Она не останавливается.
Мне не выбраться. Я ранена. У меня кровь. Я лежу на осколках, наполовину свесившись из окна где-то в метре над землей.
И вспоминаю Люси. Одну, на дне моря. И Джасинту, разбившуюся о камни у подножия Кхрум-Яй. И Даниэля, которому перерезали горло, и больше шутить он не сможет.
И, конечно, Робин на кровати в том отеле.
Я снова лягаюсь. За них. За себя.
На этот раз я попадаю Грете в лицо: слышится хруст, потом слабый вскрик. Она отпускает мою лодыжку.
Я пользуюсь моментом и карабкаюсь дальше. Стекло режет живот, затем бедра, и, наконец, голени.
И я свободна. Вываливаюсь из окна и с тошнотворным звуком падаю на асфальт.
С минуту я лежу, не шевелясь и оценивая масштаб своих травм. Когда я пытаюсь поменять положение, голень пронизывает обжигающая боль. По бедру тянется несколько глубоких порезов: спасибо осколкам, оставшимся по краям окна. Остолбенев, я наблюдаю, как асфальт рядом со мной окрашивается бордовым. Быстро, слишком быстро. Но кровь тут же утекает с дождем. Нужно чем-то перевязать ногу, чтобы остановить кровотечение, но времени нет.
Нужно вставать. Нужно идти.
Грета скоро придет в себя. Из ванной до дороги у дома она доберется за секунды. Я оглядываюсь по сторонам. Из-за потоков дождя сказать трудно, но, кажется, вокруг никого. А это значит, что свидетелей нет.
Этой мысли достаточно, чтобы поднять меня на ноги. Каждое движение дается такой болью, будто меня режут, рвут по швам, но я не сдаюсь. Прежде чем я встала, прошла, кажется, вечность. И вдруг я слышу звук. Что-то хлопает.
Входная дверь.
Я оборачиваюсь: Грета вышла. Она так близко, что я вижу, как из носа у нее бежит красная струйка. Пара секунд – и Грета меня схватит.
Я пускаюсь бегом. Правую ногу я подволакиваю, с каждым шагом в теле отдается боль. Но адреналин побеждает.
Я добираюсь до конца улицы, слыша, как Грета с каждой секундой приближается. Не думая, я поворачиваю за угол, пересекаю пустой перекресток и забираю влево. Я бегу вслепую, зрение меня подводит: из-за боли перед глазами мелькают черные и красные вспышки.
Пробежав еще немного, я понимаю, что больше не слышу Грету. Я оторвалась?
Не может быть. Она быстрее меня.
Я оборачиваюсь посмотреть, где она, но из-за пелены дождя ничего не различить. Бегу дальше, отчаянно пытаясь сморгнуть кровь и дождевые капли.
Я запрокидываю голову и тут же на полном ходу во что-то врезаюсь.
Из-за столкновения каждый дюйм моего тела пронзает боль, и я лечу на землю. Я падаю на спину, в глазах темно, но я изо всех сил стараюсь остаться в сознании.
Постепенно зрение восстанавливается. Правда, все как будто в пикселях, как если бы я смотрела видео, снятое на мой телефон.
Цвета сливаются в изображение человека, которого я знаю так хорошо, и я понимаю, почему Грета перестала меня преследовать. Я поднимаю глаза: мускулистые икры в татуировках, выцветшие от солнца пляжные шорты, мокрые от дождя зачесанные назад кудри.
– Прости, солнце. – Такой знакомый голос, часть меня.
Логан.
37Брук
Когда я прихожу в себя, в глаза течет что-то липкое. Воспоминания постепенно возвращаются: гроза, свет, авария. Я вытираю лицо ладонями, но, отняв их, вижу, что они покрыты чем-то гораздо более густым и темным, чем дождевая вода.
У меня кровь. Непонятно даже, откуда она и что болит. И вдруг я вспоминаю.
Алани.
– Брук, со мной все нормально, – говорит она: видимо, я прокричала ее имя. Голос у нее вымученный. Она недалеко, приземлилась всего в нескольких футах от меня. Я оборачиваюсь, но зрение до сих пор затуманено. И еще и кровь с дождем.
И тут я слышу еще кое-что: шаги. Кто-то подходит с другой стороны.
– О, Брук, и снова здравствуй. А это кто? – Голос знакомый, но в грохоте дождя я не могу понять, кому он принадлежит. Наконец, пока я пытаюсь подняться, взгляд фокусируется на грязных кроссовках.
Голос цокает.
– Не так быстро. Давай помогу.
В следующую секунду меня поднимают на ноги: я босиком, вьетнамки потерялись во время столкновения. Меня потянули вверх с такой силой, что кажется, рука сейчас оторвется от тела. Я вскрикиваю, но без толку. Когда я встаю, чужая рука обхватывает меня за плечи, чтобы поддержать, и я оборачиваюсь посмотреть на лицо рядом с моим. Неопрятные волосы, влажные и спутанные, на голову накинут капюшон черного худи. Карие глаза, на подбородке пробивается желтая щетина.
– Даг, – бормочу я высохшими губами. Я совсем чуть-чуть поворачиваю голову – этого достаточно, чтобы в шее отдалась боль, – и вижу, что на дороге валяется пальмовая ветвь, толстая, как ствол. Наверное, на нее мы и наехали. Должно быть, Даг бросил ее на дорогу, заметив, что мы приближаемся. Он хотел, чтобы мы разбились.
– Заткнись, сучка. – Его игривый тон испарился. Я думаю о том, как часто подобные комменты писали к моим фото в соцсетях. Но сейчас все по-другому. Я не сразу понимаю, почему он так враждебен: это из-за моего поста, в котором я раскрыла секреты Санга. Я привлекла внимание к этой тихой гавани, куда приезжают, чтобы залечь на дно. И Даг не исключение.
Я перевожу взгляд на его грудь: черное худи на молнии. И тут меня охватывает ужас. Я думала, что тот человек в черном худи, который пытался пробраться в номер Люси, – Даниэль. Но это был не он. Это был Даг.
Прежде чем я успеваю сказать это вслух, Даг подтягивает меня к себе, мои обмякшие ступни оставляют в грязи бороздки.
– Ты, как там тебя, шевелись, – приказывает он Алани.
Она вскрикивает: ему, судя по всему, хватает сил, чтобы второй рукой тащить ее.
– Куда ты нас ведешь? – спрашиваю я, но почти себя не слышу. Все звуки раздаются будто издалека.
От его ответа все тело пробирает холод.
– Скоро узнаешь.
38Касс
Логан берет меня за руки и поднимает, как делал уже много раз.
Я не придумала, что скажу, когда его увижу, но предполагала, что буду в гневе. Он не только соврал мне о кольце, но еще и пытался убедить в том, что это я убила Люси.
Но когда я понимаю, что это он, я невольно чувствую, что спасена. Он спасет меня от Греты, как спас от разрушенной жизни в Хадсоне. Это ведь Логан, мой жених, мужчина, которого я люблю.
Я вспоминаю о Грете, и на меня накатывает паника. Но, обернувшись, я никого не вижу.
Логан подхватывает меня, и я держусь за него, вцепившись в его рубашку.
– Логан, что происходит? – Я слышу в собственном голосе отчаяние, мне очень нужно, чтобы он, как и вчера вечером, заверил меня, что все будет хорошо.
Но это вопрос с подвохом, а его ответ ничего не дает.
– Прости. Я не хотел, чтобы все так вышло.
Я в полном замешательстве, но, прежде чем он успевает объяснить, я спешу оправдаться.
– Логан, я вспомнила, где была, когда убили Люси. Я была на пляже, но я ее не убивала. И остальных тоже. – Мой голос дрожит.
– Я знаю, – говорит Логан. Его голос звучит ласково, но от этого ответа у меня почему-то бегут мурашки.
– Но ты сказал… – Только бы это была неправда.
Секунду он смотрит на меня и молчит, обводя взглядом черты моего лица, и внезапно я чувствую себя ребенком, который ждет от родителей объяснений, как они могли так долго врать ему, например, про Санта-Клауса. Но с Логаном другое дело. Он заставил меня думать, что я совершила убийство.
Он переминается с ноги на ногу, поддерживая меня. Вызванное погоней потрясение отступает, и на его место приходит злость. Все начинает проясняться. Я смотрю на наши отношения другими глазами.
Он так рассердился, что я лгала ему о своем прошлом. А как же он сам? Все, что он говорил, было ложью.
– Ты. Это ты убил Люси. И Джасинту. Ведь так? Как ты мог? – говорю я незнакомым ледяным тоном, и Логан вздрагивает.
– Я не убивал их. – Его глаза сверкают.
– Тогда как твое кольцо оказалось рядом с телом Люси? – Он открывает рот, чтобы возразить, но я не даю ему этого сделать. – Я знаю, что это было твое кольцо. Я знаю, что ты их подменил. Я знаю, что убийца – ты.
И я действительно это знаю. Думаю, в глубине души я знала это с того момента, как услышала о гибели Джасинты. Но я не могла позволить себе в это поверить. Я послушно глотала всю ложь, что он мне скармливал: идеальная девушка, которая неизменно все стерпит, которую легко обмануть.
Логан вздыхает.
– Я не убивал их, – терпеливо повторяет он. – Но я помог спрятать тело Люси. Вот почему мое кольцо было рядом с ним. Наверное, цепочка расстегнулась. Я нашел ее в одежде, но кольцо пропало. А потом я подменил кольца, чтобы ты подумала, что это было твое.
Не могу поверить. Всего несколько дней назад я согласилась выйти за этого человека замуж, поклялась провести с ним всю оставшуюся жизнь. А теперь оказывается, что я его совсем не знаю. Понимание этого притупляется головокружением. Я опускаю взгляд: из ноги по-прежнему течет кровь.
– Но зачем? – наконец говорю я, собравшись с мыслями. – Зачем? И, господи, что такого сделала эта девочка, что заслужила смерти?
Логан молчит и опускает глаза, как будто ему стыдно встречаться со мной взглядом. Отлично. Ему и должно быть стыдно.
– Пойми. Мы не хотели, чтобы так получилось. Все пошло не по плану. Грета думала, можно будет обойтись предупреждением. Она хотела встретиться с ней…
– Люси, – поправляю я. – Ее звали Люси.
– Эм-м, да. – На лице Логана мелькает удивление. – Грета собиралась сказать Люси, чтобы та прекратила разнюхивать. Она задавала слишком много вопросов… Кое о чем.
– О чем?
Он молчит, но я и так знаю ответ. О другой смерти. О смерти Джасинты.
– Все вышло из-под контроля, – продолжает Логан.
– Поэтому Грета ее убила. – Я чуть ли не смеюсь от того, насколько абсурдно бы это прозвучало всего час назад, когда Грета казалась мне непогрешимой.
И когда Логан кивает, я не удивляюсь.
– Нужно было помочь Грете. Мы не знали, что с ней, с Люси, делать. Вечеринка была в разгаре, мы бы не пронесли ее мимо всех. Так что мы оставили ее в море. Мы с Дагом нырнули и закрепили тело на коралле, чтобы не всплыло. На время. Чтобы оно спокойно ждало, пока мы его не переместим.