Тонкий, едва уловимый шлейф её духов проникает в легкие. И с каждым гребаным вдохом все глубже и глубже отравляет по капле. Меня, бл*дь, ждет долгая, мучительная смерть, триггером которой стал запах самой желанной женщины. Это было бы эпично.
Стараюсь заблокировать все свои инстинкты и животные реакции к которым взывает аромат парфюма Арии. Сучка не заслуживает ни единой подобной мысли. И должна радоваться тому, что я слишком цивилизован и горд, чтобы схватить её за шкирку и выкинуть из своего дома, не удостоив мисс Мур и взглядом.
– Дэймон, я знаю, ты не настроен сейчас со мной говорить. И, наверное, я зря пришла, потому что ты мне не поверишь, – уверенно начинает Ария и встает с дивана, начиная приближаться ко мне, как всегда мягкой походкой от бедра. Смотрю только в её глаза, прячу руки в карманы, чтобы незаметно для стервы сжать их в кулаки.
– Пойдем за мной, – железным тоном останавливаю интриганку. – Не хочу, чтобы у стен появились уши, – предлагаю я, прислушиваясь к шагам горничной в коридоре. Мне не нужны лишние сплетни и тем более свидетели, на случай, если я не сдержусь и придушу сучку. Ария послушно следует за мной, и я вновь улавливаю знакомый аромат малины в её духах. За шесть лет могла бы и сменить бренд парфюма. Черт, она издевается. Я подарил ей эти долбанные «Burberry» на первую годовщину отношений ещё в колледже.
– Пообещай, что выслушаешь меня, – просит Ария, когда я приглашаю её в «святая святых» – свой кабинет. Дверь за девушкой закрывается в тот момент, когда я, поравнявшись с рабочим столом, встаю спереди. Облокотившись на него, я вцепляюсь в столешницу. Костяшки моих пальцев белеют, пока её щеки покрываются естественным, очаровательным румянцем, и это чертовски быстро возвращает меня на годы назад и заставляет вспоминать, как я целовал и мягко покусывал её розовеющую от возбуждения кожу.
Моя фарфоровая куколка. Прозрачная, светлая кожа, на контрасте с которой круглые голубые глаза смотрятся ещё ярче. Как мираж посреди пустыни, «белого листа», боятся его не только писатели, но и программисты. Мы с Арией всегда шутили на тему того, что эти профессии чертовски похожи, просто я вынужден писать свои истории на языке машин, а она – на английском.
– А если не выслушаю? Опять врежешь мне? – скептическим тоном бросаю я, вспоминая её сильный удар, который помог дерзкой кошке удрать от меня сегодня. К слову, не больно, просто неожиданно.
– Ты должен, Дэймон, ведь я хочу объясниться… – ярость мгновенно воспламенят вены, заставляя меня до скрежета сжать зубы.
– Должен?! Выслушать? Ничего не попутала, девочка? К тому же, мы остановились не на моменте, где я тебя слушал, – продолжаю издеваться я, замечая, как мелкая, почти незаметная дрожь берет в плен её тело.
Вот и славно, бойся меня, крошка.
Уничтожу тебя и не вспотею даже, если захочу.
Да только для этого дня я нейтралитета придерживался, вычеркнув тебя из жизни. Очевидно, ты хочешь возобновить игру и не боишься лететь на огонь. Мне не жаль твои попользованные моим братом крылья.
У меня ладони горят, когда наши противоборствующие взгляды встречаются в яростном танце. Никогда не думал, что желание убить кого-то и взять, подчинить, задушить в объятиях превращают тело в сплошной адреналиновый кайф. Я не испытывал таких эмоций давно, чертовски давно…это как умереть и воскреснуть шесть лет спустя, мать её. И самое страшное, что я чувствую, как её тело отвечает и транслирует мне зеркальные эмоции. Что довольно странно. Ведь она сама все разрушила. Ей что-то нужно от меня, и я не сомневаюсь, что за этим маскарадом стоит Лиам.
– Дэймон, дело в том, что случилось что-то странное. Я правда…не помню, как все привело нас к таким отношениям, как сейчас. Я хочу разобраться в том, что произошло. Я знаю, как для тебя это все звучит, но не спеши осуждать. Расскажи мне, пожалуйста…подробнее. Как мы до этого докатились? Что именно я сделала, в какой момент всё начало меняться…я понимаю, это звучит ужасно для тебя, и ты хочешь меня убить за то, что я задаю тебе такие глупые вопросы…
– Мне плевать жива ты или мертва. Хотел бы убить – нанял бы киллера. Мне просто по*бать, – превозмогая жжение в груди, хлестко выплевываю я, замечая, как чувственные и испуганные черты лица Арии леденеют после произнесенных слов. И вновь великая скорбь искажает её красивые черты. Браво, Ария, браво. Оскар в студию! Ты не писательница, ты великолепная актриса. Голливуд потерял бесценный талант.
– Это не так. Я знаю, что это не так, – её голова нервно дергается из стороны в сторону, будто ей действительно больно от моего равнодушия, и она не хочет в него верить. Да ну? Неужели больно? И мне предоставился шанс отомстить бывшей крошке? Это будет интересно. Я не садист, но ярость, которую я испытываю к этой женщине вдохновляет меня получать удовольствие от мысленных кадров, где она беспомощно валяется у моих ног, испытывая точно такую же агонию, которую испытывал я, когда узнал…узнал…черт, нет.
Не вспоминай. Это было ещё больнее, чем видеть, как она трахается с моим братом.
И туда вход запрещен. Всем.
– Я ничего не помню, Дэймон. Все последние шесть лет моей жизни – чертовски смазанное, нелогичное пятно! Это звучит безумно, я понимаю…но…
– Даже если ты ничего не помнишь. Допустим, – резко прерываю Арию, разливая в два стакана виски, удачно расположенного прямо на столе. – Как это меняет дело? Ты думаешь, я поверю в то, что твой спектакль не имеет никакого смысла? Что ты не хочешь втереться ко мне в доверие и что-то получить от меня, чтобы потом ты с твоим муженьком могли бы это использовать против? Как глупо, Ария. Глупо думать, что человек, способный только своим трудом и мозгами создать целую империю, поведется на эту чушь.
– И, что тогда ты помнишь, Ария? На каком эпизоде обрывается твоя долбанная память? – нарочито ласковым тоном спрашиваю я и, поманив к себе Арию пальцем, медленным взором окидываю её точенную фигурку, приближающуюся ко мне. Какая послушная девочка. Молча протягиваю ей стакан с виски, наблюдая за тем, как её длинные пальцы, украшенные минималистичном маникюром плотно обхватывают стакан со жгучей жидкостью.
Невольно в мыслях пробегает воспоминание, как эта ладонь обхватывала кое-что куда тверже и прочнее стакана. С не менее горячим содержимым, которое я до капли спускал в её горло. Получая дикий, разрывающий кайф. Моя развратница сосала куда лучше Клэр, потому что кайфовала от моего члена у себя во рту, а не от моего статуса. Точнее, я так думал. Эта иллюзия разрушилась, когда она променяла всё, что у нас было на деньги или черт знает, какие мотивы она там преследовала. Плевать.
– Помню, как мы познакомились. Перед главным корпусом…ты остановил меня. Помню наше первое свидание. Помню, как любили друг друга…и мечтали о будущем. Помню, как занялась любовью с тобой в машине. И ты не верил, что я девственница, – неуверенно произносит Ария и смотрит на меня так, словно сама не уверена в нашем прошлом.
Будто, есть вероятность того, что у нас бл*дь, разные версии нашего прошлого.
Что она хочет вызвать во мне этой долбанной слезливой речью кроме жалости? Ярости. Желания оттрахать её сочную задницу и выжечь на ней своё имя, набить на коже «привет» своему брату, который этим же вечером разденет её до гола и узнает, как я отодрал его посланницу.
– Я помню, как ты целовал меня на глазах у всех в колледже. Я всегда чувствовала себя такой…счастливой и такой «твоей». И очень смущалась, – вновь краснея, произносит Ри, приближаясь еще на шаг ближе. – Помню, как танцевали под дождем. Помню, как ты нес меня на руках, чтобы я не намочила ноги и не заболела, – нежно берет меня за руку, и я чувствую, как начинают нервно пульсировать желваки, на которых она останавливает свой влажный, глубокий взор. Ведьма. – И помню, как влепила тебе пощечину, когда ты флиртовал с тупой черлидершей, когда узнал, что я ходила с девчонками в клуб, не спросив у тебя разрешения. Знала, что не отпустишь. А мне хотелось просто потанцевать, а не то, что ты себе накрутил. А потом мы помирились, быстро, как и всегда. Мы не могли долго обижаться друг на друга, хоть и чертовски импульсивно ссорились. В порыве гнева ты превращаешься в зверя и говоришь мне самые жуткие и обидные слова, – да, это так. Так, черт возьми.
– А потом извиняешься и целуешь, пока я тебя не прощаю. После той ссоры мы помирились прямо в туалете колледжа. Ты… – мне хочется схватить Арию за тонкую шею и заорать в наглые черты лица: «Замолчи! Заткнись, сука! Зачем ты это делаешь? Зачем достаешь со дна то, что уже давно погрузилось намного дальше, пробило его?»
Я тоже прекрасно помню все эти моменты. Моменты, не предвещающие беды, и того, что через несколько лет она поступит так, как поступила. И горячее перемирие в туалете забыть невозможно. Я наказывал её мучительно долго и сладко, пока на её крики не прибежала чертова староста потока и не пригрозила нам жалобой декану. Хорошо, что мы уже подошли к финалу, и в эту самую минуту ослабевшая в моих руках, и, дрожащая от удовольствия Ария, получившая кайфовый оргазм, сжимала меня в себе так сильно, будто хотела, чтобы я остался в ней навсегда. «Не выходи из меня, не выходи, Дэйм…люблю тебя так. Безумно люблю, Дэйм», – шептала она, ища мои губы своими. Черт, не верю, что такие безумные чувства и эмоции были в моей жизни.
Но они были.
Мы любили друг друга до одури.
Больше, чем один человек способен любить другого…
– Я помню, как часто нам снились одинаковые сны, – чувственным голосом произносит Ария. Проникающим в меня, чарующим, заколдовывающим. Все тело парализует, когда она осушает виски залпом, и я повторяю её действие, глядя на её приоткрытые полные губы, источающие секс и обнаженное пламя, которое второй раз может испепелить мое сердце. – Помню, как мы писали друг друга письма, выдумывали короткие истории, и они так сильно овладевали нами, что мы видели их во сне. Помню, как ты был одержим идей создать потрясающую программу, которая погружала бы людей в симуляцию по мотивам наших историй. Ты хотел, чтобы я прописывала всех персонажей и создавала декорации, была бы архитектором наших грёз. У нас было большое будущее, общее будущее. Я так хотела создавать с тобой что-то вместе, Дэймон…ты был моим примером, моим учителем, лучшим другом, потрясающим любовником…ты был всем для меня, а я для тебя…и я правда, – с горьким и искренним сожалением произносит Ария, прикасаясь нежной холодной ладошкой к моим скулам. Сердце сжимается до агонизирующей рези, когда я замечаю мерцающий блеск в её глазах. Сука. Актриса. Хочет одурманить меня, манипулируя нашим прошлым…какой дрянью нужно быть, чтобы вытворять такое? Оставь меня, или убью на хер. Убью.