лся позднее от этих увечий.
Вот повесть о битве Ларине при Похищении.
Вскоре позвали в шатер Айлиля и Медб Лоха Мор{225}, сына Мо Фебиса.
– Чего вы хотите? – спросил Лох.
– Хотим, чтоб пошел ты сразиться с Кухулином,- ответила Медб.
– Не пойду я сражаться, – ответил Лох, – ибо хоть и не желаю оскорбить Кухулина, все ж что за честь мне схватиться с юнцом безбородым. Знаю я мужа, что выйдет на бой и примет от вас воздаяние, – то Лонг, сын Эмониса.
Привели Лонга в шатер, и посулила ему Медб славную награду: двенадцать пар разноцветного платья, колесницу ценой в четырежды семь кумалов, саму Финдабайр отдать ему в жены, вино и веселье в Круаху во всякое время. Отправился Лонг на поединок с Кухулином и пал от его руки.
Повелела тогда королева женщинам пойти поговорить с Кухулином да просить его сделать себе бороду из сока куманики. Отправились женщины к Кухулину и попросили его об этом.
– Ибо любой из ирландцев почтет недостойным сражаться с тобой безбородым, – сказали они.
Сделал себе Кухулин бороду из сока куманики и, поднявшись на холмик, выставил ее напоказ перед ирландскими воинами.
Увидел это Лох, сын Мо Фебиса и молвил: Никак теперь у него борода!
– И я ее вижу, – воскликнула Медб и предложила ему ту же награду за гибель Кухулина. Согласился на это Лох и вышел на битву с Кухулином.
– Пойдем к броду повыше, – сказал он Кухулину, – не станем у этого биться, – ибо считал оскверненным тот брод, где погиб его брат.
Тем часом появилась поблизости Морриган из сидов, дочь Эрнмаса, что еще при Похищении коров Регамона{226} поклялась погубить Кухулина, когда сойдется он со славным воином при Похищении Быка из Куальнге. И решила она теперь исполнить свою клятву.
Предстала им Морриган в облике белой красноухой телки{227}, что вела еще пятьдесят телок, скованных попарно цепочками из светлой бронзы. Наложили тут женщины на Кухулина запреты и гейсы, дабы не дал он уйти Морриган, не изведя и не погубив ее. С первого же броска поразил Кухулин глаз Морриган. Тогда обернулась она скользким, черным угрем, поплыла вниз по течению и обвилась вокруг ног Кухулина. Пока силился он освободиться, нанес ему Лох рану поперек груди. Явилась тогда Морриган в обличье косматой рыжей волчицы и вновь ранил Кухулина Лох, пока тот отгонял ее. Переполнился гневом Кухулин и ударом га булга{228} поразил врагу сердце в груди. Тут попросил его Лох оказать ему милость.
– Чего же ты просишь? – спросил Кухулин.
– Не замыслил я зла и не прошу о пощаде, лишь отступи от меня на шаг, – молвил Лох, – чтобы мог я упасть головой на восток, а не туда где ирландцы, на запад. Сражен я ударом га булга и да не скажет никто из них, будто спасался я бегством.
– Отойду я, – ответил Кухулин, и отступил на шаг, – ибо воистину это желание воина.
С той поры и зовется брод Ат Трайгед{229} у границы Тир Мор.
Великая грусть охватила в тот день Кухулина, ибо в одиночку сражался он при Похищении. Повелел он Лаэгу отправиться к уладам и привести их защищать свой скот. Напала на Кухулина печаль да истома и сложил он песнь:
О, Лаэг! Иди! Пусть поднимется рать!
Ты в крепкой Эмайн должен всем повторять,
Что длится бой много дней подряд,
Что раны Кухулина кровоточат!
Боль и в правом и в левом боку.
В котором точно – сказать не могу.
Повинна в том не Фингина рука:
Меня бы он вылечил наверняка.
Скажи Конхобару: его боец
Истекает кровью, измучен вконец.
Скажи, что сам на себя не похож
Предводитель дружин, что был так пригож.
Пусть узнает мой властелин,
Что стада охраняю лишь я один
И броды все я один стерегу.
На долю свою я пенять могу.
Стекает кровь с моего копья.
От ран жестоко страдаю я.
Не спешат мои други ринуться в бой.
Верен мне только возница мой.
Слаб одинокого рога звук.
Ему внимает лишь близкий друг.
А ратнику сладостен мощный зов
Многих и верных ему рогов.
Хороша пословица, хоть и стара:
Из одного полена не разжечь костра.
Когда бы их было два или три,
Они дарили бы свет до зари.
Полено, если оно одно,
Тлеть и дымиться обречено.
Одиночке победа не суждена.
Одни жернов не смелет зерна.
Одинокого воина без труда
Может предатель сгубить всегда.
Но целое войско не в силах, ей-ей,
В одиночку сгубить никакой злодей.
Взаимодоверье и дружба хранят
Даже и самый малый отряд.
Мало варева из одного котла,
Чтоб вся дружина сыта была.
Я один у брода, от войска вдали,
На самом краю Великой Земли.
Враги мои – Лох и Бадб – заодно,
Как во дни Регомны предречено.
Лох бедра мои рассек,
Впилась серо-красная волчица в бок.
Хитроумный Лох, в битве царя,
Вгрызся в печень, обратившись в угря.
Бросок волчицы я отразил:
Глаз ей малым копьем пронзил;
Изловчившись в схватке смертельной, смог
Перебить ей заднюю пару ног.
Айфе копье спустив по реке,
Лаэг дал оружие моей руке.
Метнул я копье из последних сил
И сына Эмониса насмерть сразил.
Почему Конхобар войной не идет
На Айлиля и Медб, покуда брод
Охраняя от них, я насмерть стою,
Изнемогая в неравном бою?!
Нужно уладам спешить сюда,
Покуда не похищены все их стада.
Их коров угнали Мага сыны.
Их коровы меж ними поделены.
Уладам я верен, и клятва тверда:
Отсюда я не уйду никогда.
Никто – ручаюсь честью бойца! –
В одиночку не одолеет Пса Кузнеца!
Но в стане Айлиля и Медб ни на миг
Не смолкает коршунов радостный клик,
А в Маг Муиртемне от кликов тех
Раздается плач и смолкает смех.
Знаю: Конхобар не начнет поход,
Покуда мощной рати не соберет.
Знаю, что скорбь его велика,
Но гнев превзойдет ее наверняка!
Вот повесть о битве Лоха Мор, сына Мо Фемиса с Кухулином. Вскоре послала Медб сразиться с Кухулином шестерых разом. То были Трайг, Дорн, Дерну, Кол, Аккуйс, Эрайси – друиды, трое мужчин и трое женщин. Вступил с ними в битву Кухулин и поразил всех до единого. Так преступили ирландцы уговор, и тогда взялся Кухулин за пращу и принялся осыпать войско ирландцев камнями к северу от Делга. Хоть и немало там было ирландцев, никто не сумел повернуть на юг – ни собака, ни конь, ни человек.
Между тем в обличье старухи приблизилась к Кухулину Морриган из сидов, дочь Эрнмаса и стала доить корову с тремя сосцами. И явилась она оттого, что любой, кого ранил Кухулин, вовеки не поправлялся, если сам герой не лечил его. Мучаясь жаждой, попросил у нее Кухулин молока. Протянула ему Морриган молоко из первого сосца.
– Поскорей бы мне стать невредимой, – промолвила она, и тут исцелился ее глаз.
Попросил у нее Кухулин молоко из другого сосца. Подала его Морриган и сказала: – Пусть бы скорей излечился дающий!
Снова попросил у нее Кухулин напиться, и дала ему Морриган молоко из третьего сосца.
– Да благословят тебя боги и смертные! – воскликнул Кухулин. – Чародеи были их богами, а смертными – женатые. – Излечилась тотчас королева.
Сто воинов разом послала Медб сразиться с Кухулином, но все они пали от его руки.
– Беда нам, что гибнет вот так наше войско, – промолвила Медб.
– Не впервые досаждает нам этот человек, – ответил Айлиль.
С тех пор названо место, где были они, Куиленд Кинд Дуне{230}, а брод, что вблизи, не напрасно зовется Ат Кро{231}, ибо немало крови неслось тогда вниз по течению.
Поражение у Маг Муиртемне.
Войска четырех великих королевств Ирландии расположились лагерем у Бреслех Мор{232} на Маг Муиртемне. Свою долю скота и иной добычи отправили они на юг к Клитар Бо Улад{233}. Недалеко от них, у Ферта и Лерга, остановился Кухулин, и к вечеру возница Лаэг, сын Риангабара, разжег для него огонь. Далеко впереди, через головы воинов четырех великих королевств Ирландии, увидел он в лучах уходящего в вечерние облака солнца огненный блеск золотого оружия. Гнев и ярость наполнили его при виде войска, ибо немало там было врагов и немало противников. Взял он тогда два копья, щит да меч и затряс щитом, воздел ввысь копья, замахал мечом, и боевой клич вырвался у него из горла. Ужасен был крик Кухулина, и вторили ему духи, призраки, оборотни и демоны воздуха, а сама Немайн{234}, богиня войны, наслала смятение на лагерь ирландцев. Звон оружия и наконечников копий заполнил лагерь, и сто человек замертво пали в ту ночь от безумия и ужаса.
Между тем вот что увидел Лаэг: человека, что с северо-востока направлялся прямо к ним через лагерь ирландцев.
– Едет к нам воин, о, Кукукан! – сказал Лаэг.
– Каков он собой? – спросил Кухулин.
– Не трудно ответить – высок он и строен, свободно лежат его пышные золотистые кудри волос. В зеленый плащ он закутан, что у груди скреплен серебряной заколкой. Рубаха королевского сукна до самых колен прикрывает его белоснежную кожу. Нитью багряной из красного золота прошита рубаха. В руках у него черный щит с тяжелой шишкой из светлой бронзы. Несет он пятиконечное копье и раздвоенный дротик. Дивно играет и тешится он тем оружием. Никто не стремится к нему, да и он ни к кому не подходит, словно и не видят его в лагере войск четырех великих королевств Ирлан