Мне было страшно, что он не простит меня за тот пост, но в больнице он посмотрел мне прямо в глаза и сжал мою руку.
– Если бы ты не сделала того, что сделала, я бы не выбрался. Ты меня спасла. – И каждая частичка меня ему поверила.
С ним все будет хорошо, как и со мной. Теперь мы можем идти дальше, оставив призраки прошлого позади. Можем путешествовать, работать, жить. Вместе.
Полицейские беспрестанно его допрашивали, сидя у его койки, прямо как я, и выгоняли меня из палаты, иногда на много часов. Спустя несколько полных тревоги дней они наконец сообщили, что не будут предъявлять Нилу обвинений. Он дал столько показаний против Греты, Дага и Фредерика, что его решили отпустить. В тот вечер мы оба плакали, и я обнимала его, пока его губы снова не коснулись моих. И в то мгновение мне показалось, что все, через что мы прошли, того стоило.
Мы с Нилом решили, что не будем спешить. Я понимала, что хочу уехать, и он хотел того же. После всей шумихи, которую подняли СМИ вокруг острова, мой почтовый ящик оказался забит предложениями о работе, и я решила устроиться в американский журнал на временную позицию тревел-журналиста. Вот только есть загвоздка: я буду специализироваться на Юго-Восточной Азии. Но я все равно рада. Чем-то она меня зацепила. Мне показалось, что стоит дать себе время узнать ее получше. И Нил со мной согласился.
Мы будем путешествовать и жить вместе, чтобы сэкономить, но во всем прочем наши отношения будут развиваться в своем темпе. Это немного необычно – впрочем, как и мы сами.
Мы молчим и смотрим, как удаляются горы. Я думаю обо всех, кто остался здесь навсегда, о тех девушках, которые уже не смогут двигаться дальше, и в глазах начинает щипать. Но я чувствую, как от защелкивающегося пакетика, который лежит у меня в кармане, исходит тепло. В нем прах Касс.
Полицейские неохотно отдали его мне, когда выяснилось, что у Касс не осталось родственников. Я пообещала, что возьму ее в свое путешествие. Я увезу ее с острова в другие страны и развею на всех пляжах и горных вершинах, которые они с сестрой только мечтали увидеть.
Из уголка глаза выкатывается слезинка, и я чувствую, как Нил сжимает мою руку.
– У нас все будет хорошо, – говорю я, и он кивает, понимая, что я имею в виду. Это обещание. Ему и себе.
И впервые я действительно в это верю.
ЭпилогНил
Я провожу языком по губам, смакуя соль, которую на них оставил морской воздух.
– Иди поспи. До континента плыть долго, – говорю я и глажу ее по волосам. Брук приподнимается на цыпочках, легко целует меня и уходит в салон. Я смотрю на нее, и внутри меня пробегает искорка. Это не счастье, не совсем – но похожее чувство. Вкус победы.
Лучшей развязки я не мог представить себе даже в самых смелых мечтах: все закончилось просто идеально, все концы спрятаны, все дыры заделаны. Полиция полностью купилась на мою версию, как и врачи. Как и Брук.
В тот вечер я сказал Дагу и Грете, чтобы во «Франжипани» они взяли инициативу на себя. После того как Брук опубликовала свой пост, мне нужно было вести себя предельно осторожно. Я сказал, что буду держаться в тени, пока не понадоблюсь. Но все быстро вышло из-под контроля, слишком быстро. Они недооценили Брук – мы все ее недооценили, и кто бы мог подумать, что Касс хватит смелости броситься ради другого под пулю? Как только это случилось, я понял, что ветер переменился. И пока все были заняты Касс, на наших глазах истекающей кровью, я увидел приближающиеся огни и все понял. Крысам пора бежать с корабля. Я, естественно, подготовился и прихватил из Центра дайвинга нож. Ударив им Логана, я пошел на риск. Но я сделал то, что должен был сделать – как всегда.
И, как всегда, все получилось.
Я не стал влезать, когда Касс и Брук сыпали своими гипотезами. Когда они обвинили в убийстве Джасинты Логана, я кивнул. И нарочно посмотрел на Дага, когда Брук спросила, кто убил Даниэля. Долго убеждать никого не пришлось.
Это было даже слишком просто. Оказывается, Касс видела, как Логан целовал Джасинту. Блин, да такое нарочно не придумаешь! Это так банально. Этот придурок собирался жениться, но, увидев Джасинту, не смог удержать член в штанах. Да, она красотка, но Логан всегда был слабаком. Вечером того дня она рассказала мне о поцелуе: как Логан позвал ее пообедать, как попытался засунуть язык ей в рот и как она сначала растерялась, но потом пришла в себя и оттолкнула его.
В тот вечер я пригласил ее на ужин, и мы оба смеялись над тем, как сглупил Логан, не поняв, что Джасинте нравился только я.
А потом, после того как мы несколько часов пили во «Франжипани», я пообещал ей самый романтический рассвет в жизни, если она согласится рано утром пойти со мной на Кхрум-Яй. К тому времени она уже практически ела у меня с ладони. Когда мы поднялись на вершину, солнце только-только начало подниматься над водой, и я столкнул ее.
Знаю: там, где ешь, лучше не срать, но я так долго вел себя хорошо.
Это было так просто, до смешного. Хватило одного резкого толчка, чтобы наконец унять порыв, который вибрировал во всем теле. Я наблюдал, как она свалилась с утеса, как ее кости хрустнули, ударившись об острые камни. Потрясающее зрелище.
А потом на остров приехала эта сучка и стала задавать вопросы. Люси. Я объяснил остальным, чем это нам грозит. Долго их убеждать не пришлось. Черт, да Грета даже разобралась с Люси самостоятельно. Я аж засиял от гордости, когда увидел ее на пляже рядом с остывающим телом.
С Логаном пришлось повозиться. Он сказал, что не хочет, чтобы кто-то пострадал. Тряпка. Так что я рассказал ему, что знаю, что он целовался с Джасинтой меньше чем за полдня до того, как нашли ее тело, и что у него нет алиби на момент ее смерти. Напомнил ему, как это будет выглядеть в глазах полицейских: как месть отвергнутого ухажера.
Как раз такая возможность мне и была нужна. После этого Логан чувствовал, что он у меня в долгу, и я этим пользовался. Он делал всю грязную работу: я дал ему черное худи Дага, чтобы он залез в номер Люси и раздобыл любую информацию, которая помогла бы нам скрыть убийство. Но он, конечно, облажался. В обмен на то, что я не стану втягивать в это Касс, Логан пообещал следить за ней и заставить ее думать, что, возможно, убийца – она, чтобы она молчала. А когда я понял, что Брук тоже что-то разнюхивает и задает вопросы, хотя обещала этого не делать, я велел ему вломиться и в ее номер. Он, конечно, сопротивлялся, но хватило осторожного напоминания о том, что у меня есть на него компромат.
О Даниэле, конечно, позаботился я. Я сам хотел. Этот придурок пытался нас шантажировать, так что я договорился с ним о встрече: написал со старого телефона, который потом спрятал у Дага под матрасом. Мы встретились в том переулке. Во время разговора он достал свой телефон и отвлекся, и я этим воспользовался. Когда он засовывал его обратно в карман, я вытащил нож, который взял из Центра дайвинга и которым потом ударил Логана, и полоснул им Даниэлю по горлу. Подстроил все так, чтобы напоминало убийство того парня на Самуе, у которого были терки с мафией. Вышло мастерски: ну, знаете, сам себя не похвалишь… К счастью, я вспомнил, что в конце переулка есть поворот, который ведет на дорогу побольше рядом с Кумвитом, там я переодел футболку, а окровавленную выкинул в мусорный бак рядом с кебабной. Я не решился вернуться в переулок и забрать телефон Даниэля: вдруг меня бы увидели у его тела. Вместо этого я рискнул оставить все как есть, понадеявшись, что без наводки Даниэля полиция не поймет, что его видео с «Полнолуние-пати» – это изобличающая нас улика. Риск, честно говоря, был небольшой, учитывая, какие в полиции работают недоумки. Так что я рванул оттуда и добрался до Центра дайвинга как раз тогда, когда там собрались остальные.
Не ожидал, что Брук сумеет незаметно выкрасть телефон из кармана Даниэля: отличная работа, моя девочка.
И она тоже все проглотила, включая слезливую историю о моем трудном детстве в Бристоле. В целом так все и было, хотя о том, что я пытался себя прикончить, я соврал: едва увидев ее браслеты, я понял, что́ они скрывают, – лучшего способа втереться к ней в доверие просто не было. Правда, о самых зловещих событиях своего детства я умолчал. Например, о двойном убийстве родителей, за которое полиция так неуклюже пыталась привлечь меня к ответственности, но ничего не вышло. И о детдоме, в который меня определили потом: после моего появления у других детей странным образом начали появляться всякие травмы. У кого сломанная рука, у кого фингал под глазом. Но я выбрался из этой клоаки.
В тот вечер во «Франжипани» я выжал из себя слезы, но особенно стараться мне не пришлось. Врачи в том детдоме в Бристоле говорили, что я не способен ни на какие чувства, но они ошиблись. В тот вечер я был счастлив. Слезы радости от победы начали капать одна за другой в самый нужный момент. Перед тем как меня на носилках погрузили в карету скорой помощи, я попросил Грету подойти. Я продолжал выдавливать из себя слезы, так что со стороны казалось, что мы ведем трогательную беседу. Я уже достаточно подставил ее, подложив ей в квартиру свой паспорт, и предупредил, что если она вдруг решит во всем признаться и рассказать, что я причастен к убийствам, то я поеду в Швецию и выслежу Элис – по-видимому, единственную, кого Грета способна любить. И убью ее.
Грета знала, что я не шучу.
О Даге можно не волноваться. Полиция и так не поверит ни одному слову этого придурка. А остальные мертвы. Проще не бывает.
Я буду скучать по этому острову. Он был ко мне добр. Своего рода тихая гавань, где я мог быть самим собой. Где мог не сдерживать свои порывы. Но я настроен оптимистично. Меня и Брук ждет множество стран. Бесчисленное количество ничего не подозревающих беспечных женщин и нечистых на руку полицейских, которые охотно свернут расследование. И теперь я могу еще и прятаться за фасадом идеального бойфренда.
Так что до свидания, Санг. И здравствуй, море новых возможностей.