти рыбы двоятся! Вместо задней стенки там зеркало!
Кабан побагровел, шагнул к Пауку. Но Паук метнулся мимо него к стойке бара, схватил тяжелый хромированный табурет и запустил в стеклянную стену аквариума. Стена раскололась, вода хлынула на пол, вместе с ней вывалились пираньи и запрыгали по полу, разевая зубастые пасти.
Теперь всем было видно, что аквариум, в высоту и ширину занимавший всю стену, был неглубоким, а эффект глубины достигался тем, что задняя его стена представляла собой огромное зеркало.
Паук схватил второй табурет и с размаху ударил им в зеркальную стену.
Зеркало треснуло, огромный кусок отлетел, и все присутствующие увидели за ним потайную комнату и двух девушек, щурящихся от яркого света.
– Ну что, Кабан, кто из нас на этот раз прокололся? – проговорил майор Соловьянко и повернулся к командиру ОМОНа: – Взять его!
Однако Кабан с удивительной для его комплекции ловкостью метнулся к девушкам, выбиравшимся из потайной комнаты. Он выдернул из-за пазухи пистолет, приставил его к затылку Василисы и процедил:
– А ну, все к стене! Вы дадите мне уйти, иначе я пристрелю эту девку!
За этими словами последовала немая сцена: омоновцы замерли на тех местах, где застал их ультиматум Кабана, и переглядывались друг с другом и с командиром; майор Соловьянко в растерянности переводил взгляд с заложницы на дверь кафе; Василий Макарович побледнел и без сил опустился на стул.
Вдруг в наступившей тишине заговорил сероглазый спутник Кабана:
– Эй, Николай Прохорович, а как же я?
– Да пошел ты, Игорек, сам знаешь куда! – отмахнулся Кабан. – Каждый за себя!
– Нет, Николай Прохорович, так не годится! – процедил Игорь и приблизился к своему боссу. – Я хочу уйти вместе с вами!
– Отвяжись! – рявкнул Кабан. – Мне не до тебя! Сам выпутывайся как хочешь…
Тишина нашей с Надей камеры раскололась с оглушительным треском и грохотом. Стена обрушилась, и в пролом хлынул свет, по контрасту с прежней темнотой показавшийся ослепительным.
Я зажмурилась, потом снова открыла глаза – и увидела зал кафе, заполненный людьми.
Здесь были Паук, и дядя Вася, и люди в черной униформе, и какой-то мужчина средних лет с начальственным видом…
И еще здесь был Кабан. А рядом с ним… рядом с ним стоял тот сероглазый интересный мужчина, с которым я познакомилась на вечеринке одноклассников Паука. Тот сероглазый тип, в чьем мобильнике я нашла телефон химчистки «Саламандра».
Игорь.
Предатель.
Преступник.
Я ничуть не удивилась, увидев его рядом с Кабаном, впрочем, за последнее время со мной произошло столько событий, что я больше ничему не удивлялась.
Но так или иначе – здесь дядя Вася, и Паук, и ОМОН… так что мы с Надей спасены!
Я выбралась из пролома в зеркальной стене, помогла Наде.
И когда я этого меньше всего ожидала, Кабан схватил меня, приставил к затылку пистолет и крикнул:
– Все к стене! Я ее пристрелю!
В голове у меня шумело, руки и ноги плохо повиновались, только поэтому я допустила такое безобразие.