Это не измена. Не измена. Лиам из реальности никак не пострадает от того, что я навещаю мертвого любимого в своих фантазиях, балансируя на грани между безумием и желанием прекратить этот сон навсегда. Неоднозначные чувства…это то, что необходимо каждому из нас.
Неоднозначные чувства заставляют нас делать выбор. А жизнь – это не сон или реальность, это выбор, череда твоих выборов.
И это пугает. Потому что свой выбор я сегодня сделала намеренно, сознательно. И я с наслаждением проживу каждую секунду последствия своего выбора, тесно связанного с полным грехопадением.
Изменщица. Ты ужасная мать… – зловещим тоном нашептывает внутренний голос.
Это не так! Заткнись! – гневно отвечаю я своему «второму» я. Мне фактически кажется, что я слышу злорадный смех, переплетающийся между висков в звучное эхо.
Словно внутри меня живет законченная и постоянно съедающая меня стерва, которая способна общаться со мной.
Возвращаюсь в настоящий момент, к Дэймону. Когда я перечисляла наши самые сокровенные воспоминания, я думала, что сойду с ума от разрыва быстро сокращающегося сердца.
Мы оба чувствуем это. Нерушимую, безупречную, космическую связь. Однажды ещё до встречи с Дэймоном, я прочитала о понятии «Божественный партнер». Это слияние божественной женственности и божественной мужественности, соединение двух Сердец. Это очень глубинные процессы и очень мощные, которые запущены в пространстве планеты уже достаточно долгое время.
Одно название чего стоит, сразу хочется встретить этого «Божественного», не правда ли? Я визуализировала его часами, но он не приходил в мою жизнь. Даже не собирался. И, как только девственница вроде меня, отпустила во Вселенную свои грезы о «прекрасном принце», он взял и перекрыл ей вход в университет, словно возник из ниоткуда. Подробности встречи не так важны, как сама суть. «Божественный партнер» – это человек, рядом с которым ты полностью познаешь себя, раскрываешь свою суть, находишь свое предназначение. Как правило, такие партнеры вместе служат одной жизненной миссии. Божественным партнером может быть даже друг или ваша подруга, но нам с Эйденом повезло чуть больше: мы были свободны и открыты к самым головокружительным, романтическим отношениям в нашей жизни. Таким, чтобы раз и навсегда, я даже не сомневаюсь в этом…
Как ни крути, так и случилось. Мы с Дэймоном создавали целые Вселенные, не только когда обсуждали то, что волнует нас обоих, но и каждый раз когда соприкасались друг с другом кончиками пальцев…
Может, все это романтизированные бредни неудачницы, не исключено. Но у нас с Эйденом даже мимика была одинаковая, жесты сливались в единый танец. Такую связь суждено испытать не каждому. И даже ради мужа губернатора, да хоть самого президента, я бы не отказалась от такой любви!
Так почему здесь я предала его?!
И даже ответ на этот вопрос не так важен сейчас, когда Дэйм целует меня, что просто хочется упасть, лечь и раствориться в неге, покачаться на волнах его первородно-мужской, жадной, забирающей меня всю энергетики.
И я действительно не железная, не каменная, чтобы устоять, когда он меня так целует.
Последние годы, я вообще, не чувствовала себя женщиной, тем более желанной женщиной. Рабочей лошадкой, потом нянечкой погрязшей в череде слюнявчиков, пеленок и памперсов, и снова рабочей лошадкой и одновременно идеальной домохозяйкой, которая должна успевать делать всё и сразу, что просто невозможно. Женщина – кухонный комбайн, гувернантка, посудомоечная машина и так далее в одном флаконе, или сказать проще: неудачная версия «чудо-женщины», которая вынуждена слишком много брать на себя. Но, поскольку, Лиам был не в состоянии обеспечить нашу семью полностью, а на помощь с детьми у него не было времени из-за работы, я срослась с этими ролями. Я превратилась в робота с набором жизненно важных функций в то время как настоящие эмоции, чувства и орган, отвечающий за них у меня фактически атрофировался.
Женственность и чувственность были окончательно раздавлены под гнетом плохо скрываемых и оскорбительных взглядов мужа и его «советов» в духе вчерашнего о том, что мне пора похудеть.
Я так изголодалась, истосковалась по этим одурманивающим разум ощущениям…когда всё перестает иметь значение, когда есть только ты и он. По этим искрам, что невидимыми атомами вылетают из потемневших глаз Дэймона, забираясь мне под кожу, заражая своей горячностью, страстью и пламенем, что течет по венам этого сильного мужчины.
Его очерченные черты лица искажаются, будто я причиняю Дэймону боль, когда сжимаю его каменный член в своей ладони, нервно выдыхая, почти всхлипывая от нетерпения. Прикасаться к его мощной, пульсирующей, готовой вставить в меня плоти не менее приятно, чем принимать ласки его пальцев. Так сладко ощущать его желание обладать мной; это невыносимо, за гранью. Наши грудные клетки соприкасаются в ритме с тяжелым дыханиям, и я иду дальше, сжимая его член намеренно сильно, вновь поднимая взгляд на лицо Дэйма.
Дэймон чертовски красив, просто незаконно. Напряженные желваки проявляются под линией скул от попытки сдержать эмоции и внутреннего голодного зверя на поводке. Гордость не позволяет ему раскрыться мне, я все понимаю. Дэймон помнит какую-то другую нашу историю, и у него, вероятно, есть реальные причины ненавидеть меня. Только для меня, это всего лишь сон и игра, поэтому я творю всё, что заблагорассудится…
Капля пота стекает по его лбу, и в момент, когда она тает на губах Мерсера, я слизываю её легким касаниям языка, провоцируя его вновь напасть на мой рот и вторгнуться в него с гулким рычанием.
Прерывая поцелуй, порывисто провожу губами по квадратной мужской челюсти, спускаюсь чуть ниже, едва касаясь ими пульсирующего кадыка, на что мужчина реагирует мгновенно, издав львиный горловой звук. И снова глаза в глаза…его зелено-карие всегда становятся темными, когда Дэйм возбужден. По ним я всегда могла судить о его настроении, и, если перед зелеными я ещё могла устоять и здраво мыслить, то перед темно-карими – нет, и погружалась на дно каждый раз, когда они превращались в затягивающие темные воды.
– Как бы я хотела исправить всё, что произошло в твоем мире… – поддавшись эмоциями, шепчу я.
– Ты бредишь, детка. Как можно быть такой лживой шлюхой. Не боишься, что запишу представление для младшего братика? – успевает угрожать Дэйм, сжимая челюсти, и, покрывая мои губы и скулы неудержимыми укусами, заставляя меня срываться на умоляющие стоны.
– Не боюсь, – а мне нечего бояться, нечего терять. Это всё – моя долбанная фантазия, к сожалению. – Будь, что будет. Пускай, всё это ошибка…
– Но ты хочешь её совершить? – отпускает мое запястье, сжимает горло, пока его другая ладонь возобновляет мучительную ласку между моих распаленных бедер. Наши губы вновь соприкасаются, языки переплетаются в похотливом танце, когда он резко вжимает меня в шкаф, и я чувствую насколько он хочет меня, ощущая мощную пульсацию члена в своей ладони. Меня окидывает волной его жара, пробирает с головы до ног.
– Хочу, Дэйм. И я не шлюха. Я девушка, которая все эти годы любила тебя и скучала. Что бы это ни значило, – понимая, насколько абсурдно это звучит для него, я всё равно произношу эти важные слова. Я не так часто говорила «люблю», когда мы были вместе. И зря. Потому что однажды наступил момент, когда говорить «люблю» стало уже поздно…я не хочу больше совершать такой ошибки. Никогда не будет удобного момента, чтобы сказать близкому человеку «люблю». Если хочешь сказать что-то, сделай это сейчас.
– Ненавижу тебя. Ненавижу, – и вновь на меня снисходит волна агрессии, вибрирующая в его рваных словах. – Зачем ты пришла, Ария…черт, ты такая сладкая, – уже тише, с нескрываемым отчаяньем в очередной раз произносит он. Сорвался, Дэймон Мерсер. А внутри меня все поет от мысли, что я вызываю столько эмоций у этого железного человека, чей «покер-фейс» украшает половину рекламных щитов в городе.
Неудержимые, полные желания и готовности принять его стоны вылетают из моих губ, которые я выдыхаю прямо в ухо Дэймона, лаская языком теплую мочку и ушную раковину. Моя рука продолжает дрочить его налитую эрекцию, и я ускоряю движение непроизвольно, когда он вставляет в меня сразу три пальца, растягивая для своего члена. На мгновение, меня ослепляет красными всполохами, что мелькают перед взором…я растворяюсь в его дыхании и потребности во мне, в наших горячих укусах…полностью отдавшись ощущениям, я не замечаю, как довожу его до оргазма только своей ладонью. Наш общий протяжный стон обнажает наши искренние эмоции и чувства друг к другу, без масок и прошлого, когда горячая струя его спермы выстреливает на мой обнаженный живот, потому что мое платье уже давно задрано Дэймом до талии.
– Давай, детка кончай от моих пальцев. Потому что большего ты не получишь, – хрипло замечает Дэймон, и я срываюсь, следую его приказу незамедлительно, полностью растворяясь в его мощных толчках в сочетании с мучительно приятной лаской клитора, который он зажимает большим пальцем. Мышцы до предела сжимают его в момент сокрушительного оргазма, и я жадно цепляюсь за его плечи и сипло кричу, до сих пор ощущая хватку Мерсера на моей шее. Все тело сотрясает сладкими ударами молний и…я снова смотрю на Дэйма плывущим взором и понимаю, что проваливаюсь…куда-то…о нет, черт.
Я просыпаюсь. Трудно объяснить, но я чувствую это, ощущаю, как вылетаю в пограничное состояние, какое обычно бывает в момент пробуждения.
– Дэйм, я не хочу просыпаться. Нет. Я хочу остаться с тобой! – умоляю я, за секунду до того, как тело содрогается в его руках в последней приятной судороге, и я понимаю…что уже не здесь, не с ним.
Исчезает Дэйм, исчезаю в той реальности и я… безумно интересно, как это выглядит для него? Я растворяюсь в его руках, или просто его без меня не существует…?
Хотя, если это мой сон, то, конечно, его не существует. Дэймон живет только в моем подсознании.
И всего этого не существует.