собо тщательно. Планы работ выполнялись не слишком аккуратно. Грунт начал оседать. В некоторых местах земля стала проваливаться. Я слышал историю о том, как один такой провал едва не унес жизнь человека, гулявшего с собакой.
Сегодня территория шахты производила впечатление такого же запустения, как и обычно. Мертвое, безлюдное место. На одном из склонов стоял казавшийся брошенным экскаватор. От одного его вида по моей спине побежали холодные мурашки. Не тревожь то, что сокрыто в недрах.
Развернувшись, я вновь медленно побрел домой нетвердым шагом. За спиной послышался шум. По переулку ко мне приближалась машина. В кои-то веки она ехала медленно. Точнее, она еле ползла. Я оглянулся, и меня ослепил свет фар. Они были включены на полную мощность. Подняв руку, я заслонил глаза. Какого черта?
И тогда я все понял. Машина подползла ко мне, и из нее послышался голос:
– Все в порядке, приятель?
Долговязый любитель геля для волос сидел на пассажирском сиденье побитого «Форда Кортина», который вел его коренастый приятель. Переулок был пустынным. Ни других машин, ни других домов. До коттеджа оставалось еще добрых четверть мили. Их было двое, и они сидели в машине, а у меня не было ничего, что можно было бы использовать в качестве оборонительного оружия, даже проклятой трости.
– Все в норме, спасибо, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
– Тебя подбросить?
– Нет, не стоит.
Я не останавливался. Раздался скрежет коробки передач, и машина поползла рядом со мной.
– Ты сильно хромаешь, приятель. Тебе лучше сесть к нам.
– Я сказал, нет, спасибо.
– А я сказал, садись.
– Не думаю, что вам придутся по душе мои расценки.
Завизжав шинами, машина резко остановилась. Глупо, Джо. Действительно глупо. Иногда мой язык словно сам нарывается на драку. Или же он просто старается ускорить то, что в любом случае должно произойти.
Двери открылись, и оба вылезли из машины. Я мог попытаться сбежать, но это не принесло бы никакой пользы и выглядело бы жалко. Впрочем, я был не против немного пойти на попятную.
– Слушай, это была просто шутка, приятель. Я просто иду домой.
Долговязый шагнул ко мне:
– Это не твой дом. Тебе здесь не рады.
– Ладно, я понял намек.
– Нет, не понял. Именно поэтому он нас послал.
Некоторые вещи в жизни неизбежны. Как я уже говорил, дело не в судьбе, но в неотвратимой последовательности событий. За мгновение до того, как получить первый удар в лицо, я понял, как глупо поступил. «Он нас послал». Прихвостни Хёрста. Именно поэтому они и убрались, как послушные щенки, стоило ему только войти в паб. А когда я отказался уступить, он натравил их на меня. Все как обычно, подумал я, когда второй удар заставил меня согнуться пополам и упасть на колени.
Я свернулся клубком, а они стали пинать меня по ребрам. Мое тело пронзила обжигающая боль, и я закрыл голову руками. Увы, для меня такое было уже не впервой. Если бы мне не приходилось сжимать челюсти для того, чтобы не потерять зубы, то я сказал бы этим отморозкам, что меня избивали громилы и покруче. В том, что касалось избиений, они были просто жалкими любителями. Один из них пнул меня в спину. По позвоночнику разлилось пламя, и я вскрикнул. Что ж, иногда везет даже любителям. Я не думал, что Хёрст приказал им убить меня, однако удар был силен. Думаю, эти придурки даже не понимали насколько.
Ботинок врезался мне в голову выше уха. Череп словно взорвался, а зрение помутилось. И тогда издалека донесся какой-то звук. Звук, похожий на крик или вопль. Едва оставаясь в сознании, я разобрал сдавленные проклятия. Кто-то заорал от боли, однако это был не я. А затем, к своему изумлению, я услышал, как захлопнулись двери и машина помчалась прочь. Я бы почувствовал облегчение, если бы мне не было больно до такой степени, что я в любое мгновение мог провалиться в беспамятство.
Я лежал на холодной твердой земле, а мое тело корчилось в агонии. Больно было даже дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Голова гудела. Плохой знак. А еще у меня было ощущение, что я лежу здесь не один.
Я почуял движение, однако уже не мог определить, с правой или с левой стороны. Кто-то коснулся моей руки. Я попытался сконцентрироваться на склонившемся надо мной лице. Оно то исчезало из поля зрения, то вновь появлялось передо мной. Светлые волосы. Алые губы. Последней мыслью, пришедшей мне в голову до того, как темнота наконец поглотила меня, была мысль о том, что лучше бы я умер.
Потому что альтернатива была куда хуже.
11
По сверкающему линолеуму скрипели резиновые подошвы. Пахло капустой, дезинфицирующим средством и кое-чем другим, чего дезинфицирующее средство не могло закамуфлировать: фекалиями и смертью.
Если это рай, то в нем воняет, подумал я и открыл глаза.
– А вот вы и вернулись к нам, в мир живых.
Туман в глазах рассеялся, и я увидел перед собой женщину во врачебном халате. Она была высокой, худой, с короткими светлыми волосами и волевыми чертами лица.
– Вы знаете, где вы?
Я посмотрел поверх голубых занавесок, до половины затянутых на моей узкой койке, на пробегавших мимо меня взволнованных медсестер, прислушался к доносившимся откуда-то по соседству крикам и стонам… и сделал невероятное предположение:
– В больнице?
– Допустим.
Подойдя, она посветила фонариком мне в глаза. Я зажмурился и попытался отвернуться, но мой воспаленный мозг тут же пронзила очередная порция боли.
– Ладушки.
Я ощутил запах ее дыхания. Кофе и мятные леденцы. Она взяла в руки мою голову и подвигала ею из стороны в сторону.
– А сможете назвать свое имя?
– Джо Торн.
– А какой сегодня день, Джо?
– М-м-м… 6 сентября 2017.
– Хорошо… А дата вашего рождения?
– 13 апреля 1977.
– Хорошо.
Отступив назад, она улыбнулась. Впрочем, ее улыбка казалась вымученной. Она выглядела как человек, который в течение всего дня старается быть максимально эффективным, а остальное время спит. Однако спит явно недостаточно.
– Вы помните, что произошло?
– Я… – Мой мозг все никак не хотел приходить в нормальное состояние. Если я думал слишком интенсивно, он начинал болеть. – Я возвращался домой из паба и…
Машина. Отморозки Хёрста. И было что-то еще.
Помолчав, я добавил:
– Не помню.
– Вы пили?
– Не более литра, – в кои-то веки я сказал правду. – Все случилось довольно быстро.
– Ладно. Вполне очевидно, что на вас напали, поэтому с вами захотят побеседовать полицейские.
Чудесно.
– Я в порядке?
– У вас серьезные ушибы ребер и нижней части туловища.
– Ясно.
– Еще у вас сильные ссадины и две впечатляющих размеров шишки на голове, однако каким-то чудесным образом вам удалось избежать переломов и сотрясения. Впрочем, мы предпочли бы, чтобы вы провели ночь здесь, под нашим наблюдением.
Она продолжала говорить, однако я ее уже не слышал. Я вдруг вспомнил. Вспомнил склонившуюся надо мной фигуру.
– Как я здесь оказался?
– Вас нашла добрая самаритянка. Она проезжала мимо. Увидела вас на тротуаре и привезла сюда. Вам повезло.
– Как она выглядела?
– Миниатюрная, светловолосая. А что?
– Она еще здесь?
– Да, в приемном покое.
Я спустил ноги с кровати.
– Мне нужно отсюда убираться.
– Мистер Торн, я не думаю, что было бы разумно…
– Да мне пофигу, что вы считаете разумным.
Ее бледные впалые щеки слегка покраснели. Она кивнула. Отодвинув занавеску, она встала с другой стороны койки:
– Отлично.
– Простите меня… Я…
– Не нужно. Это ваш выбор.
– Вы не станете меня останавливать?
Она устало улыбнулась.
– Если вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы выйти отсюда, то я мало что могу сделать.
– Обещаю, я постараюсь не свалиться замертво.
Она пожала плечами.
– Скажу вам по секрету, в морге у нас больше свободных мест.
Зайдя в туалет, я открыл кран умывальника и побрызгал водой себе в лицо. Засохшую кровь вода не смыла, однако это позволило мне почувствовать себя в чуть большей мере человеком. Я захромал обратно в коридор. Больница была большой, со множеством выходов. Двигаясь в направлении, противоположном от главного входа, я углубился в лабиринт серо-голубых коридоров. Наконец я увидел нужный мне знак. «Северный выход», – гласила надпись на нем. Сойдет.
Я дошел до выхода медленнее, чем хотелось бы. Ушибленные ребра бунтовали на каждом шагу, в спине было такое ощущение, словно кто-то вогнал между позвонков раскаленный шип, а череп сдавливала непрекращающаяся тупая боль. Впрочем, могло быть и хуже. Меня могла найти она.
Дойдя до северного входа, я распахнул двери. Ночной воздух встретил меня ледяной пощечиной. После удушливого тепла больницы все мое тело бросило в дрожь. Какое-то мгновение я стоял на месте, стараясь сдержать озноб и глотая морозный воздух. Трясущимися руками я вытащил свой сотовый телефон. Нужно вызвать такси. Нужно добраться до коттеджа раньше, чем… И тогда до меня дошел весь смысл произошедшего, поразив меня подобно грому.
Если она здесь, если она проезжала по арнхилльскому переулку этим вечером, то она уже знает, что я жив.
Услышав звук двигателя, я опустил телефон. Я понял, что это она, еще до того, как блестящий серебристый мерс остановился передо мной, опустив одно из окон.
Глория улыбнулась мне с водительского сиденья.
– Джо, милый, ты выглядишь просто ужасно. Садись. Я отвезу тебя домой.
В жизни любого порочного человека рано или поздно настает момент, когда он понимает, что его слабина – будь то алкоголь, наркотики или же, как в моем случае, азартные игры – превратилась в настоящую серьезную проблему.
Мой момент озарения случился, когда я встретил Глорию. Можно даже сказать, что Глория спасла меня от себя самого.
Полагаю, что до встречи с ней мне удавалось притворяться, что азартные игры были для меня просто хобби. Всего лишь игрой. Развлечением. Зеленое сукно игрового стола и шелест карт отняли у меня работу, друзей, сбережения, машину; я играл практически каждую ночь, однако все равно продолжал считать, что у меня все под контролем.