суточные походы в салоны красоты и прочие светские радости.
– Ну что вы, миссис Мерсер у них есть я, – делает далеко неутешительное заявление Дэни, невзначай касаясь моего плеча успокаивающим жестом. – Ваше время принадлежит вашим читателям.
– Но я хочу соединять в себе две роли и, думаю, с этого дня я этим и займусь, – решительно расставляю приоритеты я, закатывая рукава махрового халата. – Спасибо тебе, Дэни, – я действительно испытываю искреннюю благодарность к этой девушке, что заботилась о моих детях все это время, пока я была «вне себя» и явно являлась мамочкой-монстром. Равнодушным, холодным, наплевавшим на своих детей монстром.
– Не за что. Это моя работа, хотя за все эти годы Макс и Мари стали мне, как дети. И кстати, вы сегодня замечательно выглядите, вам очень идет улыбка, – замечает Даниелла, из чего я снова убеждаюсь в том, что в мое отсутствие моим телом во сне явно управляет настоящая мигера. – Ладно, нам пора выходить на курсы. Сегодня в программе ещё футбол и бальные танцы, так что не соскучишься.
Сердце прерывисто екает, отдавая болью по оголенным нервам. Я бы хотела сама отвезти Макса и Мари, но наверху меня ждет Лиам, и с ним тоже остались нерешенные вопросы.
– Я соберу вам самые вкусные ланч-боксы, – подмигиваю Марианне и Максу, которые все это время по ролям читали диалог из журнала комикса про Супермена. Родные дети расплываются в неуверенных улыбках и обмениваются между собой подозрительными взглядами.
– Я не ем овощи, мам, – возмущается Макс. Потрепав каштановые волосы сына, я вдруг замираю, внимательно разглядывая черты лица Макса. Каре-зеленые глаза на какое-то мгновение становятся взрослыми, пронзительными, завораживающими, магнетическими. Напоминающими о других, таких знакомых и любимых глазах…глазах, в которых я так часто видела свое отражение и безумную, всеобъемлющую, безусловную любовь по отношению к себе.
На какое-то мгновение, мне кажется, что на меня смотрит не Макс, а Дэймон.
Конечно, мне просто показалось. Ведь Дэйм и Лиам братья. Довольно не похожие друг на друга, но общие черты лица есть, к тому же цвет глаз у них также довольно схож. Ну а правильные черты лица, острый подбородок это у них вообще семейное. Дэймон в принципе кажется мне более красивым и сексуальным, потому что я смотрю на него влюбленными глазами, потому что я знаю, насколько он глубокий, чуткий, особенный. Лиам же обладает такими же внешними данными, но не является для меня особенным, просто потому что я не испытываю к нему тех чувств, что ощущает женщина к своему мужчине. Очевидно, красота и все остальные качества, которыми мы наделяем других людей и окружающий нас мир, в глазах смотрящего – внутри нас.
– Тогда будут фрукты и тосты с творожным сыром, – немного теряясь в пространстве незнакомой кухни, я собираю детям ланч за десять минут и выхожу в коридор, чтобы проводить их с Дени. На прощание я обнимаю каждого, прижимаю к себе так сильно, что сил нет, и сердце вновь, словно увеличивается в размере, переполняясь любовью к этим двум идеальным созданиям, которые появившиеся на свет, благодаря мне…и Лиаму.
Проводив троицу, я поднимаюсь в спальню и, бросив взгляд на по-прежнему спящего мужа, направляюсь в душ. Скидываю с себя халат и белье, с нетерпением вставая под теплые струи воды, что приятным водопадом омывают мое лицо и кожу. До сих пор задаюсь вопросом, почему я очнулась на другом месте сна и гадаю, что мне ответить Скарлетт, от которой обнаружила кучу сообщений с просьбой срочно прислать роман.
Я не нашла его, хоть и перерыла все на компьютере. Понятия не имею, где мое гениальное творение «Insomnia».
Прячу лицо в ладонях и теплой воде, пытаясь привести спутанные в клубок мысли в порядок. Не представляю, как его распутать, как разрешить всю ту ситуацию, в которой я оказалась и не сойти с ума…
Чем глубже я погружаюсь в себя, тем сильнее и острее реагирую на воздействия своего тела извне. Горло раздирает истошный крик, сердце норовит сломать ребра, охваченное страхом и ужасом, как только я ощущаю, что кто-то сгребает меня в охапку, встает сзади, прижимаясь к спине, и жадно сжимает мою обнаженную грудь, заставляя меня дрожать и инстинктивно вырываться из лап нападающего. И плевать, что сегодня моим охотником является законный муж. Мое тело отвергает Лиама, и, думаю, глупо спрашивать почему?
– Я чуть от остановки сердца не умерла! – кричу я, перекрикивая шум воды и быстро поворачиваюсь к сонному и обнаженному Лиаму, который какого-то черта решил, что я хочу разделить с ним сеанс водных процедур.
Муж ничего не отвечает, лишь обнимает меня крепче, прижимается голым, крепким и напряженным телом, заставляя меня ощутить мощную утреннюю эрекцию, упирающуюся мне в живот. Вот, черт. Я не готова к отработке супружеского долга сейчас, особенно после того, что вчера вытворяла с Дэймоном. Для меня это аморально – быть сразу с двумя. И как бы странно это ни звучало, я не чувствую, что принадлежу Лиаму.
– Лиам, у меня все болит… – муж затыкает меня резким и порывистым поцелуем, на который мне приходится отвечать через силу.
– Котенок, вчера ты не отказала мне. Напомни…сколько раз ты кончила, три? Ты была потрясающая, красивая, дикая. Хочу еще… – иступлено, целуя меня, шепчет Лиам, а я невольно содрогаюсь от ужаса; выходит, вчера после того, как я «развлеклась» с Дэймоном я вернулась домой и вдоволь натрахалась с мужем. Ужас какой-то. И ничего из нашего ночного рандеву я не помню, и не должна помнить, ведь это сон, и я уже давно поняла, что все идет здесь по каким-то своим законам, которые вгоняют меня в ступор и отчаяние.
– Милый, прошу тебя. У меня каждая клеточка тела ноет. Давай вечером, – нарочито ласковым тоном мурлыкаю я и пытаюсь отстраниться от мужа, показывая ему язык. В ответ его эрекция становится только внушительнее, что неудивительно. По его довольной ухмылкой и взгляду, которым он наградил мой рот, я понимаю, какие мысли сейчас владеют его разумом и телом. – Хорошего понемногу, – быстро выхожу из душа и завязываю на груди полотенце. – Давай поиграем в «укрощение строптивой», – наблюдая, как капли воды стекают между довольно рельефными мышцами, провожу кончиками пальцев по его груди, проявляя свою заинтересованность в нём. Не хочу вызывать подозрений и не хочу, чтобы он вновь устроил за мной слежку. Вот и приходится идти на женские хитрости и играть роль голодной жены.
– А что мне делать с этим, детка? – Лиам бросает озорной взгляд вниз на свой стоящий колом член.
– Я думаю, справишься. Ты уже большой мальчик, – дразню мужа я, схватившись за ручку ванной.
– Мэнди, ты стерва. Как и всегда. Поэтому я и влюбился в тебя. А то я уж было напрягся, когда увидел тебя в твоем офисе…уж больно ангельски ты улыбалась, и дрожала как святоша.
Ещё одно подтверждение тому, что моим телом все эти годы управляла змея подколодная. Может, я с кем-то делю этот осознанный сон? Еще с одной девушкой, с противоположным характером, которая точно так же где-то сейчас спит в одной из тесных каморок «Лабиринта»? А что, интересное предположение. Почему нет? Но два разных человека не могут видеть один и тот же сон, на такое способны только очень близкие люди, такие, какие были мы с Дэймом. Такое возможно только при создании искусственного сна, как в фильме «Начало» или, скажем, симуляции. Но это невозможно, я же не в фантастическом фильме. Стало быть, я просто безумна.
Мозг всегда ищет рациональный, понятный и простой путь к решению проблемы. Мне куда проще поверить в то, что у меня психическое расстройство, чем в фантастическую версию развития событий. А какая ближе вам?
– Ну так что, ты побегаешь за мной? – игриво интересуюсь у мужа.
– Сегодня у меня будет шанс за тобой поохотиться. Ты помнишь о вечеринке? Мне сейчас нужно спешить на встречу, поэтому встретимся мы уже там, котенок. Через час к тебе придут стилист и визажист. Пожалуйста, сделай так, чтобы мне все завидовали.
– Я хотела провести вечер с детьми…ты уверен, что я должна присутствовать?
– Конечно. Будущий губернатор обязан создавать впечатление идеального семьянина, прекрасного мужа, – цинично рассуждает Лиам, а потом заканчивает фразу словами, от которых у меня желудок болезненно скручивает и начинает подташнивать: – На неделе куда-нибудь с детьми выберемся. Туда, где будут папарацци. Ну и их порадуем, – говорит так, словно на детей ему наплевать, и мне вдруг становится страшно от мысли, что эти Макс и Мари, обеспеченные всем, живущие в тепличных условиях, в отличии от реальных, возможно, не так уж и счастливы, как мне сперва показалось, потому что совершенно не чувствуют самого главного – любви, заботы и внимания от нас с Лиамом.
– Хорошо, – наспех соглашаюсь я и выхожу из ванной комнаты с невыносимой тяжестью на сердце.
Не могу поверить, что он это сделал. Зачем? Неужели он думает, что украв мой роман, он получил инструмент управления надо мной?
Я понимаю, что у Дэймона есть все основания мстить мне, даже таким, казалось бы, «невинным» образом. Но что-то мне подсказывает, это лишь мелкий, точечный удар, один из многих, что повлечет за собой ряд других, более масштабных, болезненных, необратимых…
Как он не понимает? Я не хочу войны. Я хочу, чтобы он понял, я непричастна к разрушению его компании шесть лет назад и никогда его не предавала. Хочу, чтобы он вспомнил о нас, хочу…быть с ним, пусть это и невозможно, учитывая то, что я замужем за другим, и как бы я ни желала принадлежать Дэймону, я боюсь, что развод скажется на детях. Как минимум, мне бы хотелось расставить все точки над «и» в этой истории, и, пожалуй, даже примерить двух братьев, иначе, не поделив власть, они превратят этот штат в собственное поле боя.
Даже в самых классических легендах вражда двух братьев всегда приводила общество к войне, а если в истории замешана одна женщина, которую они не поделили…это фактически маленький конец света. Я почему-то уверена в том, что когда выполню этот квест и подведу историю сна к логическому финалу, то она отпустит меня сама, и, засыпая в «лабиринте» в очередной раз, я просто перестану здесь появляться. Я выбрала другой путь, проигнорировав предложения по «пробуждению» от доктора Энтони Каспера.