Она замолкает, а у нас множатся вопросы.
– Слушайте, Даниэля точно убили, – настаивает Брук. – Вы просто не видели. У него на шее была огромная рана, везде кровь… – На последнем слове горло у нее сдавливает, но она пересиливает себя. – Я видела Даниэля живым примерно в семь сорок пять недалеко от Кумвита. Последний паром с Санга уходит в восемь, а от курорта до пристани добираться пятнадцать минут.
До нас постепенно доходит, к чему клонит Брук, но она все равно проговаривает свою мысль:
– Так что убийца, скорее всего, до сих пор на острове.
Когда она произносит это вслух, по спине у меня будто начинает ползти паук, и мы смотрим друг на друга в неловком молчании.
Остров маленький, наш курорт здесь единственный. Из-за «Полнолуние-пати» на Пхангане у нас сейчас меньше семидесяти постояльцев. Плюс местные: вариантов остается не так много.
– Пожалуй, прежде всего надо установить, где был каждый из нас, когда погиб Даниэль, – говорит Брук, захватывая всеобщее внимание. – Ну, вы поняли, чтобы исключить нас из списка подозреваемых и разобраться, кто на самом деле убийца.
– Ну супер, значит, это мы теперь подозреваемые? – Шея у Дага уже полностью красная. Темно-бордовый цвет добрался и до его щек. – Ты бы вообще постеснялась такое говорить, Брук. Мы тут живем уже несколько лет. А ты приезжаешь к нам домой и начинаешь пальцем на нас показ…
– Даг, она права, – перебивает Нил. – Фредерик велел нам все разрулить. В первую очередь нам нужно выяснить, кто убил Даниэля. Давайте по-быстрому с этим разделаемся и перейдем к настоящим подозреваемым.
– Ну, – уступает ему Грета, – это на самом деле легко. Я была на собрании персонала, помогала Фредерику. Логан был в «Тики-Палмс», Нила и Дага Фредерик отправил в Центр дайвинга заниматься бумагами, а Касс стояла на ресепшене, пока шло собрание. Фредерик всем нашел занятие.
– А в пятницу вечером? – не сдается Брук. – Кто куда пошел после вечеринки? Когда убили Люси?
– Когда Люси погибла, – поправляет Грета. – Мы не знаем точно, было ли это убийство.
Брук закатывает глаза, но ей, видимо, не хочется снова затевать этот спор.
– Я начну. На вечеринке я себя почувствовала не очень хорошо. Мне нужно было проветриться, поэтому я решила пройтись по пляжу. Ушла подальше от всех. Побыла немного и вернулась в номер.
Некоторое время все молчат в ожидании, что кто-то вызовется следующим. Брук нетерпеливо вздыхает.
– Ладно, давайте я, – говорит Даг. – Не знаю, что вы хотите от меня услышать. Была вечеринка. Я отрывался. Выпил пару коктейлей, пообщался с парой гостей. Ну, вел себя немного развязно. Это что, блин, преступление?
– Та же история, – присоединяется к нему Нил.
– И у меня, – говорит Грета.
Логан, стоящий рядом со мной, молчит. Я копаюсь в памяти, пытаясь вспомнить, как закончился тот вечер и как я добралась домой. Все, что случилось после того, как мы ушли из «Франжипани», до сих пор размыто, «Ксанакс» с алкоголем почти все стерли. Я не могу вспомнить ничего, кроме нескольких обрывков: грохочущие басы, песок между пальцев, незнакомая женщина, которая говорит: «Нет, нет, нет». На меня снова накатывает сожаление. Как можно быть такой тупой?
Вдруг я вспоминаю наш разговор с Логаном вчера вечером. Я была так охвачена подозрениями, что не обратила на это внимания, когда он объяснял, как потерял кольцо, но теперь его слова всплыли на поверхность. «Когда я пришел домой, оказалось, что цепочка в рубашке, а вот кольца не было». Когда я пришел домой. Не мы, а я.
Логан что, вернулся домой без меня? Если так, то что делала я? Я была там, когда погибла Люси?
Пока я думаю, что бы это могло значить, меня охватывает тревога.
– Касс, – торопит меня Брук, и я вспоминаю, что нужно ответить на ее вопрос.
– Мы с ней вернулись домой, – выручает меня Логан. – Кажется, около половины двенадцатого. – В других обстоятельствах я бы поверила, что Логан не врет. Но я вижу, как у него над бровями собираются чуть заметные морщинки, и он сжимает мою ладонь.
– А вы во сколько пошли домой? – спрашивает Брук остальных.
– В одиннадцать или около того, – говорит Грета. – Мне надо было на следующее утро вести йогу.
– Не знаю, детектив, – насмешливо говорит Даг. – Я не отслеживал комендантский час. Может, около полуночи.
Нил кивает.
– И я. Мне утром надо было рано вставать, чтобы помочь Касс провести занятие.
Они продолжают разговаривать, но я почти не слушаю. До меня начинает доходить вся важность ситуации. Провалы в воспоминаниях о той ночи, вопросы, на которые я не могу ответить.
Что же я делала, когда погибла Люси?
15Брук
Я ухожу до возвращения Фредерика. Последнее, что мне сейчас нужно, – это чтобы он устроил мне разнос. И только оказавшись на улице и вдохнув ночной воздух, я понимаю, как мне было тесно в Центре дайвинга: так много людей в таком маленьком помещении, где с каждой стороны надвигается еще и ложь.
Я знаю, что погорячилась. Слишком давила на «старожилов», была слишком нетерпелива. Оставила любые попытки влиться в их компанию, слишком увлеклась расследованием гибели Люси.
Но я же не дура. Как только они раскрыли рты, с их так называемыми «алиби» все стало ясно. Я же видела, как они нервно теребили пальцы и как у них бегали глаза, когда они рассказывали, что делали той ночью на «Полнолуние-пати». Очень удобно: все были сами по себе и никто не может подтвердить слова других.
И еще Касс. Она заметно растерялась, когда я спросила, в котором часу она вернулась домой. Уверена, она думает, что Логан виртуозно ее прикрыл, но то, как он сдвинул брови, сказав, что они ушли вместе, говорит само за себя.
Оказавшись в безопасности, в своем номере за крепко запертой дверью, я делаю глубокий вдох и наслаждаюсь тишиной.
Я медленно засовываю руку в задний карман, как будто то, что внутри, может укусить. Думаю, не стоит ли обернуть ладонь полотенцем, но уже поздно.
Я обхватываю предмет пальцами и вытаскиваю его.
Телефон Даниэля.
Когда в переулке я поняла, что передо мной тело Даниэля, у меня вырвался крик. Но при звуке торопливых шагов на главной дороге в голове у меня на мгновение прояснилось. Пока я следила за Даниэлем, я заметила, куда он кладет телефон: в передний карман джинсов; время от времени он вытаскивал его на ходу. Так что я залезла к нему в карман и меня едва не передернуло, когда рука коснулась холодной джинсовой ткани. Как только я нащупала твердый пластик, на меня накатила волна облегчения. Кем бы ни был убийца Даниэля, он не забрал телефон. Я выдернула его и засунула в свой карман как раз в тот момент, когда за углом раздались шаги любопытных зевак.
Ведь если Даниэль и не убивал Люси, возможно, он знал, кто убийца.
Здесь есть что раскопать, я просто уверена.
Ясно одно. Я никогда не узнаю правды, если положусь в этом деле на Фредерика и коррумпированную полицию Санга, которая присосалась к его карману.
Теперь я смотрю на телефон Даниэля. Некоторое время я пытаюсь осознать важность того, что держу в руках вещь, принадлежащую мертвому человеку, а потом нажимаю на боковую кнопку, и экран оживает.
– Ох, Даниэль, – бормочу я с облегчением и удивлением, глядя на домашний экран. Клавиатура, чтобы ввести пароль, не выскакивает. Даниэль, наверное, единственный представитель людей до сорока, у кого телефон не запаролен. Когда я понимаю почему, то чувствую укол сожаления. Даниэль не стал ставить на телефон пароль только потому, что ему нечего было скрывать.
Я нажимаю на иконку мессенджера и начинаю прокручивать чаты. По экрану проносятся имена: София, мама, Род, Хэмн, и я открываю каждый диалог и читаю несколько последних сообщений. Ничего особенного: в переписке с Родом и Хэмном – британский сленг, с мамой – извинения и заверения, что с ним все нормально и что не нужно за него волноваться, а Софии он отправил гораздо более интимное сообщение, которое я как можно скорее закрываю.
Я возвращаюсь на домашний экран и в куче приложений ищу зеленую иконку Вотсапа.
Первое сообщение сверху – от неизвестного абонента со стандартным серым аватаром. Судя по галочкам, последнее сообщение пришло в восемнадцать двадцать четыре. Затаив дыхание, я жду, пока диалог загрузится: наверное, там длинная переписка, ну или по крайней мере какой-то обмен репликами.
Но сообщение только одно.
Я знаю, кто ты. Давай встретимся в 7:50, иначе дальше я буду переписываться с британской комиссией по УДО.
Дальше названо место встречи, и я вздрагиваю, поняв, что это тот самый переулок, куда я последовала за Даниэлем и где потом нашла его тело. Их схватка произошла всего за десять минут до встречи персонала. Значит, когда я увидела Даниэля, он шел на встречу с отправителем этого сообщения. Видимо, он обнаружил слежку и скрылся, чтобы потом вновь войти в переулок незамеченным.
Я читаю сообщение второй раз. Затем – третий.
Даниэля заманили на эту встречу шантажом. Но зачем?
В голове у меня роятся мысли, разум затуманивают кадры из видео с Люси, которое Даниэль выложил себе в профиль. И тут я понимаю.
Если в ту ночь Даниэль действительно следил за Люси, возможно, он видел, кто ее убил. Может, даже заснял.
Я торопливо захожу в фотоальбом, чуть не роняя телефон. Когда я его открываю, экран заполняют превьюшки, размытые и с неоновыми всполохами. Я нажимаю на самое последнее фото, на котором едва можно различить пляж. Смахиваю вправо и вижу зернистое селфи, у Даниэля на щеках – неоновая краска, которой он разрисовал лицо в тот вечер, он обнимает девушку лет двадцати с небольшим, ее волосы выкрашены в ярко-рыжий. Следующие пять фотографий почти такие же: Даниэль и рыжеволосая девушка с разных ракурсов, на одних снимках губы у нее сжаты, на других – раскрыты или улыбаются. Я начинаю листать быстрее: дальше только фотографии песка или ног, сделанные, очевидно, случайно в пьяном угаре. Но, когда я смахиваю еще несколько снимков, мой палец замирает в нескольких сантиметрах над экраном.