– Отложите телефоны, пока я их у вас не забрал. И должен предупредить, что я часто путаю школьный сейф с микроволновкой.
Класс слегка засуетился.
– Ладно, – произнес я, возвращаясь к доске. – Тема сегодняшнего урока – «Как получить хотя бы четверку за посредственное сочинение, которое я сдал на прошлой неделе».
По классу пронесся шепот. Один храбрец поднял руку:
– И как, сэр?
Я сел и извлек из ранца гору домашних заданий, которые должен был проверить на выходных.
– Вы можете посидеть тихо, притворяясь, что исправляете в них ошибки, а я притворюсь, что и правда их читал.
Достав красную ручку, я с выражением посмотрел на учеников. Они немедленно открыли свои книги.
Урок был окончен, ученики отпущены, а оценки выставлены; вопреки моему собственному предположению, я прочел большинство сочинений, причем некоторые из них справедливо заслужили четверку. Собрав рюкзак, я включил телефон и проверил сообщения. Ничего. Никакого ответа от таинственного свидетеля. Впрочем, иного я и не ожидал. Это было бы слишком просто. И все же, даже несмотря на понимание тщетности своих попыток, я набрал номер еще раз.
Раздался звонок. Я нахмурился. В помещении находился телефон, который начал звонить ровно в тот момент, когда я набрал номер таинственного незнакомца. И этот телефон лежал у меня в кармане. Сунув туда руку, я вытащил старую «Нокию». Телефон Маркуса. Я стоял, тупо уставившись на него. На экране светился мой номер. Звонок прекратился, и автоответчик сообщил мне, что мой вызов переадресовывается на голосовую почту, предоставляемую компанией «Водафон», и все в таком духе.
Я продолжал таращиться на телефон, силясь понять хоть что-нибудь, когда в дверь громко постучали. Я сунул «Нокию» обратно в карман.
В класс вошла Бет и уселась на одну из парт.
– Привет!
– Заходи, присаживайся.
– Спасибо, я так и сделала.
– Как решился вопрос с Хёрстом?
– Неделя под административным надзором.
– И все?
– Больше, чем я ожидала. Мне доводилось встречать амеб, которые были менее бесхребетными, чем Гарри.
– Значит, все приятели Хёрста подтвердили его историю?
– О, они подпевали ему подобно самому гнусному пацанячему бэк-вокалу.
– Ясно.
Пауза.
– Слушай, насчет произошедшего…
– Ты все правильно поняла, – перебил я ее. – Я почти утратил контроль над собой.
– Я так и подумала.
– Когда я смотрю на Хёрста, мне иногда кажется, что история повторяется.
– Я знаю, что это, вероятно, не мое дело…
– Вероятно.
– Но ведь между тобой и Хёрстом-старшим что-то происходит? Это ведь как-то связано с твоим возвращением, да?
– Почему ты спрашиваешь?
– Об этом спрашиваю не только я.
– В смысле?
– До Гарри дошли слухи о вашем знакомстве. Думаю, он беспокоится, что это может вылиться для него в проблемы. И под проблемами я подразумеваю то, что это может стоить ему работы.
– Пусть не беспокоится. Это древняя история.
– В этой глуши не бывает древних историй.
Она была права. В Арнхилле секретов было больше, чем родственников.
– В общем, – продолжила она, – ты не против поболтать завтра вечером за бокалом пива?
Я задумался. Мне не слишком хотелось говорить о Хёрсте. Но, с другой стороны, мне хотелось поговорить с Бет.
– Ладно.
– Отлично. Ты платишь.
– О! Хорошо.
Ухмыльнувшись, она спрыгнула с парты. Однако мне нужно было спросить ее кое о чем еще.
– Бет, ты хорошо знаешь Маркуса и его семью?
– А что?
– Просто любопытно.
– Ну, его мама – уборщица. Лорен на днях дала тебе ее визитку в пабе.
В дальнем уголке моей памяти что-то звякнуло. До меня начало доходить. Я достал бумажник и выудил из него карточку.
– «Охотники за пылью Доусон»?
– Именно, – ответила Бет.
Значит, Лорен – Сердитая Барменша и Не-Слишком-то-Большая-Любительница-Собак – это сестра Маркуса. Я начал улавливать сходство. Неуклюжая долговязость. Странное поведение. Я задумался. Сообщение было отправлено с телефона Маркуса. И он был в тот день на кладбище. Явно не совпадение. Но откуда у него мой номер? И как он узнал о надписи на статуе и о моей сестре? Нет, здесь явно скрывается что-то большее. Что-то, что я упускаю.
– Мама Маркуса здесь прожила всю жизнь?
– А разве у большинства в Арнхилле это по-другому?
– Как ее имя?
– Рут.
По краю моего сознания опять что-то скользнуло. Как и тогда, у ворот школы в мой первый рабочий день. Старые воспоминания начали пробуждаться.
– Доусон – это ее девичья фамилия?
Бет закатила глаза.
– Господи Иисусе! Я тебе что, местный загс? Моя жизнь, знаешь ли, не ограничивается этой дерьмовой деревушкой.
– Ясно. Извини.
Сложив руки, она смотрела на меня.
– Зачем тебе вообще это знать?
Просто надо. Мне нужны ответы.
– Думаю, я мог ходить в школу вместе с ней.
Бет тяжело вздохнула.
– На самом деле – нет, это не ее девичья фамилия. Ее муж умер несколько лет назад. Невелика потеря. Он был та еще сволочь, во всех смыслах этого слова. Лорен даже отказалась носить его фамилию.
– А ты откуда знаешь?
– Я помогала Лорен писать заявление о приеме на работу и заметила, что у нее другая фамилия. Она сказала мне, что пользуется девичьей фамилией матери…
– И что это за фамилия?
– Мур.
Я едва не хлопнул себя по лбу.
«Рут Мур – оборванка, дрянная малявка, в бесплатной столовке все просит добавки. Рут Мур – нищебродка, сидит на диете, лизать она ходит дерьмо в туалете».
Еще один неуклюжий ребенок, испытывающий проблемы в социальном взаимодействии. И все же иногда именно такие дети видят больше всего. Незаметные для других, они вбирают в себя все происходящее: истории, сплетни, любую шелуху, остающуюся от школьной жизни, цепляясь за нее, словно за бревно, плывущее в водах бурной реки. И никто даже не задумывается о том, как много они знают. Не задумывается, потому что никогда их об этом не спрашивает.
Бет нахмурилась.
– С тобой все в порядке?
– Да. Я просто подумал, что, возможно, мог бы поговорить с ней… о Маркусе.
И не только.
– Ты мог бы попытаться. Но она немного странная. – Бет смотрела на меня в задумчивости. – С другой стороны, с тобой она должна найти общий язык.
– Спасибо.
– Не за что, – она зашагала к двери. – Увидимся позже.
Подождав, пока скрип ее кроссовок не стихнет, я достал визитку Рут. «Охотники за пылью Доусон». На обратной стороне был телефонный номер. Компанию ему составлял рекламный слоган, гласивший: «Не бывает слишком маленькой работы и слишком большого беспорядка».
Хотел бы я, чтобы это было правдой. Но, к сожалению, в мире есть вещи, которые нельзя просто очистить с помощью абразивной мочалки и моющего средства. Подобно крови, они остаются гноиться под поверхностью.
«Я знаю, что произошло с твоей сестрой».
А иногда такие вещи возвращаются.
21
Терраса была маленькой и ухоженной. И она ни в коей мере не выглядела бедной. Новые пластиковые окна, аккуратная деревянная дверь и горшок с яркими цветами на стене. У края тротуара был припаркован синий «Форд Фиеста» с серебристой надписью «Охотники за пылью Доусон» на борту.
Я зашагал по ведшей к дому коротенькой дорожке. С подоконника на меня с ленивым презрением глядел жирный полосатый кот. Подойдя к двери, я замешкался. На размышления у меня был целый день, однако я по-прежнему не знал, с чего начать разговор. Не зря ведь сообщения были анонимными. Если их послала Рут, значит, она не хочет говорить лично. Вопрос лишь в том, зачем она их послала.
Я не знал Рут. Не общался с ней даже в школьные годы. И никто не общался. В школе она никогда не входила ни в одну группу учеников. Рут ни с кем не дружила. Ее никогда никуда не приглашали. Она лишь была объектом унижений и издевательств.
Помню, как однажды другие девчонки стащили с нее во время физкультуры трусы, после чего вместе с мальчишками, вооружившись палками и линейками, погнались за ней после школы. Окружив ее, они смеялись, обзывали Рут разными гадкими словами и поднимали ей юбку, обнажая голое тело. Причем в этой жестокой мерзости не было даже сексуального подтекста. Это было просто унижение ради унижения. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы мисс Грейсон, увидев происходящее в окно, не вмешалась и не отвела ее домой.
Впрочем, дома ей было не намного лучше. Ее мать любила выпить, а отец отличался крайне дурным характером. Не лучшая комбинация. Когда они орали друг на друга, их вопли было слышно на всю улицу. Наверное, единственным ее другом был старый шелудивый пес, с которым она гуляла у старой шахты.
Я не был одним из детей, которые над ней издевались в тот день. Однако мне все равно нечем гордиться, ведь я ей никак не помог. Я просто стоял и смотрел на ее унижения. А затем ушел. Не в первый раз и не в последний.
Рут была из числа тех детей, о которых ты, закончив школу, стараешься не думать, поскольку в противном случае тебя начинает мучить совесть. А у моей совести и так было предостаточно поводов мучить меня.
Я поднял руку, чтобы постучать… и тут дверь сама распахнулась.
Передо мной стояла невысокая коренастая женщина. Она была одета в рабочий халат цвета фуксии с аккуратно вышитым на груди названием фирмы. Ее густые черные волосы были подстрижены под мальчика. Практичная прическа. У глядевших на меня из-под прямой челки глаз было стоическое выражение, присущее глазам людей, привыкших к разочарованиям. Ее лицо несло на себе отпечаток маленьких горестей. Тех, которые обычно бывают больнее всего.
Сложив руки на груди, она смотрела на меня с подозрением.
– Да?
– М-м-м, миссис Доусон? Я оставлял вам сообщение. Я – Джо Торн. Я учитель в…
– Я знаю, кто вы.
– Ясно.
– Чего вы хотите?
Неумение общаться явно было нашей семейной чертой.
– Ну, как я и сказал в сообщении, я хотел вернуть телефон Маркуса. Он забыл его сегодня в школе. Он здесь?