Испепелив Еву проницательным взглядом, я нервно выдавливаю из себя:
– На сегодня все?! – Ева отвечает на мой грубый выпад миролюбивым кивком и сдержанной, будто приклеенной к лицу автоматической улыбкой.
– Да. До следующей смены. Ваш разум прекрасно освоил попадание в осознанный сон, мне безумно нравится с вами работать. Активность вашего мозга во время сна – огромное поле для наших исследований.
– Прекрасно. Копайтесь в моих мозгах на здоровье. С нетерпением буду ждать следующей встречи, – с сарказмом бросаю я и встаю с кушетки, вглядываясь в мутные стены и привычный интерьер вокруг. Все вновь кажется жутко серым; моя жизнь превратилась в миллион оттенков этого цвета, и каждый из них мрачнее и скучнее предыдущего. Желудок все ещё сдавливает, меня жутко тошнит, настолько сильно, что когда я спускаюсь в метро, мне кажется, будто меня в любую секунду может вывернуть наизнанку у всех на глазах, а прохожие смотрят на меня, как на обдолбанную наркоманку.
Как я устала от этого контраста: вот, я ощущаю себя королевой вечера, и на меня все поднимают восхищенные взгляды, и вот, я – психически нестабильная женщина, возвращающаяся с работы домой с глубочайшими синяками под глазами, которые я могу разглядеть даже в слабом отражении стеклянной двери вагона метро.
Автоматическая дорога домой занимает ровно столько же времени, сколько всегда. Тоска, скука, боль, отвращение – моя душа отравлена безумием, и я схожу с ума ещё сильнее, безуспешно пытаясь найти противоядие, которое исцелит меня от затянувшегося умопомешательства, паранойи, одержимости. Мне оставалось совсем немного…просто сделать шаг с того обрыва, но чертово покушение опять поменяло все мои планы и забрало надежду на быстрый и безболезненный выход из этой преисподней собственного сознания.
– «И убила нашего ребенка – ты тоже, и-с-к-р-е-н-н-е»? – фраза, брошенная Дэймоном с нескрываемой обидой и глубокой скорбью вновь вспыхивает в мыслях и застревает в них стальной пулей.
Я не хочу возвращаться туда больше, правда, не хочу…в тот мир, где мне казалось, что я являюсь лучшей версией себя, но на самом деле – женщиной, что(кто) способна совершать такие жестокие, не помещающиеся в моей голове, не вписывающиеся в мою картину мира поступки.
Эта сука не может быть мной, или по крайней мере, я точно не хочу иметь с ней ничего общего.
Удивителен еще один факт: я на сто процентов уверена, мужские туфли, что я увидела принадлежали Дэймону, и это именно он спас меня от самых жутких пяти минут в жизни, в течение которых этот ублюдок собирался трахать меня. После такого мне бы точно пришлось лечь в психушку, я бы не смогла остаться прежней, пережив насилие.
Зачем он поехал со мной? Почему? Он ненавидит меня и, возможно, сам желает мучительной смерти…и в то же время выслеживает, преследует, оберегает, что совершенно не вяжется с размерами его обиды и гнева, обращенного на меня. Заслуженного, конечно, и с болью в сердце я теперь признаю это…
«Убила нашего ребенка».
«Убила, убила, убила…»
– Это всего лишь сон. Этого не существует. Я этого не делала, – повторяю себе я, сжимая кулаки, перед тем, как достать ключ от дома и повернуть его в замочной скважине. – Я бы никогда не смогла так поступить, Эйдан… – губы предательски дрожат, когда я вспоминаю самые теплые, сокровенные минуты уединения и близости между нами. – Эйдан, это не я. Прости меня, – сама не зная за что, тихо прошу прощения, стараясь не разрыдаться в голос. Глотаю беззвучно текущие слезы, тающие на сухих губах, и стараюсь остановить безудержные всхлипы, пока бреду по темной улице, пугаясь от каждого шороха.
Как только пересекаю порог и снимаю обувь, легкие наполняет запах пива и чего-то гораздо крепче. Судя по отсутствию света в зале и звуков мультфильмов, дети уже спят, это и не удивительно, ведь на часах полвторого ночи. Сбросив с себя верхнюю одежду, прохожу на кухню, где застаю Лиама за столом в окружении коллекции пустых бутылок. Устала считать, в который раз за день меня тошнит, но муж выглядит, мягко говоря, потрепанным и опухшим. Грязная майка небрежно скомкана на стуле в качестве «собутыльника», посуда небрежно расставлена по всем столешницам небольшой кухни. Лиам, устремив безучастный взор в стену, водит пальцем по прижатой к столу крышке, издавая тем самым мерзкий скрипучий звук, от которого мой измученный разум немеет.
Лиам. Совсем другой Лиам…
Жалкое зрелище, и мне не хочется на него смотреть. Я надеюсь, это безобразие не видели Макс и Марианна, и у мужа хватило ума открыть бутылку после их отбоя.
– Что празднуем? – сквозь сцепленные зубы бросаю я и подхожу ближе, кидая осуждающий взгляд на Лиама. Схватив указательным и большим пальцем горлышко одной из бутылок, проворачиваю её на столе, привлекая внимания мужа, устремившего отсутствующий взгляд в одну точку. Пустой стеклянный, украшенный синими углублениями, образовавшимися под веками от усталости и переизбытка алкоголя в организме. Все смешал, браво. Пиво, виски, водка. Я даже разговор с ним боюсь заводить, и лучшим решением будет пойти спать, но я не могу спустить подобное поведение мужа с рук. Если промолчу, то чего ждать в следующий раз? Решит нажраться в компании детей?
– А я не праздную, – медленным, но фактически трезвым голосом чеканит по слогам Лиам, сжимая в огромном кулаке бутылку водки с такой силой, что костяшки его побагровевших от быстрой циркуляции крови пальцев белеют. – Я провожаю свои иллюзии о нашем браке.
– Провожаешь иллюзии? Что-ты имеешь в виду, Лиам? – муж поднимает на меня тяжелый взгляд, и, когда его рот слегка приоткрывается, я ощущаю, как в мои ноздри ударяет еще более резкий запах алкоголя. Не знаю, смогу ли, вообще, когда-либо испытывать к нему желание после этого эпизода. Сейчас он неприятен и противен мне не менее, чем вонючий киллер из параллельной реальности. Это звучит ужасно, я понимаю, что здесь я и сама неидеальна, но я хотя бы стараюсь работать над собой, развиваться. Но что в голове у этого «картонного» Лиама мне непонятно. Я устала быть «мужиком», охотницей и добытчицей в этих отношениях, тащить всё на себе. Это неправильно, но со слабым мужчиной невозможно иначе. Как я могла выбрать спутника жизни полную противоположность Эйдена?
– Не думал, что ты такая двуличная мразь, Ария. Хороша актриска. Пристаешь ко мне для отвода глаз, несешь ласковый и романтичный бред. Ты просто омерзительна-а-а мне…после этого, – Лиам медленно мотает головой, словно на его действия наложили эффект «slow mo». Едва ли он способен управлять языком сейчас и следить за своими словами, и поэтому я уже жалею, что тихонечко не упорхнула спать.
– Я двуличная? Актриса? Мразь? Кажется, мразь здесь точно не я, милый. Я себе подобного не позволяю и вообще… – нервно постукиваю ногтями по горлышку бутылки, с трудом сдерживая в себе желание запустить её в стену.
– Не позволяешь?! – вдруг оглушительно рявкает Лиам, вновь поднимая на меня налитый кровью, бешеный взгляд. Так смотрит на свою жертву разъяренный медведь гризли, не меньше, и я невольно чувствую себя главной героиней фильма «Выживший». В следующую секунду муж швыряет в меня знакомый лист бумаги, который я схватываю на лету. Руки, сжимающие знакомый текст трясутся так, что я почти выпускаю его из рук. Мне хватает трех секунд, чтобы узнать отрывок из своего нового романа, тот, что я пишу о Дэймоне, в котором «мы навсегда останемся вместе». Сердце охватывает ледяная волна, превращая его в тяжелый камень, царапающий грудную клетку.
– Все поешь дифирамбы и пишешь оды своему первому любовничку, сука? – Лиам запускает в меня еще один лист, пока к моему горлу подступает огромный колкий ком, который не позволят мне даже дышать, не то чтобы вставить что-либо в ответ.
– Ты читал? – на выдохе шепчу я, ощущая себя так, словно он только что распорол мне грудь, залез в область сердца и сжал его своими грязными лапами, вызывая внутреннее кровотечение. Прикоснулся к моей святыне, к воспоминаниям, которые я хотела бы сохранить в себе нетронутыми, совершенными, только нашими с Эйденом…
Это все равно что без разрешения прочитать личный дневник, подслушать откровенную исповедь, залезть в душу, которая воспринимает Лиама, как инородной предмет, отравляющий её.
– Конечно. Бьюсь об заклад, этому дерьму суждено стать мировым бестселлером! Ты пишешь об этом…нет, ты думаешь о нём и помнишь его так, словно мужа у тебя вообще не существует! Меня просто тошнит от такого лицемерия.
– Я? А меня не тошнит? Да это происходит каждый раз, когда я вижу, как ты деградируешь, бесконечно пялясь в телевизор! – мудрая женщина бы промолчала на моем месте, но я не собираюсь терпеть оскорбления от мужчины, к кому потеряла всякое уважение, и он сам дал повод этому свершиться. – Я для тебя пустое место! Так, сожительница, которая тебя обслуживает! При всём этом, я вкалываю на двух работах и не меньше тебя тяну на себе всю нашу семью… – не выдержав, взрываюсь я, нервным жестом приглаживая пряди волос, всклокоченных на макушке из-за порывистого ветра. – Ты не имел права лезть в мою коробку и рыться в моем ноутбуке и черновиках!
– Вот значит как? То есть ты даже не отрицаешь? Что любишь его? Любишь и хочешь человека, который уже давно мертв?! А я…как там? Лишь таблетка, подвернувшаяся тебе под руку? Бесплатная жилетка и обезболивающее, мать твою?! – на слове «мертв» меня начинает трясти так, будто я оказываюсь на заснеженной улице посреди зимы абсолютно босая и обнаженная, а моя кожа медленно покрывается колючим инеем.
– Да! Я люблю его! – непроизвольно срывается с моих губ. Слова застревают в горле вместе с мощным ударом ладони Лиама по моей щеке. Хлестким, жестоким, беспощадным. В голове звенит, как после бурной вечеринки, обжигающие мурашки скользят по опаленной пощечиной, щедро подаренной мужем коже…это одичавшее от алкоголя, ревности и уничтожения своей самооценки животное мгновенно замахивается на меня второй раз, и я не успеваю увернуться, получая ещё более режущий удар по второй скуле. Кажется, несколько секунд я не слышу ничего кроме тока собственной крови по воспаленным артериям, бегущей по лабиринтам раскалывающейся на части головы. Зашипев, и, оскалившись на Лиама, я бросаюсь в его сторону в надежде отомстить обидчику, но что может сделать хрупкая женщина, чтобы защититься от пьяного, огромного, по сравнению с ней мужчины? – Лиам, я люблю его, но это не значит, что, когда я выходила замуж, я тебя не любила…но сейчас это не важно, потому что теперь я тебя ненавижу! И, если ты думаешь, что я спущу побои тебе с рук, ты ошибаешься!