Так я и глядел на коричнево-зеленый пейзаж. Чахлая трава, колючий кустарник, усыпанные гравием скользкие склоны да наполненные грязной, застоявшейся водой ямы.
Я почти слышал, как они шепчут мне: «Думал, можешь так просто прийти сюда и найти путь обратно? И не надейся, мальчик Джоуи. Неужели ты так до сих пор и не понял? Не ты меня найдешь. Я найду тебя. И не думай забывать об этом, черт тебя побери».
Я слегка поежился. Быть может, этот небольшой подъем на холм моей памяти был столь же бесполезен, как и многие другие мои действия. Быть может, электронное письмо тоже не имеет никакого значения. Или текстовое сообщение. Или вообще все. Возможно, лучше всего будет получить то, что мне нужно, и убраться отсюда. Я не герой. Не киношный персонаж, который возвращается, разгадывает тайну и увозит с собой девчонку. Я скорее побитый жизнью приятель главного героя, никогда не появляющийся во второй части фильма. Произошедшее здесь случилось очень давно. И я прожил двадцать пять лет, не ворошив прошлое. Так чего мне сейчас неймется?
Потому что это происходит снова.
И что с того? Это не моя проблема. Не моя битва. Если повезет, экскаваторы заставят всю эту гнилую деревушку уйти под землю, положив всему этому конец раз и навсегда.
Я уже собирался возвращаться, однако мое внимание привлекло какое-то движение. На земле что-то трепыхалось. Мгновение я смотрел на этот предмет, а затем наклонился и поднял его. Обертка от жевательного батончика. Синяя, с ярко-красной надписью. Я бы ни с чем ее не спутал. Карманы Криса вечно были набиты такими. Если бы Крис дожил до совершеннолетия, то его зубы к тому времени наверняка были бы безнадежно испорчены.
Выпрямившись, я оглядел склон. Он явно не был настолько крутым. И все же, сунув обертку в карман, я начал по нему спускаться. Склон оказался круче, чем я думал, и примерно на половине пути моя хромая нога подкосилась, так что оставшуюся часть спуска я проделал, съехав на заднице.
Какое-то время я, трясясь и пытаясь восстановить дыхание, лежал у подножия холма. Вновь принять вертикальное положение казалось непростой задачей. Закрыв глаза, я сделал несколько предварительных глубоких вдохов.
– Ты так и не позвонил моей маме.
Вздрогнув, я рывком сел. На меня сверху вниз смотрела бледная молодая женщина в ветровке с капюшоном. Она держала на поводке маленького лохматого черного песика. Что-то в ее внешности казалось знакомым, и через мгновение я ее вспомнил. Очаровательная барменша из паба, Лорен.
Если она и заметила, что я лежал, распростершись, на земле и был весь измазан грязью, то на ее лице это никак не отразилось.
– Я в порядке, – сказал я. – Спасибо, что спросила.
– В прошлом году сюда свалился один старикан. Умер от переохлаждения.
– Слава богу, что добрая самаритянка вроде тебя нашла меня.
Схватив клюку, я с усилием поднялся на ноги. Пес обнюхал мои ботинки. Я люблю собак. Они простые и понятные. В отличие от людей. Или кошек. Я протянул руку, чтобы почесать псу шею. Обнажив клыки, он зарычал. Я отдернул руку.
– Он не любит, когда его гладят, – сказала Лорен.
– Ясно.
Вокруг шеи у пса был напоминавший по форме кольцо голый, лишенный шерсти участок. Старый шрам.
– Что с ним случилось?
– Запутался в колючей проволоке и разорвал себе глотку.
– Удивительно, что он выжил.
Лорен пожала плечами.
– Твой пес?
– Нет. Мамин. Он у нее уже много лет.
– Часто его здесь выгуливаешь?
– Вроде того.
– Много людей здесь гуляет?
– Несколько человек.
Мне на ум пришли слова «вода» и «камень».
– Слышал, школьники здесь тоже ошиваются.
– Некоторые из них.
– Когда я был ребенком, мы тоже так делали. Искали входы в старые шахтные стволы.
– Давно, наверное, это было.
– Давно. Спасибо за прямоту.
Ни намека на улыбку.
– Почему ты не позвонил маме?
– Я сейчас не нуждаюсь в уборщице. Извини.
– Ладно.
Она развернулась, собравшись уходить, и я понял, что теряю представившуюся возможность.
– Подожди.
Лорен оглянулась.
– Твоя мама – она прибирала в коттедже миссис Мортон?
– Да.
– Значит, она знала ее?
– Не особо.
– Но она ведь говорила с ней?
– Миссис Мортон была вещью в себе.
– Твоя мама никогда не упоминала, что миссис Мортон вела себя странно? Что она выглядела расстроенной, встревоженной?
Лорен пожала плечами.
– Я слышал, Бен однажды пропал. Как думаешь, он тогда сбежал из дому?
Еще одно пожимание плечами. Я решил попробовать в последний раз.
– Бен был среди тех детей, которые сюда приходили? Они что-нибудь нашли? Возможно, тоннель? Или пещеру?
– Тебе нужно позвонить маме.
– Я же сказал тебе, я не… – начал я, но тут же спохватился. – Если я позвоню твоей маме, она поговорит со мной?
Лорен пристально посмотрела на меня.
– Она берет десять фунтов в час. Пятьдесят фунтов за уборку всего дома.
Я понял намек.
– Ясно. Буду иметь в виду.
Пес снова стал обнюхивать мои ботинки. Лорен слегка дернула его за поводок. Пес повернул к ней свою серую морду и, казалось, насупился.
– Должно быть, он уже довольно старый, – заметил я.
– Мама говорит, ему уже давно пора бы умереть.
– Уверен, она не это имеет в виду.
– Да, не это, – Лорен развернулась. – Мне пора идти.
– Тогда увидимся! – крикнул я ей вслед.
Лорен ничего мне не ответила, однако я услышал, как она, удаляясь, пробормотала практически себе под нос:
– Тебе не следует здесь находиться.
Сказать, что это прозвучало странно, – это не сказать ничего.
Возвращаясь в коттедж, я заметил, что возле него припаркован белый фургон. На его задней двери был изображен большой черный кран. Неужто сантехник? В свете моих проблем с ванной это было бы как нельзя кстати. Как если бы я вызывал сантехника.
Когда я подошел ближе, мои худшие опасения подтвердились. Сбоку у фургона была надпись, гласившая: «Сантехника и отопление фирмы “Флетчер и сыновья”». Двери распахнулись, и с пассажирского места вылез мой долговязый гонитель. Фигуру водителя по прошествии стольких лет было узнать сложнее. Он сплевывает на землю.
– Торни! Черт меня раздери! Никогда не думал, что снова увижу тебя здесь.
Что до меня, то я то же самое сказать не мог. Я всегда знал, что Флетч никогда не уедет из Арнхилла. По некоторым людям это понятно с самого их детства. Не то чтобы им не хотелось жить в каком-нибудь другом месте. Таким людям просто не приходит в голову, что это самое другое место существует.
– Что сказать? – ответил я, разведя руками. – Прием нельзя назвать теплым.
Флетч оглядел меня с ног до головы.
– Ты не изменился.
И вновь я не мог сказать то же самое. Прошедшие годы не были добры ни к одному из нас, однако Ника Флетчера они по-настоящему потрепали. Его лицо выглядело грубым даже в подростковом возрасте. Вероятно, он был одним из тех детей, которые кажутся старыми даже в пеленках. Однако теперь у него не осталось и тех мышц, которые когда-то делали его таким отличным громилой для Хёрста. Он выглядел почти скелетом. Его коротко остриженные волосы были грязно-желтыми, а лицо прочерчивали глубокие борозды, возникающие только от болезни либо от многолетнего пьянства и курения.
Флетч зашагал ко мне. Его долговязый сын поплелся следом, выглядывая у него из-за спины; вероятно, он хотел казаться грозным, однако в реальности своим видом напоминал человека, страдающего от запора. Я заметил распухший нос и синяки под обоими глазами. Глория. «Интересно, его коренастый братец все еще залечивает свое плечо?» – не без удовольствия подумал я.
Походка Флетча, подобно моей, выдавала в нем человека, преодолевающего боль или скованность в суставах. Артрит? В пользу этого свидетельствовали и изуродованные костяшки на руках. Наверное, если все время бить людей в головы, это не проходит бесследно.
Когда он подошел поближе, я уловил запах фруктовой жвачки и сигарет. Это всегда были единственные запахи, исходившие от Флетча. Возможно, он не так уж и изменился.
– Тебе здесь не рады, Торни. Почему бы тебе не оказать всем услугу и не убраться на хрен обратно под тот сраный камень, из-под которого ты вылез?
– Ух ты! Не думал, что ты способен выстраивать такие длинные предложения. Несколько стереотипно, небольшая путаница с прилагательными и глаголами, но в целом неплохо.
Его лицо потемнело. Его сынок неуклюже двинулся вперед. Я чувствовал, что он едва сдерживается, чтобы не ринуться в драку. Он не просто был готов вышибить из меня дерьмо. Ему хотелось этого больше всего на свете. Я для него был как кость для собаки.
Каков отец, таков и сын. Флетч всегда предпочитал сначала бить, а потом уже задавать вопросы. Он и так не особо нуждался в поводе, чтобы причинить кому-то боль, а Хёрст ему такой повод еще и всегда давал. Флетчу нравилось выбивать зубы и ставить фингалы. Он был подлым и грязным мелким драчуном. И он никогда не уступал. Я видел, как он лез в драку с более здоровыми мальчишками и побеждал их только за счет злобы и упорства. Если бы Хёрст не держал его на поводке, то, полагаю, он даже тогда мог бы с легкостью забить кого-нибудь до смерти.
Флетч вытянул одну из своих уродливых рук, и его сын остановился как вкопанный.
– Чего ты хочешь?
– Мира во всем мире, достойной зарплаты для каждого и лучшего будущего для наших детей.
– Тебе до сих пор смешно?
– Ну кому-то же должно быть.
Рука начала опускаться.
– Я хочу увидеться с Хёрстом, – произнес я быстро. – Думаю, мы сможем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.
– Правда?
– У меня есть кое-что, что ему нужно. И я с радостью отдам ему эту вещь. За определенную цену.
Флетч фыркнул.
– Знаешь, Хёрст вчера сказал быть с тобой помягче. Возможно, теперь, когда ты ему угрожаешь, он уже не будет таким добрым.
– Я готов рискнуть.
– Тогда ты еще, на хрен, тупее, чем выглядишь.