Поспав пару часов, наскоро позавтракал и отправился на место своей новой работы, называть ее службой буду тогда, когда одену форму. У подъезда меня ждала машина, из соображений безопасности за мной прислали целый эскорт, три человека, все офицеры конторы, только почему-то в форме погранвойск, может маскировка такая? Познакомившись, спросил про это, на что получил исчерпывающий ответ — мы и есть пограничники, только границы у нас временные. Вот так-то.
Ехать пришлось долго, центральное отделение, где мне предстояло представиться начальству, находилось в Волгограде, там же располагалась и казарма для проводников. Володи не было, он должен был отправиться в Москву с каким-то отчетом. Я до сих пор не представлял себе, что являет собой эта Контора, но судя по размаху, тут масштабы не меньше чем у космонавтов. Ладно, поживем, увидим.
На место приехали к обеду, здание штаба, — а именно так называли его сопровождающие, хотя на табличке возле дверей значилось — «Военно-Медицинская Академия Корпус № 7», — располагалось почти возле Волги, и внушало какое-то умиротворение, своим капитально-монументальным видом. Пройдя через КПП, меня провели на третий этаж, и постучав в дверь под номером 13 пригласили войти. В кабинете возле окна стоял стол, за которым сидел человек с усталым лицом, в форме подполковника тех же погранвойск.
— Присаживайтесь. — Он указал на кресло напротив себя — Меня зовут Александр Герасимович, я буду вашим куратором, пока вы не освоитесь в нашем учреждении, и если возникнут вопросы, пожелания, или просто захочется поговорить — милости прошу. — Он сделал паузу, вопросительно смотря на меня, и не дождавшись реакции продолжил тем же менторским тоном — Я нахожусь здесь практически круглые сутки. Сейчас вас проводят в ваш кабинет, а меня прошу извинить, — дела. И я, попрощавшись, вышел в коридор. Там меня ждал тот лейтенант, что привел сюда. Улыбнувшись, он сказал: — Повезло вам, Александр Герасимович один из лучших проводников Конторы. Стоял у истоков. Пойдемте, я провожу вас на ваше рабочее место. — И он, показывая дорогу, пошел вперед.
Мое новое пристанище оказалось небольшой комнатушкой с голыми кирпичными стенами, и даже единственное здесь окно — было заложено кирпичом. Не знаю, какой дизайнер придумал этот ужас, но мой кабинет больше напоминал каземат времен тридцать седьмого года. У стены стоял стол, в углу сейф. Больше ничего тут не было.
— Сейчас схожу, поищу вам пару стульев, наверняка ребята утащили, у нас сегодня сабантуй, сотрудник проставляется за день рождения. Видимо не хватило. — И не уточняя, чего именно не хватило, он вышел. Я прошел к окну и потрогал кирпичную кладку, — на совесть сделали. Осмотрелся по сторонам, пыли нигде не было, значит, тут регулярно убирались, ну…уже хорошо. Ключи от сейфа лежали сверху, в трех экземплярах. Пооткрывал ящики стола — везде пусто.
В дверь постучали. Поддатый мужичок в штатском, извинившись, поставил два стула, и еще раз извинившись, вышел, прикрыв за собой дверь. Вот скажите, пожалуйста, и что мне тут делать? В дверь еще раз постучали, — на пороге стоял лейтенант.
— Если вы уже освоились, товас ждут в медблоке. Нужно врачам показаться.
Медицинский блок был оборудован по последнему слову техники, в чем-то даже забегая вперёд. Под присмотром очень серьёзной девушки в белом халате, я до самого вечера торчал у врачей, трусцой перебегая из кабинета в кабинет. Меня взвешивали, обмеряли, смотрели в рот, в уши, в… во всё посмотрели в общем. Раза три брали кровь из пальца, пару раз из вены, еще соскобы, пробы и прочие неприятные вещи. Столько анализов я не сдавал за всю свою жизнь. Когда, наконец, они угомонились, я был отпущен на волю. Выйдя от врачей и уже предвкушая поход в столовую, а она, как я думал, должна быть особенная в этом месте, снова был перехвачен лейтенантом. Теперь мне требовалось пройти краткий инструктаж. Битый час слушал монотонное бормотание дородного майора, что можно и что нельзя, поняв только то, что если меня пропускают, значит, там находится можно, если нет, значит нельзя. Расписавшись в куче бумаг, я наконец-то попал в свой маленький кабинет. Интересно, до которого часа у них тут рабочий день? Столовая кстати меня не обрадовала, никаких разносолов, набор блюд для всех один, суп, каша и компот. Как в школе, правда есть тут ты мог, сколько хочешь, никто отбирать не станет.
Вернувшись в кабинет, посидел на одном стуле, потом на другом и решил пойти к подполковнику, задавать накопившиеся задень вопросы. Куратор он или нет? Вот как-то так и началась моя новая жизнь, — с утра по врачам, потом обед, снова доктора, и на боковую. Ночевал я в том же здании этажом выше. Там было что-то вроде казармы, в которой я как король, жил совершенно один.
Я шел в столовую, когда приехал Володя, коротко поздоровавшись в коридоре, он взглядом дал понять, что найдёт меня позже, — служба. После обеда мы все же пересеклись, но поговорить нормально так и не получилось, хотя кое-что все-таки узнал: Медицинскую комиссию я успешно прошёл, рекомендации от врачей моим начальством получены, так что в понедельник присяга, и впрягаться в общую упряжку. Работы, по словам Володи, было очень много. Особенно для проводников.
Торжественности по случаю принятия присяги не было. Утром мне выдали форму вместе с удостоверением, и проводили в небольшой актовый зал, где уже ждали отцы командиры. Присягал я не один, со мной вместе вступали в ряды Конторы ещё двое. Один тоже лейтенант, второй был в штатском. Оба довольно молодые, но у штатского, во всех движениях, во взгляде, чувствовалась привычка повелевать, и казалось, он искренне недоумевал, почему мы ещё не упали перед ним на колени.
Текст был стандартным, как в любом военном подразделении, и когда мы все трое отрапортовали, самый главный здесь командир, в чине генерал майора, произнёс напутственную речь. Говорил он так горячо, так убедительно, что мне хотелось прямо сейчас бежать спасать Россию от неведанных врагов. Дослушав до конца, мы, выдержав паузу в несколько секунд, проревели во всю мощь своих глоток — Служу России!
Ещё раз окинув нас царственным оком, генерал неторопливо удалился. Я стоял и не знал, что делать дальше, заучив весь регламент присяги, вроде не терялся в процессе, а сейчас спасовал. Стою и понимаю, одеть форму не значит стать военным, надо еще что-то. Может устав почитать? Как бы там ни было, но я был счастлив, то же чувство я испытывал когда меня приняли в пионеры, шёл по улице, и гордо выпячивал грудь с новым алым галстуком. Мне казалось, что весь мир смотрит на меня. Теперь же я шел по коридору, и все время косился на свои новенькие погоны, а встречая военных, прикладывал руку к козырьку фуражки. Новая жизнь, новая форма, и от произошедших со мной перемен кружилась голова.
Вечером меня вызвал к себе Володя, усадив в кресло сам сел напротив.
— Вот, первое твоё задание, — сказал он, протягивая мне пухлый конверт, — почитай, разберись, будут вопросы, задавай. Сейчас, — он посмотрел на часы, — двенадцать тридцать, на изучение тебе три часа. Потом подходи, познакомлю тебя с твоим экипажем. Забегая вперёд скажу, экипаж, это команда, которая работает с проводником, те, кого он берет в погружение. Как правило, это хорошо подготовленные профессионалы, вроде спецназа, только ещё более универсальные. Одинаково хорошо бегают, стреляют, способны разобраться даже в самой сложной технике, плюс, владеют несколькими языками. Естественно обладают различными техниками боя, ведь никогда не знаешь в кого вселишься в прошлом. Мне подобрали лучших из лучших, но это само собой, других и не держат. Из соображений секретности, обращались друг к другу по номерам. Попытался познакомиться, но получил в ответ— не положено. Вот такие ребята. Роботы, а не люди.
Две недели мы притирались, и вот, на понедельник назначили погружение. Задание было простое, сорок первый год, на одном из самых важных участков держит оборону полк. Точно известно, что продержался он двое суток, потом был окружен и полностью уничтожен. Старшим по группе назначен Второй. Наша задача — сбор информации. Подробнее узнаем уже на месте. Моя роль ограничивалась перемещением экипажа в нужное время, привёз и не мешайся, пока работают профи. По времени все займёт тут — не больше часа, там — двое суток.
На выходные получил увольнительную и под конвоем, отправился домой. И все время пока был дома, охрана сидела в машинах под окнами, предварительно проинструктировав меня насчёт правил поведения: к окнам не подходить, двери никому не открывать и многое другое. С ребятами увидеться не удалось, до погружения никаких контактов с посторонними. Что поделать — армия. Пробыв с семьей до вечера, я убыл в часть. Кажется, так надо говорить? Добравшись до казармы, недолго думая, завалился спать. Утром сразу к врачам, натощак сдавать анализы, потом столовая и снова к врачам.
Ожидая увидеть суперсовременный полигон для путешествий во времени, я был сильно удивлен, когда нас привели в простую больничную палату, где возле каждой из шести кроватей стояла капельница, и на столе у стены обычный компьютер. Мое место было как раз возле него, если ребята просто ложились и медсестра, сделав какой-то укол, оставляла их в покое, то со мной было поинтереснее. Навешав на меня штук сорок датчиков, так, что со стороны я смотрелся как ежик, тот самый доктор, что гонял меня по врачам на медкомиссии, вложил мне в ладонь медаль «За Отвагу» и, поднеся к самому моему носу шприц с тонкой иглой, сузил и без того узкие глаза и проговорил:
— Ну-с, как себя чувствуем? Готовы к путешествию? Один маленький укольчик, и вы заснете. Когда будете в своем сне пытаться найти вход, или выход, не знаю что именно там увидите, у нас на компьютере этот момент засекут датчики, и заработает вот это устройство, — показал он на стоящий возле компьютера достаточно большой ящик, от которого отходили облепившие меня провода. — Вам все понятно? — я кивнул головой.
— Ну, если вопросов нет, — поехали!