Я увеличиваю фото, растянув его по максимуму, и мои подозрения подтверждаются. Светлые волосы, того же оттенка, что и у Касс. Она стоит спиной к объективу, ее лица не видно, так как оно обращено к морю, но очевидно, что она с кем-то разговаривает. Я двигаю фото, чтобы разглядеть того, кто стоит рядом с ней. Мягкие кудри. Хрупкое телосложение.
Я сжимаю телефон, и экран тут же гаснет.
Телефон сел, но я уверена в том, что видела. Касс говорила с Люси после того, как Даг увел ее с танцпола. Это фото доказывает, что Касс врет: она видела Люси в тот вечер. И, возможно, это она, а не Даг, последняя видела ее живой.
Меня снова захлестывает горячая, неистовая злоба. Обжигающая горло ярость.
– Лживая сучка, – бормочу я сквозь зубы.
Нужно было с самого начала доверять интуиции. С той самой секунды, как я услышала, что Люси погибла, я знала, что в этом замешана Касс. Меня пробирает ненависть к себе: какая же я идиотка, дала ей убедить себя, что она тоже хочет выяснить, зачем Люси на самом деле приехала сюда, даже проникла вместе со мной в ее номер, искала ее в соцсетях. А я все это проглотила. Хотя знала, что доверять ей нельзя.
Прежние мысли испарились. Несмотря на зреющие чувства к Нилу, я не могу взять и забыть о расследовании. О том, зачем я приехала сюда. О материале, который планировала написать еще до того, как убили Люси и Даниэля.
Держа в руке телефон, я соскакиваю с кровати, пока меня не настигло чувство вины, пока я не успела осознать, что могу поставить под угрозу отношения с Нилом и снова все потерять.
Я беру с прикроватной тумбочки ключи от байка и выхожу из номера, имея лишь одно намерение.
Пора выяснить, о чем еще врет Касс.
20Касс
Я не могу больше врать.
Что я вынесла из разговора с Гретой, так это понимание, что мне нужно во всем признаться Логану. Если тот, кто мне угрожает, сдержит слово, мне нужно успеть рассказать ему все раньше.
Я оставляю Грету готовиться к следующему занятию, ее слова придали мне новую решимость. Я все расскажу Логану: о том, что случилось в том отеле, о таблетках, об угрозах. Больше никаких секретов. Грета права. Логан поймет; он будет и дальше любить меня, несмотря ни на что. И вместе мы узнаем, кто за всем этим стоит.
Я спешу на парковку у студии, мне не терпится покончить со всей этой ложью. Логан сейчас должен быть в зале с Дагом. Я поеду прямо туда.
Но когда я вытаскиваю ключи от байка, с другого конца парковки раздается знакомый голос.
– Мисс Касс!
Я оборачиваюсь, пытаясь успокоиться. Сегодня утром столько всего случилось, что я совсем забыла, что хотела вывести на чистую воду Ариэля.
– Доброе утро, Тамар, – говорю я, и они вместе с мужем подходят ко мне. Ее бледная кожа чуть загорела, но написанное на лице беспокойство говорит о том, что пребывание на острове обернулось для них не тем беззаботным отпуском, на который они рассчитывали, когда бронировали номер на курорте.
– И Ариэль.
Я смотрю на него. Выражение лица у него, как всегда, стоическое и серьезное, дрожь напряжения окружает его словно аурой. Мне вспоминаются его слова, сказанные пару дней назад.
«Здесь опасно».
Я включаю приятный властный тон, которым обычно говорю с гостями.
– Еще раз хочу извиниться за недавние события. Уверяю, обычно здесь такого не происходит.
– Мы все понимаем, – говорит Тамар своим тихим голосом. – Но мы очень напуганы. Мы слышали, что случилось. Сначала Люси, а теперь и Даниэль. Стоит ли нам беспокоиться?
Это мой шанс выяснить, причастен ли к убийствам Ариэль.
– Нет, конечно же нет, – осторожно говорю я. – Вас опрашивала полиция?
Тамар, широко раскрыв глаза, качает головой.
– Это хорошо, я думала, вдруг они помешают вашему отдыху. – Я соображаю на ходу. – Вы ходили тогда на «Полнолуние-пати»?
Тамар снова качает головой, ее муж почти не обращает внимания на мой вопрос.
– Нет, мы не пошли. А вчера легли рано. Мы узнали, что случилось с Даниэлем, только сегодня утром. Зихроно ливраха[3].
Такие вопросы задавать бесполезно. Я думаю, что бы сделала Брук, как бы она докопалась до истины.
– Ариэль, – я поворачиваюсь прямо к нему, даже не успев ничего обдумать. – Я хочу спросить вас кое о чем. О том, что вы сказали… Тогда, после занятия. Что на Санге творится что-то неладное. Откуда вы знали?
Он молчит так долго, что на секунду мне кажется, что он откажется отвечать.
– Я не знаю, о чем вы, – говорит он наконец тем странным скрипучим голосом.
Моя досада нарастает, все тело напрягается.
– Вы сказали, что здесь творится что-то неладное, – говорю я настойчивее. – Что здесь опасно. Что я в опасности. Что вы имели в виду?
Он безучастно смотрит на меня, а затем качает головой, и во мне вскипает гнев и чувство бессилия.
– Но вы так сказали. Вы ведь сказали, – я вдруг понимаю, что говорю слишком громко. На этот раз он вообще не реагирует.
– Я могу объяснить, – говорит Тамар.
Но я не обращаю на нее внимания, потому что вдруг ощущаю жгучую потребность в том, чтобы мои подозрения подтвердились, чтобы убийцей оказался Ариэль. Тогда все стало бы так просто. Его бы арестовали, и все бы снова вернулось на круги своя. Может, о Санге и писали бы некоторое время в негативном ключе, но это бы прошло. Мы все могли бы остаться жить здесь, как одна семья. К этому открытию добавляется стресс, вызванный убийствами, угрозами и ложью, и от этой гремучей смеси я взрываюсь.
Не успев понять, что делаю, я хватаю Ариэля за запястье – такое широкое, что мои пальцы не могут обхватить его даже наполовину.
– Это ведь вы, вы?! – кричу я ему прямо в лицо.
– Прошу вас, – говорит Тамар, пытаясь встать между мной и Ариэлем, но я едва ее слышу.
– Вы знали, что здесь опасно, потому что вы задумали убить Люси. Но почему? Скажите, почему вы…
Кто-то сильно сжимает мою руку, и в следующее мгновение я с тошнотворным хрустом падаю спиной на асфальт.
Я думала, что меня оттолкнул Ариэль, но, подняв взгляд, вижу, что надо мной стоит Тамар.
– Как вы смеете! – выплевывает она.
В ее глазах больше нет испуга – я еще ни разу не видела ее такой решительной.
– Почему вы меня не слушаете? Мой муж здесь ни при чем, – говорит она сквозь зубы. – Я же сказала вам: он болен. У него ПТСР.
Я пытаюсь понять смысл ее слов.
– Ариэль служил в ЦАХАЛ, – говорит она холодно, и я смутно припоминаю, что пару месяцев назад читала новости о конфликте на Ближнем Востоке. ЦАХАЛ, армия обороны Израиля.
– Вы вообще представляете, каково ему? Когда он слышит громкие звуки или испытывает шок, он как будто снова оказывается там, в зоне боевых действий. Это для него пытка.
Я бросаю взгляд на Ариэля, который уставился себе под ноги, как будто ему стыдно. Вспоминаю день, когда у нас было занятие на втором этаже «Тики-Палмс». Как хлопнула дверь туалета, а потом Ариэль вцепился в меня дрожащими руками. И я понимаю, что Тамар говорит правду. Он ни при чем – ни он, ни она.
– Мы приехали сюда, чтобы побыть от всего этого подальше. Сменить обстановку. А вы говорите нам такое. Вам должно быть стыдно.
Тамар берет Ариэля под руку, и они, не оглядываясь, спешат по дорожке к своему бунгало, пока я сижу на твердом асфальте, а на глазах у меня выступают слезы.
Я сижу так некоторое время, не обращая внимания на проходящих мимо постояльцев, которые бросают на меня странные взгляды. Что со мной такое? Все как будто утекает сквозь пальцы. Неприятное знакомое чувство, которое напоминает о днях и неделях после событий в том отеле несколько лет назад.
В конце концов я заставляю себя подняться и морщусь, усаживаясь на кожаное сиденье байка. Пока еду знакомым путем домой, пытаюсь наслаждаться солнцем, но почти его не замечаю.
Моя недавняя решимость снова сменилась сомнениями. Не может быть и речи о том, чтобы во всем признаться Логану, когда я в таком состоянии. Я рассыплюсь на кусочки, как только открою рот. Мне нужно сосредоточиться, и я как раз знаю подходящее место.
Радуясь, что могу быть уверена хоть в чем-то, я миную спортзал, даже не притормозив. Несколько минут, и я выезжаю на извилистую дорогу на холме, которая ведет к нашему дому.
У обочины припаркован байк, как у Брук, и на мгновение у меня возникает почти непреодолимое желание поговорить с ней. Она всегда такая собранная, даже вчера после того, как нашла Даниэля. Не знаю, что именно мне хочется ей сказать, готова ли я поделиться инцидентом с Ариэлем, но мне нужно услышать ее голос, нужно, чтобы мне передалось немного ее уверенности. Припарковавшись, я вытаскиваю телефон и звоню ей. Задерживаю дыхание, пока идет звонок, и предвкушаю, что сейчас раздастся голос Брук.
Но слышу только бесконечные гудки. Ветер ерошит кроны деревьев, и где-то вдалеке звучит пронзительная трель. Скорее всего, птица.
Включается голосовая почта, и я сбрасываю звонок, ведь что я ей скажу? Вместо этого я смотрю на дом: дом, который мы с Логаном создали вместе.
На мгновение мне показалось, что в окне мелькнуло какое-то темное пятно, но как только я его заметила, оно исчезло. Я сощуриваюсь, но жалюзи наполовину закрыты, и ничего не разглядеть. Я не хочу рисковать и заходить в дом: вдруг Логан уже вернулся из зала? Я еще не готова к встрече.
Я оборачиваюсь и смотрю на дорогу. Мне снова кажется, что за мной наблюдают, и волоски на шее встают дыбом. Я осматриваю улицу, а потом еще раз взглядываю на окно гостиной: в нем ничего не движется.
Больше я не жду. Иду прочь от дома и в конце подъездной дороги поворачиваю налево.
После короткого подъема дорога кончается, уперевшись в плотную стену деревьев. Я нахожу начало тропы на Кхрум-Яй, по которой хожу уже сто лет, и протискиваюсь между двумя деревьями, которые стоят друг от друга чуть дальше, чем остальные: если не знать о существовании этого проема, его и не заметишь. Я гляжу вверх. Вокруг меня буйная густая растительность. Звуки здесь другие, приглушенные. И воздух другой. До сих пор.