Что бы обо всех этих фотках и подписчиках подумала та маленькая девочка из Монро, штат Кентукки? Наверное, была бы на седьмом небе от счастья и купалась бы во внимании, которого в промозглом трейлере ей почти не доставалось. Я знала, что́ все обо мне думают: дети в школе, учителя, даже моя мать. «Отребье». Так что я поставила себе цель: доказать, что они не правы. Я забивалась к себе в спальню, подальше от настойчивых взглядов сменяющих друг друга маминых парней, утыкалась в книги с загнутыми уголками страниц и отвлекалась от учебы, только чтобы скользнуть в шесть часов в гостиную и посмотреть вечерние новости. В итоге в выпускном классе я стала второй лучшей ученицей и получила в колледже полную стипендию. Колледж стал моим спасением, но только на время. А потом, как и все остальное в моей жизни, провалился к чертовой матери, и я рухнула в ад еще хуже, чем тот, из которого пыталась выбраться.
Нет, я не избалованная богатая соплячка, какой меня считает большинство подписчиков. Я просто отлично знаю, как сойти за такую. Я выдаю себя за человека, которым не являюсь, но за этим фасадом я ничем не отличаюсь от Люси, и у меня есть свои секреты и свои намерения.
Мысль о ней возвращает меня в настоящее, и, как бы ни было больно, я снова сосредоточиваюсь на телефоне. Когда становится понятно, что она не комментила ни один из моих последних постов, я опять переключаюсь на ее профиль. Но, как ни стараюсь, не могу выжать из него новой информации. Она не отмечена на других фотографиях и сама ничего не публиковала.
И тут меня осеняет. Я вбиваю в строку поиска #полнолуниепати. Тут же вываливается куча результатов, правда, большая часть постов – с главной вечеринки на Пхангане. Но я пролистываю их и открываю первый с геометкой Санга.
Это фото двух девушек двадцати с чем-то лет, обе старше Люси, прижались друг к другу щеками и потягивают из полного до краев аквариума ядовито-голубую жидкость. Перехожу к следующей публикации с нужной геометкой. Это видео: один из сотрудников отеля – местный парень, которого я видела на территории, – крутит длинный, горящий с двух концов шест. Он пляшет, ловко уворачиваясь от огня каждый раз, когда тот почти целует его кожу. Размышляя, даст ли мне этот метод хоть что-нибудь, я продолжаю пролистывать размытые селфи и видео, в которых яркие неоновые вспышки мелькают под танцевальную музыку.
Я близка к тому, чтобы сдаться, как вдруг натыкаюсь на очередную публикацию: карусель с фото и видео с вечеринки. Видео без звука, и первые несколько секунд все в расфокусе, но затем картинка становится четче. Плотно прижатые друг к другу тела, разрисованные неоновой краской, мельтешат на фоне темного неба. Камера трясется, как будто снимающий тоже двигается – видимо, танцует.
Я собираюсь было закрыть эту публикацию ввиду ее бесполезности и перейти к следующей, но тут камера, дрожа, выхватывает человека, стоящего в стороне от танцующей толпы. Масштаб камеры уже максимально увеличен, но картинка продолжает укрупняться: видимо, снимающий подходит ближе. Еще несколько секунд – и я начинаю дышать часто и прерывисто.
Потому что я узнаю человека на видео. Она стреляет глазами из стороны в сторону, кого-то высматривая. Маленькие ладони сжаты в кулаки, и она выглядит испуганной, но готовой. Знать бы к чему.
И вдруг она смотрит прямо в камеру. Выражение лица у Люси непроницаемое, но на нем написана та же решимость, что и тем утром, когда она шла мимо «Тики-Палмс». Когда ни одна из нас еще не знала, что с ней произойдет.
Видео резко обрывается, и с минуту я сижу, а в голове скачут мысли. Возможно, это самое последнее изображение Люси. И если она погибла во время «Полнолуние-пати», здесь, вероятно, сняты последние минуты ее жизни.
Как только я справляюсь с потрясением, меня снова накрывает лавина вопросов. Почему этот человек ходил за Люси на вечеринке, снимал ее, следил за каждым ее шагом?
Я открываю аккаунт человека, выложившего видео. Имя профиля – dab2000, на аватаре – логотип футбольного клуба «Арсенал». Я спускаюсь взглядом ниже и читаю имя того, кто следил за Люси тем вечером, за несколько часов или даже минут до того, как она погибла.
Даниэль Айядебо.
12Касс
– Ого, солнце. Что это с тобой?
Стоящий в дверях Центра дайвинга Логан кладет руки мне плечи. Я пытаюсь выровнять дыхание и осознать, что мне, наверное, показалось, что в окно заглядывает тот человек в черном худи. Это просто Логан.
Но я все равно верчу головой по сторонам, высматривая человека в худи.
– Ты ведь никого не видел на улице?
Логан, очевидно, сбитый с толку, оглядывается.
– Да нет, я один. Прости, что разочаровал.
Я знаю: он ждет ответа, ждет, что я уверю его, что он не может меня разочаровать, но мне сейчас не до этого.
– Ты ушла еще до того, как я проснулся, – говорит Логан. – Чем занималась?
Я мямлю, что мы с Брук, мол, договорились вместе позавтракать, прибавляя ко всей той лжи, что навыдумывала за последние пару дней, еще одну. Логан кивает, но, когда я упоминаю Брук, челюсти у него напрягаются. Кажется, она его раздражает, но я так и не поняла почему. Всякий раз, когда она что-нибудь говорит, он выпрямляет спину и прищуривается.
Подозреваю, дело в том, что Брук – инфлюенсер. А Логан ревностно относится к острову, это же наш дом. И хотя сарафанное радио, без сомнения, помогает держаться на плаву и курорту, и «Франжипани», он морщится каждый раз, когда видит в соцсетях посты или истории, в которых Санг называют «скрытой жемчужиной Таиланда».
– Зайдем обратно? – предлагает Логан. – Я только что видел Дага, он разговаривал с Фредериком в лобби, и Грета с Нилом уже идут.
Нил, Грета, Логан и я теснимся в Центре, когда входит Фредерик, а за ним – Даг. Фредерика не было больше недели, он уезжал договариваться об аренде территории, чтобы строить в Бангкоке новый отель, прямо на берегу реки Чаупхрая, и, честно сказать, мы были даже рады глотку свободы, особенно Даг – он как будто весь подбирается, когда Фредерик оставляет его за главного. Но сейчас, в этом небольшом помещении, его так много, что он будто и не уезжал. Он невысокий, но недостаток роста компенсируется полнотой: круглый живот Фредерика простирается далеко за пределы свободно застегнутого ремня, который поддерживает его бермуды. При Фредерике мы все стараемся держать спину чуть прямее.
Фредерик собрал своих самых надежных работников, включая Логана – заслуженного сотрудника курорта, хоть он и ушел с поста главного бармена «Тики-Палмс» уже больше двух лет назад.
– Рассказывайте, что случилось, – велит Фредерик, усаживаясь за стол и глядя на меня.
Я прокашливаюсь и, стараясь не обращать внимания на колотящееся сердце, выкладываю ему свой рассказ очевидца. Пока я говорю, Логан держит меня за руку, и, когда я дохожу до момента, как обнаружила тело Люси (умалчивая при этом о кольце Логана), он сильно ее сжимает.
Выслушав меня, Фредерик пару секунд молчит, откинувшись на стул и положив руки на объемистый живот, как будто переваривает мои слова, а потом снова выпрямляется.
– Нам нужно взять под контроль распространение информации, – говорит он своим обычным командирским тоном, каждая гласная растягивается из-за его французского акцента. – Как вы все знаете, полиция посчитала это несчастным случаем. Никаких синяков на шее у жертвы они не нашли. – Я чувствую, что краснею, но Фредерик даже не смотрит в мою сторону. – Это хорошо. Но этого мало. Нужно донести до персонала, что мы здесь ни при чем, и по возможности говорить о произошедшем как можно меньше. Да, мы опечалены смертью девушки, но она сама виновата. То же самое могло бы запросто случиться на Пхангане или на Самуе. Да где угодно. Мы. Ни. При. Чем.
Мы киваем, зная, что другого выбора у нас нет.
– Мы проведем собрание. Сегодня. Должен присутствовать весь персонал.
– Сегодня? – переспрашивает Нил. Он бросает взгляд в окно, и мы следуем его примеру. Послеполуденное солнце уже начало тяжелеть, а несколько постояльцев, вышедших на пляж после ливня, собирают вещи, чтобы вернуться в номера. – Вот так сразу?
– Да, – Фредерик не ходит вокруг да около. – Так лучше всего. Я посоветовался с юристами. Они говорят, нельзя, чтобы это выплыло. А мне нужно вернуться в Бангкок. Надо быстро со всем этим разобраться.
Ни у кого из нас не хватает духу оспаривать его решение. Он увольняет людей и за меньшее.
– Нил, Грета, – командует Фредерик, – обойдите всех и скажите, что через час встречаемся на верхнем этаже «Тики-Палмс». Касс, – он бросает мне лист бумаги, – это список сотрудников. Обзвони всех, у кого сегодня выходной, и позаботься, чтобы они пришли. А ты, Логан, присмотри за баром, пока будет идти собрание. Сенгпхета нигде нет. Понятия не имею, куда он делся. Даг, ты идешь со мной в офис, поможешь подготовить речь.
Не дожидаясь ответа, Фредерик уходит, Даг – за ним по пятам, следом – остальные.
– Увидимся после собрания, – Логан останавливается, чтобы поцеловать меня, и отправляется в бар, оставляя меня в Центре одну.
Я беру трубку стационарного телефона и собираюсь было обзвонить всех по списку, как вдруг оживает мой мобильный. Сообщение от Брук.
Я открываю мессенджер, думая, что она что-то мне написала, но она прислала видео. Зернистое, снято издалека – это Люси, судя по всему, на «Полнолуние-пати». Мне тревожно, ведь я знаю, что произойдет дальше, и первый вопрос возникает мгновенно. Кто это снял? Но, прежде чем я успеваю его напечатать, на экране выскакивает следующее сообщение.
Это Даниэль выложил. Он следил за Люси. Возможно, он как-то связан с ее смертью.
Я думаю о том, как Даниэль безуспешно подкатывал к Люси перед вечеринкой. Он, конечно, дурачился, но, может, отказ раздосадовал его сильнее, чем он показал. А потом вспоминаю, как легко его мускулы рассекали воду в бассейне, будто разбивали стекло. Он точно смог бы одолеть такую худышку, как Люси.