Я все еще листаю, когда вдруг раздается голос Брук:
– Мне надо идти.
– Что? – говорю я, не совсем ее понимая. – Но ты же видишь, на кого она подписана, да?
– Ага, кажется, она сюда приехала не просто так. Ну, либо она нереально ждала этой поездки. – Брук побледнела, челюсти у нее напряжены. – Но я только что вспомнила, что у меня созвон с одной компанией по поводу рекламы их продукции. Возможно, я смогу неплохо заработать.
Сильно разочарованная, я, раскрыв рот, смотрю, как Брук поспешно собирает вещи. Обычно она не такая рассеянная. Когда мы договаривались встретиться, она никогда ничего не отменяла и всегда приходила минута в минуту. И хотя она постоянно работает – отвечает на комменты или ретуширует фотографии, – она ни разу этим не отговаривалась. Мне всегда казалось, что инфлюенсерство ей не слишком нравится. И уж точно разгадать тайну смерти постоялицы курорта – дело поважнее. Мне очень хочется, чтобы она осталась, и я вспоминаю о ливне, правда, пока мы были заняты, он, судя по всему, перешел в мелкий дождик, а потом и совсем прекратился – так же внезапно, как и начался. Теперь по крыше центра только изредка стучат одинокие капли, сорвавшиеся с пальм.
– Я тебе напишу через пару часов, – запоздало бросает Брук через плечо, открывая дверь.
Брук уже делала нечто подобное. Я вспоминаю, как она выпустила мою руку, когда мы сидели здесь вчера. С тех пор, как мы познакомились пару недель назад, я купалась в ее внимании, будто мы лучшие подруги. Но иногда она вдруг ни с того ни с сего становится отрешенной, отстраненной – как сейчас. Как будто щелкает какой-то переключатель, и она вспоминает, что у нее есть более срочные дела.
Обычно я стараюсь не обращать на это внимания, но сейчас мне обидно. За последние несколько часов мне стало казаться, что мы команда. Ей не удалось обмануть меня – будто она хочет только найти, как связаться с родными Люси. Ясно, что она не поверила в несчастный случай, и, несмотря на все усилия, я не могу отделаться от воспоминания о бледных синяках у Люси на шее. Чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что ничего мне не показалось. А теперь, когда я знаю, почему кольцо Логана очутилось рядом с ее телом, нет нужды Логана защищать.
Я тоже не верю в несчастный случай. Как бы мне ни хотелось это отрицать, я думаю, что Люси убили.
И вот наконец ее аккаунт, кажется, может дать нам зацепку и подсказать, зачем она вообще приехала на Санг. Очевидно, что Люси к чему-то готовилась. Сначала те распечатки с сайта, а теперь еще и ее аккаунт. К тому же со мной, Дагом и Нилом она познакомилась в ходе курса, но Грету и Логана она не знала. Зачем ей было на них подписываться?
Прежде чем мне удается обдумать это, звенит колокольчик над дверью.
Это Даг: спутанные волосы растрепаны еще больше, чем обычно, под глазами набухли темные мешки.
– О, хорошо, что ты здесь, – выпаливает он. – Только что приехал Фредерик, и у него какие-то новости. В десять собрание персонала.
Он, как сгусток тревожной энергии, исчезает так же стремительно, как и появился, сказав, что идет помогать Фредерику все подготовить в офисе. Как только он оказывается за порогом, я тянусь к рюкзаку и роюсь там, пока не нащупываю замусоленную коробочку «Ксанакса», которую взяла сегодня с собой. Убедившись, что снаружи никого нет, я выдавливаю таблетку и быстро проглатываю ее.
Ко мне сразу же возвращается сильное чувство вины. Но я знаю, чем для меня обернется эта встреча: Фредерик попросит рассказать все, что произошло вчера, от начала до конца. И даже мысль о том, чтобы, помимо прочего, снова пережить то, как я нашла тело Люси, – это уже слишком. Я чувствую эффект таблетки задолго до того, как она начинает действовать. По венам сбегает лавина спокойствия, уничтожая накопившуюся за последние два дня тревогу.
Я засовываю блистер обратно в коробочку, и он наталкивается на что-то. Кольцо Логана. Проснувшись утром, я переложила его из кармана шорт сюда, ведь здесь Логан точно искать не станет. Я собираюсь действовать по плану, который придумала вчера вечером. Отдам ему кольцо через несколько дней и скажу, что нашла на пляже.
Вдруг снаружи раздается какой-то шум. Я поднимаю голову: кажется, мимо окна, которое выходит на пляж, промелькнула тень. Секунда – и этой черной полосы уже нет, но я сразу же вспоминаю, как из здания, где жила Люси, выходит человек в черном худи. Вспоминаю, что кто-то следит за мной, что кто-то оставил мне письмо с угрозой.
Я тут же вскакиваю и распахиваю дверь. И едва сдерживаю крик, отшатываясь от заполнившей дверной проем фигуры.
11Брук
Когда я выхожу из Центра дайвинга, во рту у меня собирается слюна. Я хватаю ртом воздух, но, тяжелый и влажный, он не помогает прогнать тошноту.
Мне хочется кричать, орать от отчаяния, но я, разумеется, этого не делаю. Я уже давно поняла, что так только хуже. Если женщина злится, ее легче выставить психичкой. Знаю по опыту.
Вместо этого я сглатываю и иду в свое бунгало как в тумане: открытие, которое я только что сделала, давит.
На дне моря обнаружили тело девушки – девушки, которая обратилась ко мне за помощью. Дважды. Первый раз – в соцсетях, а потом, когда это не сработало, – лично. Я думаю о ее родителях, которые живут где-то в Новой Зеландии и понятия не имеют, что их девочки больше нет.
Закрыв за собой дверь бунгало, я с облегчением выдыхаю. В целом здесь ничего. Обстановка простая, но уж точно получше, чем в номере Люси. Белые стены, кровать сто шестьдесят на двести с матрасом, который почти не опускается под моим весом, самый обычный письменный стол и бежевые полы. Я пытаюсь не думать о том, как сильно все здесь напоминает мне о другом таком же бесцветном помещении, куда меня определили несколько лет назад.
Проходит минута, и я заставляю себя вытащить телефон и снова просмотреть все аккаунты, на которые подписана Люси Дюпен, – Центр дайвинга, Грета, Логан, другие знакомые имена – пока не дохожу до самого знакомого фото профиля, которое увидела несколько минут назад в Центре. Волосы собраны в пучок, как у балерины, губы сжаты в практически неуловимую улыбку, на заднем плане – горы в Европе.
Люси Дюпен подписана на меня.
С тех пор, как я приехала на Санг, подписчиков у меня сильно прибавилось. Благодаря живописным видам, а главное, фотографиям, где я в бикини, показатели вовлеченности просто взлетели. Я даже не трудилась читать все сообщения и комментарии, которые мне оставляют.
Я захожу в директ. Там сотни сообщений от людей, на которых я либо не подписана, либо не хочу подписываться в ответ. Я просматриваю их, начиная с самых новых, смахивая вверх скользких парней и перспективных инфлюенсеров, пока не натыкаюсь на пользователя LucyDupin1. Я открываю сообщение, которое впервые увидела в Центре. Пришло ровно неделю назад, за несколько дней до того, как она приехала сюда. Короткое, всего несколько слов, но каждое тяжелое, будто камень.
Привет. Можешь, пожалуйста, мне помочь?
Такое непосредственное. Такое детское. Если бы, увидев это сообщение, я провела бы в Центре еще хоть секунду, меня бы прорвало. Мне нужно было глотнуть воздуха, обдумать эту новую порцию информации.
Какая помощь нужна была Люси так сильно, что она попросила о ней дважды? Связано ли это с той девушкой, которая упала с Кхрум-Яй? И самое главное: осталась бы Люси жива, если бы я помогла ей?
Последний вопрос меня добивает.
Сквозь нарастающее чувство вины пробивается мысль. Может, после того как я не ответила на сообщение, она попыталась еще как-то достучаться до меня? Может, оставила комментарий под каким-нибудь постом?
Я захожу в свой тщательно оформленный профиль и открываю последний пост – фото с нашего с Касс похода на Кхрум-Яй. Я сказала ей, что хочу взглянуть на остров с его самой высокой точки. Но на самом деле я хотела пойти туда не поэтому.
Я хотела посмотреть, насколько далеко нужно было Джасинте – девушке, которая разбилась там всего пару недель назад, – уйти с тропы, чтобы сорваться. Учитывая, что потрясающий вид открывается с самой тропы, здравомыслящий человек не подошел бы так близко к краю, разве чтобы спрыгнуть, или если его столкнули.
Я спросила Касс, что она об этом думает, и ее лицо посерьезнело.
– Это кошмарный несчастный случай. Бедная девушка.
Я не сдавалась.
– Ты ее знала?
Но она покачала головой.
– Нет, мы не были знакомы, но то, что погибла наша постоялица, стало для нас ударом.
Теперь я смотрю на свою фотографию, которую попросила Касс сделать на вершине. Рука упирается в бедро, цвета отретушированы так, что не понять, где кончается небо и начинается море. Лайкнули пятнадцать тысяч человек. Сумасшедшее количество. Быстрый поиск показывает, что среди них и Люси. В моем маленьком номере нет кондиционера, но, когда я вижу ее имя, меня бросает в дрожь. Этот пост я выложила в день «Полнолуния-пати». В тот день, когда Люси погибла.
Я начинаю проматывать комментарии, чтобы посмотреть, писала ли она что-нибудь. Оказывается, что нет, и я листаю профиль дальше, просматриваю комментарии к другим недавним постам. Захожу в тот, который выложила на прошлой неделе: я в бикини в панорамном бассейне, грудь вываливается из верха купальника. Этот пост собрал рекордное количество комментов.
Найди, мать твою, работу, пишет Christine472.
Зачетные сиськи. Это от KasimXXX.
Приезжай сюда, и я засуну свой… Этот я даже не дочитываю, отправляю на него жалобу и удаляю все три комментария. От Люси – ничего.
Перехожу к следующему посту – снова я, стою с коктейлем на фоне потрясающего заката, – и читаю комментарии. Люси ничего не писала, но я зацепляюсь за очередной коммент Christine472. Белая сучка с привилегиями.
Раньше подобные комментарии ранили, но за последние два года я научилась довольно хорошо их выдерживать, особенно когда их пишут всякие тролли типа Christine472: женщины, а иногда и мужчины, чья зависть к моей идеальной с виду жизни выплескивается в виде гнева и раздражения. Все они считают, что знают, какая я: симпатичная, успешная, беззаботная девушка в откровенных нарядах. Но эта девушка ненастоящая.