Это я оставляла ей на пороге те милые письма. Чтобы она знала, что ничуть не изменилась. Что она все та же девчонка, что и несколько лет назад. Которая подвела меня. Из-за которой моя жизнь пошла прахом.
Я вспоминаю обещание, которое дала ей вчера.
«Скоро правду узнают все».
Больше не колеблясь, я делаю глубокий вдох и с силой нажимаю на кнопку «поделиться». Нельзя позволить, чтобы что-то помешало моей цели.
Пора привести угрозу в исполнение.
26Касс
Пока я неслась вниз с холма, прочь от дома, ярко-розовое небо окрасилось в цвет свежего синяка. Даг советовал не выходить, но мне нужно. Не только чтобы и дальше избегать Логана, хотя частично и поэтому. Мне нужно ощутить прикосновение воды к коже, морскую толщу над головой. Мне нужно нырнуть.
Уже давно я не испытывала такого острого желания очутиться под водой. В последнее время все беспокойство я заглушала таблетками. Но впервые за несколько дней разум очистился от химии, и теперь его омрачает только череда тревожных мыслей, которые проносятся в голове. И дайвинг – верный способ их утихомирить.
Мне предстоит двадцать минут ехать через весь остров. Быстрее было бы добраться до пляжа Пхо-Тау, но мне даже думать не хочется о том, чтобы с кем-нибудь случайно там столкнуться. Я не готова к вороху мыслей, которые обрушатся на меня при виде «Тики-Палмс»: Сенгпхет, улыбаясь, приносит мне кофе; Сенгпхет приветливо машет мне из-за бара; Сенгпхет, весь в синяках и в крови, один в мрачной камере.
Я из собственного опыта знаю, на что способна полиция. В прошлом году один мой ученик, будучи с похмелья, почти подрался с полицейским не при исполнении. Тому это не понравилось, и полицейские, выяснив, что он живет в Террасных номерах, вывезли его из отеля и посадили в санговскую тюрьму: длинное узкое здание с камерами, примыкающее к полицейскому участку. Фредерик отправил меня туда с конвертом, набитым мятыми долларами. Все прошло гладко – нал в обмен на постояльца, туриста из ЮАР чуть старше двадцати. Он вел себя развязно, не слушал меня на занятиях, прямо как Даниэль на первых порах. Но когда я забрала его из тюрьмы, он совершенно переменился. На губах и подбородке корочками запеклась кровь, плечи были испещрены ожогами от сигарет, а еще у него недоставало одного ногтя.
И это только за попытку нападения. Страшно представить, что они делают с обвиняемыми в убийстве.
Я отгоняю эту мысль, подъезжая к пляжу Лампхан. Как я и надеялась, здесь пусто, только дальше по берегу пришвартована одна длиннохвостая лодка. В этой части острова нет ничего, что притягивает туристов на Пхо-Тау: ни пляжных баров, ни проката снаряжения для водных видов спорта. Только шелковистый белый песок и лазурное море, которое тянется, насколько хватает глаз.
Я останавливаюсь и напоминаю себе, как мне, несмотря ни на что, повезло, что я могу назвать это место домом. Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь свежестью соленого воздуха, и смотрю на водную гладь. Обычно вода на этом пляже спокойная, ведь вокруг скалы. Но сегодня приближается буря, и здесь начинают подниматься волны, кое-где покрытые шапочками белой пены.
Припарковавшись, я выхожу на пляж и стаскиваю со спины баллон и жилет-компенсатор, которые притащила из дома, – мое собственное запасное оборудование. Опустошаю сумку, которую несла на плече, и достаю ласты, маску, регуляторы и гидрокостюм, остальные вещи оставляю на пляже. Можно не волноваться, что их украдут. В этой части острова всегда было безопасно. Пара минут – и я уже у воды, наслаждаюсь тем, как легко и безмятежно она омывает ноги.
И впервые за несколько дней я расслабляюсь. Напряжение в мышцах ослабевает, разум успокаивается, и я позволяю себе отдаться этому приятному состоянию. Солнца сегодня нет, из-за темных облаков и нарастающего ветра море потускнело. Но оно все равно красиво. Я подплываю к маленьким рыбешкам, и они бросаются врассыпную, купаясь в чарующих отсветах коралла, живущего с этой стороны острова. Но я здесь не из-за видов. Мне нужна передышка, чтобы реальный мир вокруг меня на некоторое время замер.
Я нахожусь под водой дольше, чем следовало бы. Всякий раз, когда я собираюсь всплывать, всепоглощающее нежелание снова оказаться на поверхности меня останавливает.
Наконец, когда манометр показывает, что баллон почти пуст, я выныриваю. Я разрешаю себе немного покачаться на волнах – жилет удерживает меня на поверхности – и поворачиваюсь на все триста шестьдесят градусов, оглядываясь вокруг. Пока я была под водой, небо потемнело, окрепший ветер сдувает песок с пляжа, на котором одни только одинокие пальмы, чьи ветви опасно гнутся.
Когда дольше тянуть уже нельзя, я плыву обратно к берегу и падаю на песок рядом с вещами. Сижу так некоторое время, и наконец с неба начинают падать капли. Когда тревога возвращается и вытесняет спокойствие, словно вирус, я вытаскиваю из сумки телефон.
Экран вспыхивает, хотя я еще даже не успела нажать кнопку: семнадцать новых сообщений.
Я надеялась снова не спеша приспособиться к треволнениям реального мира, но они захлестывают меня, будто волна, и утягивают за собой. Я открываю мессенджер и пролистываю диалоги. В груди бьется паника, когда я вижу, сколько людей мне написало: Грета, Нил, Даг, Логан и Брук.
Очевидно, что-то случилось.
Первым я решаю прочесть сообщение от Брук. Я открываю диалог и понимаю, как соскучилась по нашим с ней разговорам, и впервые задаюсь вопросом, почему она так и не перезвонила мне со вчерашнего дня. Но затем я вижу, что она написала.
Может, теперь ты переосмыслишь свои поступки.
Меня охватывает ужас, а следом – замешательство. Что я такого сделала, точнее, сделала по мнению Брук? Что ей известно? Я зажмуриваюсь, как будто от этого сообщение исчезнет, но слова будто отпечатались в мыслях. «Свои поступки».
И вдруг мне кажется, что момент, которого я боялась с тех пор, как ступила на этот остров два года назад, уже неизбежен.
Усилием воли я заставляю себя выяснить, что Брук имеет в виду, и открываю сообщения от Логана.
Ответь, пожалуйста.
Скажи, что это вранье.
Касс, это ведь неправда?
Они все об одном. Случилось что-то ужасное. Что-то, связанное со мной.
И я все понимаю. Можно больше ничего не читать, я знаю, что момент настал. Кто бы ни оставлял у меня на пороге те конверты, этот человек все-таки сделал то, что грозился сделать.
Но я все равно проматываю диалог вверх, к первому новому сообщению Логана.
Руки так сильно трясутся, что палец не сразу попадает на ссылку. Вдалеке от суеты Кумвита и Пхо-Тау интернет медленный, и я вдруг понимаю, что сижу, затаив дыхание.
Ссылка перекидывает меня в аккаунт в Инстаграме, который я уже изучила вдоль и поперек. Из левого верхнего угла экрана на меня смотрит красивая девушка, ее блестящие волосы стянуты в тугой узел. Открываю ее свежий пост, хотя узнаю фотографию еще до того, как она увеличится. И все становится ясно.
Почему вдруг красивая, уверенная в себе инфлюенсер Брук, приехав на остров, так заинтересовалась мной. Почему такая популярная девушка стала общаться с застенчивой и неприметной инструкторшей по дайвингу.
Я ошиблась: не было между нами никакого мгновенного взаимопонимания. Она мне не друг и не пример для подражания.
Она меня предала.
Брук. Все это время. Это она оставляла мне те письма, угрожая раскрыть всю правду. Она сблизилась со мной только затем, чтобы использовать.
Я ненадолго задерживаю взгляд на фотографии, снятой на Кхрум-Яй. Я просила Брук не выкладывать ее, соврав, что мне не нравится, как я получилась, а на самом деле не хотела, чтобы кто-нибудь из ее подписчиков узнал во мне Меган. Теперь же, благодаря жуткому фильтру в сочетании с текстом, эту фотографию раз увидишь – не забудешь. Уверена, такого эффекта Брук и добивалась.
Я стараюсь прочесть пост как можно быстрее, глаз режет мое настоящее имя и те прозвища, которыми меня по доброте душевной наградили СМИ: убийца Меган, убийца из Хадсона. Но слова, которые написала сама Брук, ранят еще сильнее.
Я держу телефон и смотрю на этот пост так долго, что экран гаснет, и я вижу в нем собственное лицо. Волосы растрепаны, щеки горят от соленой воды.
Я и впрямь похожа на человека, который может совершить убийство.
Который уже убивал.
Сердце в груди колотится, меня словно похоронили заживо. Я представляю, что песок заполняет мои легкие, как чашу песочных часов. Я хватаю ртом жаркий влажный воздух, втягиваю его в себя сколько могу. Раз, два, вдох. Вставая на ноги – может, так будет эффективнее, – я пытаюсь дышать так, как дышала бы под водой.
Но сейчас это не помогает. Я пробую снова, но дыхательные пути будто окончательно схлопнулись. Я падаю на колени.
В уголках глаз начинают мелькать темные пятнышки, картинка перед глазами сворачивается, как на испорченных кинопленках, которые мы смотрели на старом папином проекторе.
Меня накрывает волна воспоминаний. Мы с Робин, я, наверное, в шестом классе, она – в четвертом, мама бежит по пляжу, папа – за кадром, держит камеру, которая подпрыгивает с каждым его шагом. «Не могу вас догнать!» – кричу я Робин и маме. Они остановились. Робин обернулась, подошла ко мне и мягко сказала: «Конечно, можешь. Ты же моя старшая сестра. Ты все можешь!»
Я снова пытаюсь вдохнуть, раздувая ноздри так широко, насколько это возможно, мне отчаянно нужен воздух. Я могу. Я же твоя старшая сестра.
Усилием воли я поднимаюсь на ноги. Пора встретиться с прошлым. Исправить все, что еще можно исправить.
Но мне до сих пор не дает покоя один вопрос. Что я сделала Брук, чтобы заслужить такое?
27Брук
Это случилось три года назад. Я была на первом курсе колледжа. Мне было всего восемнадцать – столько же, сколько Люси.
Я собиралась встретиться с ним в библиотеке.