гриф, грифал, фригал), соединивший в себе царственных орла и льва. Грифонов приручает Александр Македонский, а еще они похищают волов и стерегут золото вместе с драконами — правда, на Руси грифоны то и дело теряют львиные лапы, во многих вариантах легенд это лишь исполинские птицы.
…тот зверь <фригал> подобен яко лев и имеет крыле и ногти орьли зли…
Сам по себе лев, в отличие от дракона, имеет множество символических достоинств, поэтому с ним связано примерно столько же положительных характеристик, сколько демонических. Когти льва — устойчивый символ ярости и злобы, их приобретают и сестры-Горгоны из истории Персея, и зверовидные демоны христианских текстов. Львиные части — иногда не только у живого существа, но и в качестве трофея — в Средневековье толкуются и как позитивные символы: мудрость и благородство царя, доблесть воина. «А зевание (то есть зев — О. К.) употребил вместо шлема» («Мифологическая библиотека») — сказано о Геракле, который носил шкуру то ли Немейского, то ли Киферонского льва, предполагаемого детища Тифона и Ехидны. Одно из самых ранних упоминаний Геракла на Руси содержится в переводной Хронике Иоанна Малалы (X–XI вв.). Судя по рассказу из этого текста, легендарный герой был «зверовидным» — впрочем, как и многие другие герои: Александр Македонский, например, имел острые змиевы зубы, а гриву и общее «подобие» львиные. Согласно тому же тексту хроники, обитал Геракл «в яме львове». Почему героя поселили в логове льва? Из-за путаницы с двумя похожими внешне, но неродственными словами. Яз(вь)но — это кожа, тогда как язвина — «нора» (ср. язва — «рубец»). В греческом источнике Геракл, конечно, был в знаменитой львиной шкуре, а не в яме.
Юный Геракл. С римской статуи ок. II в. н. э.
Львиная голова пригодилась не только Гераклу для шлема, но и авторам древних текстов для описания химеры; другие части достались сфинксу, мантикоре и некоторым другим львовидным чудищам: вепреслоны, мравольвы, индийские псы, разновидности крокодилов, единорогов — про всех не рассказать. Несмотря на родство по части льва, эти существа были мало связаны между собой в русской культуре, потому что оказались в чудовищном зверинце в разное время. Монструозного зверя под названием химера знали с глубокой древности; мантикору в русском Средневековье считали близким родственником homo sapiens — лишь потом она окончательно одичала; сфинкс как чудовище толком не был известен на Руси до XVIII в. и вернулся в монстры стараниями просвещенных любителей чудовищ. Теперь обо всем по порядку.
<М>антикоры — дикие люди из сочинений о мире. XVIII в.
Озверение мантикоры
Остров на восточном море, человецы на нем: власы и ногти львовыя. Есть еще остров, а в нем человецы-песьи главы, человецы велики и страшны зраком. Есть же иныя островы многи, в них же камение драгое…
Мантикора — персонаж персидского происхождения, перешедший в античные тексты и затем ставший жутким чудовищем западноевропейского Средневековья. Мантикора сочетает в своем суровом облике львиные и антропоморфные черты, и при переходе из культуры в культуру, из эпохи в эпоху в ней берет верх то звериная природа, то человеческая. В древнерусские книги диковинное существо попадает как разновидность дивных и диких народов, проживающих в отдаленных местах: кинокефалы, троглодиты, андрогины, сатиры и многие другие. Традиция рассказывать и читать о подобных племенах появилась давным-давно благодаря «Сказанию об индийском царстве» (пер. XIII–XIV вв.), различным рассказам об устройстве мира (космографиям, топографиям, хронографам), популярным приключениям Александра Македонского — покорителя и собирателя чудовищ. И в позднее время авторы лубочных картинок, художники с удовольствием придумывали все новых чудесных людей, якобы встреченных Александром. По объяснению, ставшему популярным в XVII–XVIII вв., все эти существа произошли все-таки от Адама, но приобрели чудовищный облик по своим грехам или грехам предков («исторически» период смешения людей и зверей, появления гибридных существ, обычно относили к Вавилонскому столпотворению). Но вообще идея символического смешения человека с животным (то есть проявления им скверных — необузданных, звериных — качеств) была очень популярна в раннехристианских текстах. Даже история превращения спутников Одиссея в животных толковалась в качестве иносказания: волшебница Цирцея не меняет их облик, а только заставляет мужчин потерять голову от любви: проявить все неистовое, звериное, что бывает скрыто в человеке (Хроника Иоанна Малалы). После смерти грешники могли получать какие-то звериные признаки и являться к живым в качестве назидания. Например, существует подобный рассказ о человеке с ослиной головой, который плавает в огне («Луцидариус»). Грешники и бесы часто имеют внешние сходства со страшными людьми из иных стран.
Одним из звероподобных народов были мантикоры. Описания людей-мантикор (мантакор, мантикров) из сборников о чудесах мира попали в толковые словари и к XVII в. широко распространились на Руси. В «Книге естествословной» описание становится более подробным, и мантикоры обзаводятся страшным голосом, вроде Церберова.
Мантикоры: есть люди во индийской стране, зубы у них в три ряды, лице человеческо, а тело лютаго зверя.
Мантикоры: людие сии имут главу человечу, во устех имеют в три ряда зубы, протчее тело их лвово; живут в пустынях великих индийских; глас их страшен, аки лютаго зверя; люты суть и зело скоры в бежании своем, яко их бегание мало не сравняется и птиц летанию.
Конечно, идея совместить человека и льва несложная, и в средневековых текстах есть упоминания о других монстрах, сходных с мантикорой: левкрота, реконох и даже волкодлаки-неуры (неурилы) изображались иногда с человеческой головой и телом львиного типа. Таинственный монстр под названием лантикус (описанный в одной из рукописей «Луцидариуса») — тоже вылитая мантикора: он живет в Индии и бегает со скоростью птичьего полета (крылья — устойчивый символ быстроты). Скорее всего, он обязан своим появлением именно мантикоре и писцовым ошибкам: латинское mantichoras стянулось до мантикус, а очередной писец принял букву м (написанную, возможно, очень размашисто) за лл. Ничего удивительного: в рукописях с соответствующими описаниями существуют даже сантикоры. Но все эти чудовища, родственные и просто похожие, оказались не столь популярны и влиятельны на Руси, как мантикора.
Мантикора. Сборник XVIII в.
С названием монстра к концу XVII в. все становится более-менее ясно, и возникает новая задача для составителей книг: изобразить чудовищных людей с чертами хищного зверя. Знаменитые три ряда зубов нарисовать не так-то просто: обычно художники берут количеством или помещают одни челюсти поверх других, словно они запечатлены в движении. Интересно, что этот признак роднит мантикору с псом Цербером: латинский Цербер тоже иногда описывается не трехголовым, а с тремя рядами зубов-кольев. Кроме того, устрашающие (невероятного размера или количества) зубы обычно характеризуют другое знаменитое чудовище Средневековья — крокодила, который по примеру дракона очень любит людей (а на иллюстрациях у него порой появляются и львиные части).
Мантикора. Сборник XVIII в.
Довольно быстро мантикора возвращается к истокам: теряет некоторые человеческие черты и начинает осознаваться прежде всего зверем. Для Руси, поздно адаптировавшей многие экзотические образы, это было не возвращением, а именно озверением, общей участью человекоподобных чудовищ под влиянием рационалистического мировоззрения. В Новое время читателей все меньше устраивают рассказы о чудовищных людях, зато истории о поимке неизвестных животных остаются популярными и множатся. Реальные описания новооткрытых видов экзотических зверей становятся доступнее, а параллельно распространяются и легенды, пародии, анекдоты, которые на потеху широкой публике печатаются в газетах, переходят в фольклор, лубки.
Мантикора. Физиолог Дамаскина Студита, XVIII
Мандихор есть обретается во Индии. Телом яко же лев, обаче имат и иная знамения, а власи его чер<вл>ены и болши львовых, лице же его уподобляется человеку, и иныя яко же лев, ибо имат и брови долгия и густыя, имат глаза светлейшия, яко огнь, имат же уши, в корени не имущии власов, токмо в край; зубы же его яко львовы и рот его широк. Имат же дивный и пречюдный хвост, зане и егда хотят человецы пояти его, <тогда> той же испущает из хвоста своего великия власы, <аки стрелы>, и бежит <…>. От всех же зверей, сущих во Индеи, токмо той мандихор любит снести мясо человеческое.
Мантикора теперь описывается как животное вроде льва, со многими львиными признаками. Это по-прежнему монструозное существо, ведь у него человеческое лицо (что, впрочем, в этих контекстах не делает его разумным). Кажется, что на описание из Физиолога Дамаскина Студита повлияла некая картинка, поскольку во внешности мантикоры есть уникальные реалистичные детали: волосы более длинные, чем могла быть львиная грива; кисточки на ушах. Между прочим, антропоморфная мантикора имеет именно человеческие уши, поскольку чаще всего у нее не только лицо, но и вся голова как у человека. В описании есть и типичные монструозные признаки, роднящие мантикору, например, с кентавром: горящие глаза, проживание в особенно отдаленных местах, быстрый бег. Наконец, ряд признаков явно унаследован из описания мантикоры западноевропейского происхождения: волосы рыжие (червлены, а иногда яркий цвет переносится на все лицо или даже животное целиком); любимое лакомство — люди; хвост может пускать стрелы. Причем из дальнейшего рассказа станет ясно, что смертоносное оружие мантикоры — не весь хвост, а его кончик. В западноевропейских описаниях и на гравюрах хвост мантикоры снабжен жалом вроде скорпионова, тогда как в русских рукописях он по традиции изображался ворсистым и однородным (такими могли быть хвосты и у отечественных драконов).