— В точку. — Раздался глухой голос у меня в голове.
— Михалыч? — Я не мог поверить, но это был он. — Я ж говорил ты живой!
— Это, смотря с какой стороны посмотреть. — он хмыкнул — Подпусти танк метров на пятнадцать, и пали из винтовки чтобы пехота не побежала к тебе, потом выскакивай и лети под него.
— Так ведь срежут меня, может ты попробуешь?
— Не могу, в прошлый раз много сил потратил, могу только чувство боли тебе притупить, ненадолго.
— Давай хоть так, на счет три, танк уже близко… Выставив винтовку из воронки, с оттяжкой сделал четыре выстрела, если считают патроны, пусть думают, что ещё есть. И тут же, перехватив гранату в правую руку, рванул вперёд. С противным хлюпаньем в тело впивались пули. Но я чувствовал себя как на пейнтболе, больно, но не смертельно. И продолжал бежать. Фашисты стреляли и не понимали, почему я не останавливаюсь. Проскочив мимо них, уже ничего не видя от заливавшей глаза крови, пуля скользнула по черепу, — щучкой прыгнул вперед, и сунул руку вместе с гранатой под каток.
Открываю глаза, рядом никого нет, встаю. На кровати у окна лежит Второй. Странно, я ж его давно отправил, не сдох что ли, уродец?
— Проснулись? — на пороге стоит молоденькая медсестра, — Сейчас доктора позову.
Смотрю на часы на стене, с момента погружения прошло всего полчаса, или даже меньше. Через минуту на пороге появляется куратор, а за его спиной ребята из моего экипажа, все кроме Второго. Взгляд подполковника не предвещает ничего хорошего.
— С прибытием лейтенант. У нас ЧП, пойдемте ко мне в кабинет.
— А что случилось то? — спросил я, не могли же они из-за жетона так всполошиться? Или могли? В армии вообще все не как у людей.
— А вот это, — он выдержал паузу, обводя взглядом собравшихся, — мы хотели бы узнать у вас.
И развернувшись, зашагал дальше.
Ну ладно, пойду за ними, интересно все же, что такого случилось. Может из-за того что Второго шлепнул… так не видел никто. Приказ не выполнил? Вот это реально. За это могут и погоны снять. Присягу принимал? — Принимал. Приказ слышал? — Слышал. И выметут поганой метлой из красной армии. Ну, не больно-то и хотелось. Если говорить начистоту, кроме красивых погон ничего хорошего тут нет. Раньше я был сам по себе, теперь же каждый индюк с большим количеством звезд считает, что я ему должен. Если выгонят, не расстроюсь.
В кабинете подполковника, не было никого, кроме меня и Четвертого, куда делись остальные, я не понял, вроде до дверей шли все вместе. Заняв место возле окна, я приготовился слушать что скажет начальник. Александр Герасимович садиться не стал и мерил кабинет широкими шагами.
— Во-первых. — начал он — Пропал Второй, во вторых — тут он ухмыльнулся, видимо подумал о том, как прозвучала его фраза — вы, каким-то образом изменили прошлое. Какой был приказ товарищ лейтенант? — он наклонился и сдвинул в кучу все лицо, наверное, хотел придать себе грозности.
— Лично у меня, никакого. — Куратор аж рот открыл.
— Не понял? Вы проходили инструктаж? Вам давали материалы для изучения?
— Так точно! Только все это было до принятия мной присяги, мне предлагалось принятьк сведению «рекомендации», а ни как не приказ. — Я явно сбил подполковника столку. Если что, Володя подтвердит.
— Проверим. Теперь-то вы намеренны выполнять приказы?
— Так точно!
— Потише, пожалуйста, уши закладывает, мы ж не на параде, расслабьтесь. Расскажите мне, что произошло на тестовом погружении. — И он, сев в кресло, закинул руки за голову. — Итак?
Поднявшись, и встав по стойке смирно, начинаю вещать.
— Перенеслись мы успешно, собрались вместе. Шел бой, немцы перепахивали землю стараясь сковырнуть полк с позиций. У меня возник спор со Вторым, он хотел сидеть и ждать, я же был намерен помочь нашим войскам по мере сил. Потом мы разошлись, Второй, Четвертый, Пятый и Шестой остались на месте, а мы с Третьим выдвинулись к месту основного боя. Отбили несколько атак и, умерев там, оказались тут. Все.
— Как погиб Третий?
— Убит пулей в голову. Почти в самом конце.
— Вы как?
— Не знаю, не понял, видимо мгновенно. Наверное, тоже в голову. — Врать не краснея, умею со школы. Не люблю этого, но на вранье меня еще не ловили.
— Понятно, как думаете, мог Второй остаться в живых и попасть к немцам?
— Не представляю. За все время боев данная группа товарищей на глаза не попадала. Можно вопрос по существу?
— Догадываюсь, о чем хочешь спросить. Пока отложим, сейчас есть более насущные проблемы. — Вот подпол, вот жук. — Ближе к вечеру, примерно… — он посмотрел на часы — в семь, прибудет группа из Москвы, для дальнейшего разбирательства. — Куратор посмотрел на Четвертого, — Вы можете быть свободны майор. — Ух ты, целый майор. Тогда Второй, наверное, подполковник, или даже полковник. Понятно, чего он так взбеленился.
Когда за Четвертым закрылась дверь, Александр Герасимович нажал кнопку селектора — Машенька, сделай два чая пожалуйста. — Посмотрел на меня — Или тебе кофе? — Я кивнул. — Маша, один чай и один кофе, еще погрызть чего-нибудь. Дождавшись пока секретарша принесет требуемое, он, отхлебнув из стакана проговорил:
— Рассказывай, без протокола. Что у вас там приключилось?
Пока я пересказывал произошедшее, умолчав только про Михалыча, он внимательно слушал, громко прихлебывая свойчай. Дослушав покачал головой.
— Приедет комиссия, придерживайся первой версии, ничего не видел, ничего не знаю. Второго не вернуть, вот на него все и свалим.
— А что свалим то? — Я не понимал что случилось. Подполковник встал, достал папку из сейфа, это были рекомендации археологов по тому бою, общая информация из архива министерства обороны и прочие документы касаемые погружения.
— Читай. — Прокатил папку по столу ко мне. Я открыл ее и посмотрел на бумаги, да и чего тут читать-то? Я выучил всю информацию чуть не наизусть. Бегло пробегаю глазами справку из архива. Обалдеваю… полк удержался на позиции, и эвакуировав госпиталь, с боями отошел к линии фронта. Перейдя ее, присоединился к своим. Сохранив при этом не только полковое знамя, но и знамя дивизии. Далее шел список награжденных, и среди прочих, был Петровский Николай Александрович, 1909 года рождения, рядовой. Он, посмертно был представлен к званию Героя Советского Союза. Останки были найдены в две тысячи четырнадцатом году, опознаны по смертному медальону и с почестями захоронены на алее славы Мамаева кургана. Награждение утвердили в том же четырнадцатом году и вручили звезду, только уже не Советского Союза, а России, — его внучке.
— А как тогда мы знаем? Почему наша память не отредактирована?
— Вот тут загадка… Это первый случай когда меняется история… То есть конечно какие-то вещи изменялись, но это касалось только мелочей и никак не отражалось в настоящем времени.
Допив свой кофе, я отправился на поиски Третьего, хотелось узнать его мнение по этому вопросу.
Володя приехал за полночь, наскоро перекусив в столовой, мы взяли бутылку водки, и засели в кирпичном каземате, дабы отметить мои погоны. Рассказал ему про бой, про изменение истории и когда дошел до Михалыча, он удивленно уставился на меня.
— Так тут и донор другой, Михалыч то был там, в сорок втором. Я тебе конечно верю, но для очистки совести надо провериться у врачей. — Слово «психиатр» он тактично опустил. — Может это механизм защиты у тебя такой, в критических ситуациях?
— Ты смог бы пробежать пятнадцать метров, и в прыжке бросится под танк, поливаемый практически в упор из трех автоматов? — Что на это скажешь? — Он молчал — я тебе отвечу. Не сможешь. И никто не сможет. Вот и подумай, надо мне идти к психиатру или нет…
— Да… Дела. А что думаешь насчет Второго? Это ведь заметная фигура у нас в Конторе, сын какого-то хрена из министерства финансов. Чуть ли не самого министра.
— Может он там не умер и все, вот как помрет, так и объявится. Я только одного не понимаю, зачем он к немцам выполз? Да еще так радостно с ними переговаривался. И где в это время были остальные?
— Ну, нам теперь и не скажут что и как, генералов понаехало батальон целый. Пусть разбираются. А мне, — он посмотрел на часы, — вставать пора. Семь ноль-ноль.
Глава 7
Второй умер, так и не придя в себя, даже жаль как-то. Такое впечатление что он из того донора, перепрыгнул в кого-то другого, а оставленное в нашем времени тело просто отбросил за ненадобностью. Комиссия посовещалась, походила по этажам с умными лицами, но ничего не найдя, вернулась в родные пенаты. От службы меня пока отстранили, из-за того что я отказался работать с ребятами из экипажа. Они хоть и профи, но мутные, и какие-то слишком правильные, даже не так, они словно чужие, русским духом от них не пахнет. Не считая Третьего конечно, с ним мы сдружились.
Это был парень лет тридцати, в звании старшего лейтенанта. Пришел к нам он из ракетных войск, обратив на себя внимание руководства Конторы тем, что когда на территории, рядом с частью где он служил, пропали дети приезжих дачников, и потратив на поиски больше двух недель, было решено их прекратить, он увидел во сне что девочки совсем не там где их ищут, а совершенно в другом месте, на каком-то островке посреди большой реки. Договорившись с вертолетчиком из своей части, и полетав с ним над окрестностями, он узнал место из сна. Где и нашлись дети. Живые и здоровые, только похудевшие, — питались ягодами все это время. Когда его спросили, как он нашел их, он так и ответил — приснилось. Ну а дальше все понятно. Мимо такого паронорма, наши слухачи пройти не могли.
Так что, делать мне было совершенно нечего, и я написал заявление на отпуск за свой счет. Предварительно позвонив Володе, чтобы посодействовал. Посмотрев на Леху, так звали Третьего, а ему тоже нечем было заняться, — пока шло следствие, мы все были не у дел, — я позвал его с собой, тем более, что он очень хотел приобщиться к нашему «братству лопаты». В общем, на следующий день, мы уже ехали ко мне. Долго задерживаться в квартире не планировали, хотели выехать на коп. С ребятами, Олегом и Леонидом, созвонился, они уже готовы, машина под парами. Дети так и гостили у бабушки с дедом, так что и Аня могла составить нам компанию. Т