{146} из Лейнстера, что не знаешь ни зависти, ни скупости, ни страха. Был уговор между нами, и как положено я принесла тебе в дар колесницу ценой в семь кумалов{147}, платье для двенадцати мужей, красного золота шириною с твое лицо{148}, светлой бронзы весом в твою левую руку, так что теперь за позор и обиду не можешь ты брать возмещения больше чем я, ибо мои получил ты богатства{149}.
– Не был таким я, – ей молвил Айлиль, – Финд и Кайрпре, два моих брата, владели Тарой и Лейнстером. По старшинству уступил я им царство, но не был превзойден в благородстве и щедрости. Не довелось мне услышать ни об одном королевстве, которым владела бы женщина, и тогда по праву моей матери, Мата Муриск, дочери Мага, пришел я и стал королем. Да и мог ли сыскать я лучшую королеву, чем ты, дочь верховного правителя Ирландии{150}!
– И все же богатством тебе не сравниться со мною, – сказала ему Медб.
– Странно мне слышать все это, – ответил Айлиль ей, – ибо уверен, что не был никем превзойден я в богатстве, добре и довольстве.
Тогда принесли им лишь малую долю сокровищ, дабы узнать, кто кого превосходит богатством, добром и довольством. Были средь них деревянные чаши, железные кубки, сосуды, кадки и бочки, чаны для мытья. Было и золото, кольца, браслеты и платье зеленое, желтое, красное, черное, синее, серое, рыжее и многоцветное, клетчатое и полосатое. Затем привели им отары овец из вагонов, полей и долин, оглядели да сосчитали их, но ни числом, ни размером стада Айлиля не уступали стадам Медб. Был среди овец Медб чудесный баран, ценою в кумал, но и у Айлиля сыскался не худший. Тогда из полей и лугов привели к ним табуны коней, где была у Медб дивная лошадь ценою в кумал, но и тут у Айлиля был конь, что сравнился бы с нею. Потом из лесов, с косогоров и пустошей привели им несметные стада свиней, осмотрели и сосчитали, но снова нашелся у Айлиля боров, не уступавший лучшему борову Медб. Наконец из лесов и дальних краев королевства пригнали стада коров и много другого скота, но опять, сколько ни осматривали их и ни считали, ни в числе, ни в размере не было ни у кого превосходства. Все ж был у Айлиля один удивительный бык по имени Финдбеннах{151}. Хоть и родился он в стадах Медб, но не желал оставаться под властью женщины и пристал к стадам короля. Не было Медб нужды во всех ее богатствах, коли не могла она найти у себя быка равного этому. Призвала она гонца по имени Мак Рот и велела узнать, где средь владений ирландских искать ей быка, что мог бы сравниться с Финдбеннах.
– Знаю,- ответил Мак Рот, – где есть бык еще больший и лучший, – в королевстве уладов, краю Куальнге, в доме Дайре сына Фиахна. Зовут его Донн Куальнге{152}.
– Иди же туда, о, Мак Рот, – молвила Медб, – и попроси одолжить мне на год Донна Куальнге, да скажи Дайре, что в конце того года кроме самого быка получит он в награду пятьдесят телок. Да запомни еще: коли тамошний люд воспротивится и не пожелает отдать свое сокровище, пусть сам Дайре приходит с быком, и за то он получит в долине Маг Ай{153} столько земли, сколько раньше имел, колесницу ценой в трижды семь кумалов и мою благосклонность в придачу.
Вскоре пустился в дорогу Мак Рот к дому Дайре, сына Фиахна, и было с ним девять всадников. Когда же они добрались, первым из всех приветствовал Дайре Мак Рота и спросил о цели их странствия. Сказали тогда гонцы зачем пришли и поведали все о споре Айлиля и Медб.
– Я здесь, чтоб просить Донна Куальнге на год, дабы померялся он с Финдбеннах, и передать, что в конце того года получишь ты пятьдесят телок в придачу к быку. Коль пожелаешь, то можешь и сам ты отправиться с нами, и будет тебе наградой столько земли в долине Маг Ай, сколько имеешь ты здесь, колесница ценой в трижды семь кумалов и сверх того благосклонность Медб, – молвил Мак Рот.
Охватила Дайре радость при этих словах, вздрогнул он так, что лопнули на ногах сухожилия, и сказал: – Клянусь головой, что доставлю я в Коннахт к Айлилю и Медб свое сокровище, Донна Куальнге, что б ни сказали об этом улады!
Обрадовался Мак Рот таким словам сына Фиахна.
Приняли их тогда в доме и, постелив свежей соломы да тростника на пол, подали гонцам лучшее угощение и вволю питья, так что вскоре они захмелели. Тут завели два гонца меж собою такой разговор.
– Вот уж воистину щедрый человек хозяин этого дома, – сказал первый.
– И вправду так! – отвечал ему второй.
– А сыщется ли во всем Уладе кто-то щедрее?
– Нетрудно ответить, – сказал второй, – нет здесь щедрей Конхобара, ведь даже если все улады сойдутся к нему, никто не уйдет недовольным.
– Славное это дело, – сказал тот, кто начал, – отдать нам девятерым Донна Куальнге, которого лишь все четыре королевства Ирландии вместе смогли бы силой угнать от уладов.
Между тем подошел к ним третий гонец и спросил о чем они беседуют.
– Один из нас сказал, что воистину щедр хозяин этого дома, и другой согласился, – отвечал гонец, – а когда спросил я, найдется ли между уладами кто-то щедрее, сказал, что щедрее лишь сам господин Дайре, Конхобар, ибо даже если все улады сойдутся к нему, никто не уйдет недовольным. Славное это дело, – сказал я, – отдать девятерым Донна Куальнге, которого лишь все четыре королевства Ирландии сумели бы силой угнать от уладов.
– По мне, не речам бы, а крови литься из уст, что промолвили это, – сказал третий гонец, – ибо то, что отдал он добром, мы отняли бы силой.
В этот миг приблизился к ним один из людей Дайре, сына Фиахна, а с ним двое слуг, подносящих напитки и мясо, и услышал то, что говорилось. Ярость нашла на него и, разложив пред гонцами еду и напитки, он не позвал их отведать, но и не вымолвил слово запрета. Потом направился он в дом, где был Дайре, сын Фиахна, и сказал:
– Ты ли отдал гонцам это дивное диво, Донна Куальнге?
– Да, это я, – отвечал ему Дайре.
– Пусть бы осталось без власти достойной то место, где это случилось, ибо правду говорят они, что полученное добром отняли бы силой воины Айлиля и Медб во главе с Фергусом, сыном Ройга.
– Клянусь же богами, которых я чту, – молвил в ответ Дайре, – что пока не захватят они его силой, добром уж никак не получат!
Так провели они ночь, а рано утром поднялись гонцы и пошли в дом к Дайре.
– Проведи же нас, о благородный муж, туда, где сейчас Донн Куальнге, – сказали они.
– Не бывать тому, – отвечал тогда Дайре, – не в обычае у меня предавать послов да странников, а не то б не уйти вам отсюда живыми.
– О чем это ты? – удивился Мак Рот.
– Или сам ты не знаешь? – сказал ему Дайре, – не вы ли грозили, что воины Медб и Айлиля во главе с Фергусом силою то отберут, что отдал я добром.
– Нет же, – сказал тут Мак Рот, – что б ни болтали гонцы, отведав твоих угощений и выпив вина, не должно их слушать, ибо они лишь чернят и позорят Айлиля да Медб.
– Все же не отдам я быка, о Мак Рот, – отвечал ему Дайре.
С тем и пустились гонцы в обратный путь к Круаханрату, что в Коннахте, и вскоре принялась Медб расспрашивать их. Сказал ей Мак Рот, что не привели они быка от Дайре.
– В чем же причина? – спросила их Медб, и тогда поведал Мак Рот обо всем, что случилось.
– Нет нам нужды притворяться, Мак Рот, ибо известно, что не отдали б добром то, что должны мы взять силой. Так тому и быть.
Отправились тогда гонцы к семи Мане{154}, чтобы созвать их в Круахан. То были Мане Матремайл, Мане Атремайл, Мане Кондагайб Уили, Мане Мингор, Мане Моргор, Мане Конда Мо Эперт, каждый с отрядом в три тысячи воинов. Отправились другие гонцы к сыновьям Мага – Кету, Анлуану, Мак Кобру, Баскелу, Эну, Скандалу и Дохе, и вскоре три тысячи воинов явились с ними в Круахан. Послали гонцов и к Кормаку Конд Лонгас{155}, сыну Конхобара и к Фергусу, сыну Ройга, и они тоже привели с собой три тысячи.
Короткие волосы были у всех, кто пришел с первым войском, на каждом зеленый был плащ с серебряной брошью, на теле рубаха золотой нити с узорами красного золота. Белые рукоятки их мечей отделаны серебром.
– Это ли Кормак? – спросили тут все.
– Воистину, нет, – отвечала им Медб.
Недавно острижены все были в рядом стоявшем отряде. В белоснежных рубахах и серых плащах были те воины. Каждый нес меч с рукоятью из серебра и золотой перекладиной.
– Это ли Кормак? – все снова спросили.
– Воистину, нет, – отвечала им Медб.
Длинными золотистыми прядями падали волосы тех, кто пришел с третьим войском. Пурпурные отороченные плащи с золотыми пряжками были у них на плечах. До пят спускались их мягкие шелковые рубахи. Разом поднимались и снова ступали на землю их ноги.
– Это ли Кормак? – спросили у Медб.
– Да, это он, – был ответ королевы.
К ночи устроен был лагерь, и дымная мгла от костров окутала все меж бродами Ат Moгa, Ай, Ат Беркна, Ат Слиссен и Ат Колтна. Всю долгую ночь царило в Круаханрате, что в Коннахте, хмельное веселье, и легче казались героям грядущий поход и сраженья. Меж тем приказала Медб своему вознице запрячь лошадей, ибо желала увидеть своего друида и выслушать его предсказания и пророчества.
О том и спросила она, когда разыскала друида.
– Многие оставляют сегодня своих друзей и близких, – сказала Медб, – родные края, отца и мать. На меня падет хула и проклятья, коли не все воротятся живыми. Все ж, хоть иные уйдут, а иным суждено оставаться, всех мне дороже сама я. Скажи мне, вернусь ли сюда? И отвечал ей друид: – Да, ты вернешься, что б ни ждало остальных.