— Вы считаете, что они способны?..
— Не знаю, — коротко ответил Паолини. — Я ничего не знаю, ведь это зависит от многих факторов. Но если подойти к этому вопросу чисто логически, то они должны избавиться от похищенных. Начав играть в такую игру, обычно идут до конца. А конец — это ликвидация свидетелей.
— Какой ужас! — пробормотал директор полиции.
— Не будем забывать о том, — продолжал Паолини, — что организатор этого преступления — человек умный, расчетливый и хладнокровный. Это не дилетант, хотя именно дилетанты часто берутся за похищение. Мне лично он напоминает опытного шахматиста, делающего только правильные ходы, которые ведут его к победе. И именно это особенно тревожит меня.
— Но убийство… Оно заведет их слишком далеко, — покачал головой директор.
— Они уже зашли слишком далеко, — возразил Паолини, — и, конечно же, знали, на что идут. Так что нет необходимости уговаривать меня действовать быстро. Не забывайте, что прошла целая ночь с того момента, когда они получили выкуп. При всех условиях в ближайшие сорок восемь часов все решится окончательно.
— И все же, что вы собираетесь предпринять? — с надеждой в голосе спросил явно изменивший тон директор полиции.
— Я хочу добраться до организатора похищения, — ответил Паолини.
— И… вы кого-то подозреваете?
— Господин директор, я предпочел бы не отвечать на этот вопрос. Еще слишком рано говорить об этом. Могу лишь сказать, что я не ограничился попыткой проследить за похитителями, закончившейся провалом, — сказал Паолини. — Я проделал определенную работу, чтобы установить отправную точку этого преступления. Такой замысел не мог возникнуть в заурядном мозгу рядового уголовника. Нет, мысль похитить сына Андре Дерми могла родиться в голове очень умного человека, который к тому же хорошо знает семью Дерми, их Характеры, привычки. Словом, знает все «как» и «где», без которых подобная операция просто невозможна.
— И вы кого-то подозреваете?
Директору полиции не стоило повторять эту фразу. Паолини не выносил разговоров о подозрениях, которые еще не были подтверждены.
— Очень скоро нам станет известно все.
На загорелом — явно под ультрафиолетовой лампой — лице директора полиции появилась слабая улыбка.
— Я всегда доверял вам, друг мой! — произнес он с пафосом. — И я уверен, что вы с присущим вам талантом решите эту задачу. А министр… Я немедленно свяжусь с ним и расскажу все. Вообще-то он самого высокого мнения о вас, Паолини.
Потом встал и приблизился к комиссару полиции. Шеф Паолини был очень высок, не ниже ста восьмидесяти сантиметров, и сейчас, по меньшей мере, на полторы головы возвышался над маленьким корсиканцем. Опустив на его плечо свою ухоженную руку с отполированными ногтями, он сказал патетично:
— Я верю в вас, Паолини!
На Паолини пахнуло запахом дорогих духов и английской лавандовой туалетной воды, которыми пользовался директор полиции.
Сам Паолини привык пользоваться после бритья дешевым одеколоном.
«Надо будет и мне как-нибудь купить себе такую штуку», — подумал он.
— Я буду держать вас в курсе, господин директор.
— Моя телефонная линия будет свободна для вас днем и ночью, — пообещал директор полиции.
Паолини попрощался и вышел. Директор, проводив его взглядом, вернулся к письменному столу и опустился в кресло. Нахмурившись, он размышлял о том, следует ли ему отказаться от приглашения на ужин с Мари Шу, новоиспеченной директрисой театра «Кордильер», в заново оформленном зале фешенебельного ресторана.
Глава 12
Очки в пластмассовой оправе, которые водрузил на свой нос Бертини, придавали ему вид пожилого бухгалтера. Бертини, невзирая на возраст и солидную плешь, обращал немалое внимание на свою внешность, а потому надевал очки только тогда, когда ему нужно было читать или считать. После этого он поставил желтый чемодан на стол.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Бертини с торжественным видом отстегнул боковые застежки и отпер центральный замок, а затем поднял крышку. У присутствующих перехватило дух — даже у самого Бертини, хотя он и привык оперировать крупными суммами, подсчитывая выручку своего бара в конце недели. Триста миллионов старых франков способны произвести впечатление на любого.
Тони с трудом проглотил слюну и машинально провел рукой по губам.
— Мама миа… — прошептал он, отдавая должное значительности момента, ибо лишь в самых торжественных случаях начинал говорить на родном языке.
Гран-Луи вообще не произнес ни слова. Он лишь, раскрыв рот, пялил на содержимое чемодана свои ставшие совсем круглыми глаза.
Маленький Паоло вытянул шею, как будто стремясь приблизить свой расплющенный нос к деньгам; он по-идиотски хихикал, повторяя снова и снова:
— Вот это да!.. Вот это да!..
Бертини с явным удовольствием окинул взглядом потрясенную аудиторию и, приняв деловой вид, объявил:
— А теперь каждый получит свою долю. Однако сперва сосчитаем деньги.
Он взял из чемодана первую попавшуюся под руку заклеенную пачку, покрутил ее в пальцах, а затем разорвал бумажную ленту и начал считать.
Десятифранковые купюры порхали в руках Бертини, как карты в руках фокусника. Он умел считать деньги — когда-то Бертини работал кассиром, а затем крупье в казино и не утратил приобретенных там навыков в обращении с деньгами. Закончив считать купюры в пачке, он, удовлетворенный результатом, начал пересчитывать пачки, складывая их в столбики.
Его партнеры, как завороженные, наблюдали за ним. Движения Бертини были скупы и точны, как движения банковского служащего, и вскоре столбики из пачек денег заполнили весь стол. Все молчали. Постепенно желтый чемодан опорожнялся. И вот, наконец, последняя пачка денег перекочевала на стол.
— Все правильно. Три миллиона, — подвел итог Бертини. Он еще раз окинул взглядом эту кучу денег. — Три сотни лимонов старыми.
Он помедлил немного, как если бы эти миллионы магически действовали на него, а потом перевел взгляд на лица своих сообщников.
— А сейчас каждый получит столько, сколько ему причитается по договору, — сказал он. — Согласны?
— Согласны! — дружным хором ответили трое.
Бертини отделил один миллион, отсчитал от него треть и, сложив деньги в бумажный пакет, протянул его Тони.
— Пересчитаешь? — спросил он.
— Только чтобы продлить удовольствие, — ухмыльнулся Тони.
Пристроившись у края стола, он принялся медленно пересчитывать пачки денег, сосредоточенно прикусив кончик языка.
— Теперь рассчитаемся с тобой, Гран-Луи, — обратился Бертини к великану. — Вот, держи. И, пожалуйста, проверь, чтобы не было никаких недоразумений.
— Ни к чему терять время, Бертини, — ответил довольный Гран-Луи. — Я тебе доверяю.
— И все же лучше пересчитай. Ошибиться может любой. — Было, однако, заметно, что он польщен доверием сообщника. — А теперь ты, Паоло. Вот твоя доля. — Он протянул пакет с деньгами отставному боксеру.
Паоло принял деньги осторожно, как если бы в его пальцы попало нечто необычайно хрупкое. Выровняв пачки, он начал старательно пересчитывать их, а потом, вскрыв одну из пачек, так же старательно пересчитал банкноты, то и дело слюнявя палец.
— Ну, а то, что осталось, как было договорено, пойдет мне и месье Альберу, — сказал Бертини.
— Все правильно, — отозвался Тони.
Вообще-то было мгновение — он тогда мчался на «хонде», держа чемодан с деньгами на коленях, — когда вдруг нахлынуло отчаянное желание смыться со всеми этими миллионами и попытать счастья где-нибудь за границей. Однако он тут же отверг эту мысль и выбросил ее из головы. Разве можно надеяться безнаказанно надуть Бертини? Корсиканец рано или поздно все равно нашел бы его, после чего расправа была бы короткой. У Бертини были очень широкие связи, он был связан даже с американской мафией, так что Тони нигде не смог бы чувствовать себя в безопасности.
Бертини вновь сложил остаток денег в чемодан, запер его и снял очки, дав тем понять, что дело завершено.
— А что нам делать теперь? — спросил Гран-Луи.
— Ничего, — ответил Бертини. — Ваша работа закончена. Вы отлично провернули это дело, все прошло без единой накладки, точно по плану. Да, это было дельце, что надо! Вы можете гордиться, парни, что поучаствовали в нем.
— Да, — расцвел в улыбке Паоло. — Все проделано, как в аптеке, ни одной промашки!
— Ну, желаю удачи. Возможно, вскоре снова увидимся, если подвернется хорошая работенка.
Однако Гран-Луи, сжимавший в руке пакет с деньгами, не тронулся с места.
— А как же эти?.. Мальчишка и девушка? — спросил он.
— Я сам займусь ими, — ответил Бертини. — Так что можешь не беспокоиться по этому поводу. Все будет в ажуре.
— Ты отпустишь их сейчас? — не отставал Гран-Луи.
— Послушай, Гран-Луи, не лезь не в свое дело. — Лицо Бертини стало жестким. — Я же сказал, что беру это на себя.
— Как прикажешь понимать это «беру на себя»? — Гран-Луи по-прежнему не двигался с места.
Бертини окинул гиганта пристальным взглядом, а потом обнажил в широкой улыбке свои вставные зубы.
— Послушай, Гран-Луи, ты же получил то, что тебе причитается? Получил все до последнего сантима, не так ли? Так чего же ты гонишь волну? Что тебе еще надо?
— Просто я хочу знать, что вы собираетесь делать с мальчишкой и девушкой, — повторил Гран-Луи с характерной для крупных людей медлительной настойчивостью.
Глаза Бертини угрожающе блеснули. Он наклонил голову, мышцы на его шее напряглись.
— Не могу врубиться, приятель, почему это так интересует тебя?
— Потому что я… я не хочу, чтобы мальчишке причинили вред.
— А кто говорит о том, что ему причинят вред?
— Ну, если дело обстоит так, то я сам выпущу его из подвала вместе с девушкой, — заявил Гран-Луи.
Переложив пакет с деньгами в левую руку, он направился к двери, ведущей в подвал.
— Эй, Гран-Луи! Остановись! — рявкнул Бертини.
Гран-Луи остановился и медленно повернулся к главарю. Злоба исказила лицо Бертини. Казалось, перед Гран-Луи вдруг ожил давно ушедший в прошлое марсельский наемный убийца — был и такой период в пестрой биографии Бертини на заре его многотрудной карьеры.