– Ты как, нормально? – Логан обеспокоенно смотрит на меня со своего конца дивана. Я киваю, хотя от нормального состояния я далека настолько, насколько это вообще возможно.
Он зевает и потягивается.
– А я просто без сил. Да и ты наверняка тоже. Может, ляжем пораньше? Уверен, завтра, когда вернется Фредерик, нам всем будет чем заняться.
Он встает с дивана, и мне хочется побежать за ним, умолять, чтобы он сказал, что ничего не изменится, что он не имеет отношения к смерти Люси. Но я застыла как камень и сижу, пока он идет к двери в спальню.
– Ты идешь? – спрашивает он.
Я следую за ним в спальню, и впервые темное море, виднеющееся в наших окнах от пола до потолка, меня не радует. Логан уже снимает рубашку и бросает в корзину для белья. Он поворачивается ко мне, и я пробегаю глазами по надписи на гэльском, вытатуированной у него под ключицами. Chan eil tuil air nach tig traoghadh. В первый раз, когда я увидела его без футболки – меньше чем через неделю после того, как мы познакомились во «Франжипани», – я спросила, что она значит.
– Это старинная поговорка, – прошептал он мне на ухо, пока я водила пальцем по выпуклым буквам. – Любой прилив рано или поздно отступает.
Тогда я подумала, что в этом есть смысл. Что самое худшее уже позади.
Но сейчас, когда я обвожу взглядом эту же татуировку, меня пробирает холодок. Дело не в ней, а в том, что на обнаженной коже выше нее кое-чего не хватает. На шее у Логана по-прежнему висит цепочка, но кольца, которое он поклялся носить на ней всего пару дней назад, больше нет.
Слова вырываются прежде, чем я успеваю спохватиться.
– Логан, где твое кольцо?
Он смотрит на свою грудь так, будто там рана от пули. Поднимает на меня виноватый взгляд. Я отступаю и, готовясь к его признанию, хватаюсь за комод, чтобы не упасть.
– Ох, Касс, мне так жаль.
– Логан, – пытаюсь я остановить его.
– Я не хотел…
– Ты не…
– Когда мы пришли на вечеринку, Даг уговорил меня намазаться этой дурацкой неоновой краской.
Что-что? Сердце у меня колотится так сильно, что, кажется, сейчас вырвется из груди. О чем это он?
– Надо было просто отказаться, ну то есть это же глупо. Но ты же знаешь, как Даг себя ведет, когда нажрется, а вчера вечером он был в стельку, ну, ты помнишь. Так что я согласился. Снял рубашку и нарисовал на груди пару каракуль. Видимо, цепочка расстегнулась, и кольцо слетело. Когда я пришел домой, оказалось, что цепочка в рубашке, а вот кольца не было.
Я стою, не двигаясь и не совсем понимая, что он хочет сказать.
Логан подбегает ко мне и берет за предплечья, его синие глаза – в нескольких дюймах от моих.
– Прости, пожалуйста, ты вообще не должна об этом беспокоиться, особенно сегодня. Но это вышло случайно, честно. Оно, наверное, где-нибудь на пляже. Я попрошу кого-нибудь помочь поискать. Мы его найдем.
Глаза щиплет от слез, и, прежде чем я успеваю их сдержать, они капают, одна за другой.
– Ну, солнце. Я его найду, обещаю.
Логан притягивает меня к себе, и я всхлипываю у него на груди, вспоминая, как я обнаружила Люси, а потом кольцо, как стала подозревать, что Логан в этом замешан, а теперь еще и ненавидя себя за то, что позволила себе такое подумать. Это я должна извиняться.
Но я должна знать еще кое-что. Я отстраняюсь.
– Значит, ты не видел Люси вчера вечером? До того, как… Ну, ты понял.
Логан недоуменно морщит лоб.
– Видел Люси? – повторяет он. – Я… Да вроде нет. Но я знаю, как она выглядит. Ты говорила, она невысокая, темненькая, кудрявая? – Я киваю, и он задумчиво закусывает нижнюю губу. – Нет, кажется, не видел. А что?
Я шумно выдыхаю от облегчения.
– Да ничего, – отвечаю я, голос у меня почти веселый. Я отдам ему кольцо завтра или послезавтра. Скажу, что нашла на пляже. Ему необязательно знать.
Может, Люси подобрала кольцо Логана на вечеринке. Может, она пыталась найти владельца, чтобы его вернуть. А может, она его украла. Я вдруг понимаю, что понятия не имею, что она была за человек. В любом случае, кольцо, видимо, было у нее в руке или где-то еще, когда она пошла поплавать. Она, наверное, выронила его, когда начала тонуть. Так оно и оказалось в песке. Такое вполне могло произойти.
Напряжение отпускает, и вместо него на меня накатывает усталость. Я чуть не падаю в объятия Логана.
– Эй, эй. Думаю, тебе пора ложиться. – Одним движением он поднимает меня и, как ребенка, несет на кровать. Как только я оказываюсь под одеялом, он наклоняется и нежно целует меня в лоб.
– Мы двое навсегда, – говорит он.
– Мы двое навсегда, – шепчу я, закрывая глаза.
Сон приходит быстро и заслоняет собой все, даже крупицу сомнения, оставшуюся где-то в глубине сознания.
9Брук
К тому времени, как я получаю сообщение, я не сплю уже несколько часов – да я почти всю ночь не спала. В окно моего бунгало проникает свет позднего утра.
«Старожилы» настаивают, что смерть Люси – просто несчастный случай, но я в это не верю. Касс говорила, что на лбу у Люси был порез, а на шее – синяки. Быстро же она отказалась от своих слов, когда на нее надавили. И похоже, это не все, что-то она недоговаривает. Опять же, моя встреча с Люси. Она словно бы поджидала меня у двери, чтобы расспросить о девушке, которая упала с Кхрум-Яй. А когда она посмотрела на меня, взгляд у нее был отчаянный и пронизывающий.
Я так и знала, что на этом острове есть что раскопать. Но такого я не ожидала. В пальцах, прямо под кожей, я начинаю ощущать знакомое покалывание: так они ноют, когда им срочно нужна клавиатура.
Я не чувствовала этого с начала учебы, когда на первом курсе устроилась в университетскую газету. Мне, конечно, поручали всякую мелочь вроде заметок о новом кафе в кампусе или новых торговых автоматах в общаге для второкурсников, но каждый раз это было для меня испытанием: так подобрать слова, чтобы вдохнуть в эти события жизнь, показать, почему они достойны внимания.
Тогда я думала, что журналистика – мое будущее.
Когда я начала путешествовать по Восточной Европе, я рассчитывала зарабатывать фрилансом и писать для разных СМИ. Мне хотелось освещать то, что происходит прямо сейчас: территориальные споры, этническая преступность и стычки, которые продолжаются даже спустя десятилетия после окончания войн. Но мои бесчисленные письма и походы без приглашения в редакции всех газет, какие я смогла найти на пространстве бывшего Восточного блока, не принесли результата. Никто не хотел нанимать девчонку без репутации, которая даже не окончила колледж.
Так и появился персонаж BrookeaTrip. Людям плевать на то, что я рассказываю о местах, где побывала, но они готовы хорошо платить, чтобы откровенно одетая девушка с кучей подписчиков и приличными навыками фотографии рекламировала их продукцию.
Но, может, это мой шанс. Статья, которую я хотела написать об этом острове, со смертью Люси потенциально может стать гораздо интереснее. В ней будет больше эмоций, интриги – всего, что делает текст увлекательным. Ее точно перепечатают какие-нибудь региональные – а может, и международные – СМИ. Она может стать моим прорывом.
Так что большую часть утра – и значительную часть ночи – я провела в соцсетях, пытаясь понять, кто же такая Люси. Но мои усилия ничего не дали, ведь все, что у меня есть, – это имя и отпечатавшееся в мозгу воспоминание о ее больших голубых глазах.
Звякает телефон, и я тянусь за ним через стол: хоть бы какие-то новости! Я вижу сообщение от Касс, и сердце начинает биться быстрее.
Полиция только что сообщила Дагу результаты вскрытия. Они говорят, что Люси утонула. Никаких следов преступления.
Я сжимаю телефон крепче, в горле поднимается ярость. Я заставляю себя ее подавить и негнущимися пальцами набираю ответ.
Можем встретиться?
Через десять минут я уже стою у Центра дайвинга, где ко мне присоединяется Касс.
– Значит, полиция считает, что это несчастный случай? – спрашиваю я, как только она открывает Центр и мы садимся на скамейку у стены.
Касс с опаской отодвигается, и я усилием воли разжимаю кулаки. Нельзя так напирать, особенно после всего, что она пережила. Я и вчера вела себя так же. Вышла за рамки амплуа, в котором меня хочет видеть их компания: амплуа веселой легкомысленной блогерши. Я говорила слишком громко, была слишком самоуверенна. Я чувствовала, как они дистанцируются от меня.
Но я все равно не могу сидеть и смотреть, как они лепят на смерть Люси ярлык «несчастный случай», когда все указывает на другое.
– Кроме того, что я тебе написала, Даг больше особо ничего не говорил. Он думает, полиция не делала полного исследования, хотя они все равно не раскрыли бы подробностей, мы ведь не родственники Люси. Ему просто позвонили и сказали передать Фредерику, к какому заключению они пришли. Когда он приедет, у нас будет собрание персонала. Тогда, наверное, и узнаем что-то еще.
– А о синяках у нее на шее они ничего не сказали?
Касс уставилась вниз, лицо у нее смущенное.
– Даг сказал, что никаких синяков не нашли. Видимо, ребята вчера были правы. Я, кажется, сделала поспешные выводы.
– А как же порез на лбу? Ты же его видела?
Губы у Касс плотно сжаты.
– Они думают, что она ударилась головой о камень. В пятницу вечером было сильное течение, и кое-где на берег могло вынести много камней.
– Не слишком ли все быстро? – спрашиваю я. – В смысле, с тех пор, как ее нашли, не прошло даже суток.
Касс молчит. Неудивительно. Она обычно не говорит, что думает. Когда высказывают мнения, она чаще всего соглашается с кем-нибудь. Она не из тех, кто будет раскачивать лодку.
Но я все равно знаю, что я права. Я же видела, как Даг вчера разговаривал с полицейским, их переглядки, шепотки. И как охотно все они свалили смерть Люси на несчастный случай.
Должно быть, Фредерик их подкупил. Полиция ни за что бы не постановила, что Люси убили, если этого не хочет Фредерик.