Джейкоб задержался на несколько минут, наблюдая, как купол потихоньку пустеет. Смерть, погоня и вот теперь еще и тяжкий проступок. «И пусть, – подумал он, – за бедолагой пока числится всего одно доказанное правонарушение, которое на месте поднадзорного, вероятно, совершил бы и я… Все равно с большой долей вероятности это означает, что Ларок виноват и в гибели ученого».
Как бы ни была велика неприязнь Джейкоба к Лароку, он никогда бы не подумал, что тот способен на хладнокровное убийство – даже несмотря на размахивание пластиковой дубинкой.
Джейкоб чувствовал, как где-то на задворках сознания его второе «я» радостно потирает ручонки, злорадно ликуя при виде все новых загадочных поворотов в деле об экспедиции на Солнце и призывая спустить его с поводка.
Не бывать этому!
На площадке возле лифтов к нему подошла доктор Мартин. Женщина выглядела потрясенной до глубины души.
– Джейкоб, вы… вы же не думаете, что Пьер в самом деле мог убить того милого маленького глупыша? Ведь вообще-то он неплохо относится к шимпанзе!
– Мне очень жаль, но факты говорят против него. Законы об испытательном сроке нравятся мне ничуть не больше, чем вам. Однако люди, получившие статус поднадзорных, с легкостью прибегают к насилию, а мистер Ларок уже как минимум однажды преступил закон, избавившись от своего передатчика. Но не волнуйтесь, на Земле все уладят. Наверняка дело Ларока будут разбирать справедливо и со всей тщательностью.
– Но… его ведь уже обвинили в том, чего он не совершал! – выпалила Милдред. – Он не поднадзорный и не убийца! Я могу это доказать!
– Так это же отлично! У вас есть неопровержимые доводы в пользу его невиновности? – Он вдруг нахмурился. – Постойте, но с Земли ведь передали, что он поднадзорный!
Доктор закусила губу и отвела взгляд.
– Сообщение было подделано.
Джейкобу стало жаль ее. Где тот чрезвычайно уверенный в себе психолог, которого он видел совсем недавно? Беспомощно лепечет что-то, впав в шок, и хватается за высосанные из пальца аргументы. Унизительное зрелище. Джейкобу было неловко, он жалел, что стал невольным свидетелем ее профессионального падения.
– Вы располагаете доказательствами, что полученное по мазеру сообщение сфабриковано? Можно мне с ними ознакомиться?
Мартин заглянула ему в глаза. Ее вдруг охватила нерешительность, она словно бы сомневалась, стоит ли раскрывать перед ним все карты.
– Это все здешний персонал. Вы видели сообщение своими глазами? Та женщина… она ведь просто зачитала текст вслух. Она и ее прихвостни терпеть не могут Пьера…
Ее голос пресекся, точно она сама сознавала неубедительность приведенных аргументов. Джейкоб задумался, могла ли Хелен намеренно исказить текст сообщения, зная, что никто не попросит взглянуть на распечатку? И если уж на то пошло, стала бы она рисковать и из одной только неприязни ставить Ларока в такое положение, при котором он мог бы отсудить у нее все заработанное за семьдесят лет вплоть до последнего пенни?
Или, может, у доктора Мартин припасен в рукаве еще какой-то козырь?
– Почему бы вам не спуститься в вашу каюту и не отдохнуть? – любезно предложил Джейкоб. – А насчет мистера Ларока не беспокойтесь. Чтобы обвинить его в убийстве, суду потребуется куда больше улик, чем мы сейчас имеем.
Мартин позволила ему проводить ее к лифту. У самых дверей кабинки Джейкоб обернулся. Де Сильва инструктировала свою команду. Кеплера отправили вниз, в его каюту. Замкнувшийся в себе Кулла стоял неподалеку от Фэйгина – эта парочка заметно возвышалась над всеми остальными собравшимися. И всю эту картину заливали лучи, исходящие от огромного желтого солнечного диска.
Когда двери лифта сомкнулись, Джейкоб задумался, благоприятствуют ли обстоятельства предстоящему путешествию.
Часть V
Жизнь – это продолжение материального мира. Биологические системы обладают уникальными свойствами, но тем не менее и на них в обязательном порядке распространяются ограничения, накладываемые физическими и химическими свойствами среды и самих организмов… на эволюционные решения биологических проблем влияет физико-химическая среда.
14Самый глубокий океан
Проект назвали «Икар», это была уже четвертая космическая программа с таким названием и первая получившая его заслуженно. Задолго до того, как появились на свет родители Джейкоба – еще до Переворота и Договора, до Лиги энергетических спутников и даже до расцвета ныне почти забытой Бюрократии, – старое доброе НАСА решило, что интересно было бы сбросить на Солнце зонды однократного применения и посмотреть, что с ними произойдет.
Выяснилось, что, приближаясь к поверхности звезды, зонды ведут себя экстравагантно. Они сгорают.
Для Америки, переживавшей в те времена нечто вроде бабьего лета, не было ничего невозможного. Американцы возводили в космосе целые города – на этом фоне создание более устойчивых к внешним воздействиям космических аппаратов казалось плевой задачей.
Были разработаны обшивочные материалы, выдерживавшие колоссальные нагрузки и обладавшие способностью отражать практически любое излучение. Магнитные поля призваны были направлять потоки разреженной, но невероятно горячей плазмы, из которой состояли корона и хромосфера, прочь с траектории движения корабля. Мощные лазеры для связи пронзали солнечную атмосферу, обеспечивая двустороннюю передачу команд и данных.
И тем не менее автоматические летательные аппараты продолжали сгорать. Как бы ни были совершенны зеркала и термоизоляция, сколь бы равномерно ни распределяли по поверхности сверхпроводящие материалы, законы термодинамики никто не отменял. Рано или поздно тепло переходит из областей с более высокой температурой в зоны с более низкой.
Специалисты по физике Солнца могли бы и дальше безропотно жечь зонды в обмен на крупицы полезной информации, если бы Тина Мерчант не предложила другой путь.
– А почему вы не охлаждаете? – поинтересовалась она. – У вас же есть все, что для этого нужно. Вы могли бы запустить охлаждающую установку, которая перенаправляла бы тепло из одной части зонда в другую.
Коллеги ответили ей, что с применением сверхпроводящих материалов добиться равномерного нагрева всей поверхности не проблема.
– При чем тут равномерный нагрев? – возразила краса и гордость Кембриджа. – Нужно отводить весь излишек тепла из той части корабля, где установлены приборы, в ту, где их нет.
– И тогда эта часть загорится! – воскликнул один из коллег.
– Да, но мы можем предусмотреть целую серию таких «жаросбросов», – предложил другой инженер, чуточку поумнее. – А потом постепенно избавляться от них, один за другим.
– Нет-нет, вы не совсем правильно поняли. – Будущая трехкратная обладательница Нобелевской премии подошла к доске, взяла мел и нарисовала круг, а внутри него еще один. – Вот! – она указала на внутренний круг. – Сюда вы нагнетаете тепло, пока, через очень непродолжительное время, эта часть не станет горячее, чем плазма вокруг корабля. А потом, пока тепло не нанесло непоправимый урон, сбрасываете его обратно в хромосферу.
– И как же, – осведомился некий знаменитый физик, – вы намереваетесь это сделать?
Тина Мерчант улыбнулась так, будто уже предвкушала вручение награды за выдающиеся достижения в области космонавтики.
– Вы все меня прямо удивляете! – заявила она. – У вас на борту лазер для связи с яркостной температурой в несколько миллионов градусов! Так воспользуйтесь им!
Так началась эпоха солнечных батискафов. Передвигаясь отчасти благодаря собственной плавучести и отчасти за счет выбросов охлаждающих лазеров, исследовательские аппараты теперь были способны продержаться несколько дней, а то и недель и фиксировали малейшие изменения на Солнце, предопределявшие погоду на нашей планете.
Эта эпоха закончилась в день Контакта. Но вскоре на свет появились солнечные корабли нового типа.
Джейкоб задумался о Тине Мерчант. Интересно, как повела бы себя эта великая женщина, если бы оказалась на палубе современного солнечного корабля, неспешно плывущего сквозь самые сокрушительные бури, порожденные вспыльчивой звездой: испытала бы она настоящую гордость или просто была бы слегка озадачена? Наверняка, обведя взглядом корабль и пейзаж за иллюминаторами, Тина промолвила бы: «Ну разумеется!» Но могла ли она предвидеть, что ее собственные открытия будут дополнены достижениями инопланетных ученых, благодаря чему человек сможет путешествовать сквозь солнечные штормы?
Самому Джейкобу такое сочетание особого доверия не внушало.
Конечно, он знал, что это самое судно уже совершило с пару десятков успешных спусков. Не было никаких причин считать предстоящее путешествие опасным.
За исключением того, что еще один корабль, уменьшенная копия этого, загадочным образом потерпел крушение всего три дня назад.
Корабль Джеффа, возможно, сейчас представлял собой дрейфующее облако рассыпающихся кусочков металлокерамики и ионизированного газа, рассеянное в солнечной пучине на миллионы кубических миль. Джейкоб попытался представить себе, как выглядели хромосферные бури с точки зрения ученого-шимпанзе, смотревшего на них в последние секунды своей жизни, лишившись защитных пространственно-временных полей.
Потом прикрыл глаза и легонько потер веки. Он слишком долго смотрел на солнце, почти не моргая.
С облюбованного им места, одного из наблюдательных диванчиков, располагавшихся вровень с палубой, ему было видно почти целое солнечное полушарие. Половину неба занимал медленно ползущий красно-черно-белый шар с перистой каймой. В водородном спектре все приобретало зловещий малиновый оттенок; тонкая, изящная дуга протуберанца четко вырисовывалась у кромки диска; темные перекрученные ленты плазменных волокон и вдавленные, почти черные солнечные пятна, затененные в глубине и с полутенями на местах газовых потоков.