Затем взял такси и поехал в сетевой «рент-э-кар», где оплатил заранее забронированную – по спутниковому телефону, прямо с «Океанской звезды» – серую «Ауди С-6». Машина такого класса вообще-то была большой редкостью в любых прокатных конторах. А тем более – в местных, где клиент, если он не побеспокоился о брони, в разгар сезона радуется любой тачке. Ефим хорошо помнил жалобы своей знакомой, не заказавшей вовремя машину с автоматической трансмиссией и поэтому оставшейся в отпуске совершенно безлошадной: «трехпедальным», как она говорила, автомобилем продвинутая дама пользоваться попросту не умела.
«Эску», конечно, тоже пригнали под заказ, может, даже из Мадрида: мотор был еще теплый, значит, ночью была в дороге.
Заранее припасенным скотчем Ефим сразу же залепил красную метку на задней стороне крышки багажника, указывающую на спортивный темперамент комфортабельного седана: те, с кем он собирался гоняться, не должны были сразу знать, что за движок стоит в моторном отсеке этого серьезного, внешне отнюдь не болидного плана, автомобиля.
Береславский не удержался и, вызвав удивление персонала прокатной конторы – никто из прежних арендаторов этого не делал, – поднял капот. Увидел то, что и ожидал: восемь «горшков» имели общий объем более четырех литров, в умелых руках делая довольно массивный автомобиль хорошо управляемой кометой. За свои руки в этом смысле Ефим всегда был спокоен, поэтому удовлетворенно захлопнул тяжелую, приятно щелкнувшую крышку.
«Говорят, сейчас есть экземпляры и с шестилитровой начинкой, – подумал он, – впрочем, и этого монстра тоже более чем достаточно».
Стоил прокат такого симпатичного авто соответственно: триста пятьдесят евро в сутки – плюс страховка, плюс бензин. Ефима бы жаба задушила кататься за такие бабки, но в данном случае он был спокоен: во-первых, от качества машины вполне могли зависеть их жизни, а во-вторых, он не собирался платить собственные деньги – «Четверка» достаточно большая компания, чтобы финансово не напрягать маленький Ефимов «Беор».
Ну, вроде все. Он попрощался с клерком, уважительно проводившим клиента до такой шикарной тачки, и выехал с прокатной стоянки.
На городской улице мотор ничем не выдавал своей дьявольской сути, и лишь спидометр, оцифрованный за триста, говорил водителю о его небанальных возможностях.
Впрочем, Береславский ехал тихо и спокойно, вовсе не собираясь привлекать к себе внимание толпы или, не дай Бог, дорожной полиции.
Он достал из кармана маленький, заранее настроенный «уоки-токи», нажал на кнопку вызова.
– Тут мы, тут! – ворчливо отозвался голос Алехи.
– Как дела?
– Как сажа бела, – ухмыльнулся тот. И тут же добавил: – Пятнадцать. – Алехе не нравилось быть в подчинении у штатской «штафирки», однако он не собирался навлекать на свою голову гнев Агуреева.
– Хорошо, – сказал Ефим. – Через двадцать минут проеду мимо.
Пока и в самом деле все было хорошо. Пятнадцать – лучше, чем десять, и уж, конечно, лучше, чем пять. Потому что пять – не приближайтесь к нам! Вот что такое пять. Десять – все ничего, но пока без машины. А без машины Муса, Алеха и примкнувший к ним спец со «Звезды» – взятый в дело из-за отличного знания испанских реалий – были бы практически бесполезны.
А вот пятнадцать было лучшим вариантом для начала операции. Значит, и машина взята, и аксессуары прикуплены, и люди готовы.
Ефим подъехал к порту секунда в секунду, что не было слишком сложным делом при наличии радиостанции. Правда, теперь он общался с мужичком, наблюдавшим с борта «Океанской звезды» за перемещением Агуреева.
Береславский посмотрел по сторонам. Стоявших легковушек, в которых сидели люди, перед выходом к причалам было немало. А еще больше людей стояло и сновало вокруг. Любой из них мог оказаться убийцей.
Слегка успокаивало то, что вряд ли начнут стрельбу прямо у проходной, где к тому же полно полиции. Ну да кто же даст гарантию за киллера! Так что о полном спокойствии говорить, понятно, не приходилось.
Агуреев вышел быстрой, пружинистой походкой. Сейчас он не казался толстым или рыхлым. Большим и сильным – да. И еще – целеустремленным. Но никак не расслабленным круизным обитателем.
«Вот ведь военная косточка», – с завистью подумал Ефим. Сам он, к несчастью, всегда казался толстоватым и рыхловатым, сколь бы ни была опасна выполняемая им миссия.
И одет Агуреев был прилично, так, как и подобает бизнесмену его класса на отдыхе: дорогие летние брюки, фирменная сорочка с расстегнутой верхней пуговицей, без галстука. Через согнутую руку перекинут легкий плащ – это правильно, атлантическая Испания и средиземноморская Испания – совсем-совсем разные Испании.
Идти ему до Ефима было секунд тридцать, но Береславский на всякий случай сократил этот временной интервал втрое, подскочив Николаю навстречу. Агуреев открыл дверцу и мягким, кошачьим движением – такого Агуреева Ефим еще не знал – устроился на переднем сиденье.
– В Измайлово, шеф! – скомандовал он.
– Как прикажете, – согласился Береславский и, войдя в роль, закончил: – Но деньги – вперед!
Агуреев улыбнулся:
– Будут тебе и деньги, будет и какава с чаем!
Ефим улыбнулся тоже: с Николаем ему было легко. Они росли в одно и то же время, смотрели одни и те же фильмы и понимали друг друга мгновенно.
– Поехали, – сказал Ефим и выехал из порта.
Рандеву они наметили неподалеку от местной достопримечательности, огромной башни маяка, видимой чуть не со всех концов города. Точнее, не у самой башни, а на прибрежной улице, по одну сторону которой находились гостиницы, а по другую – довольно большая дуга городского пляжа. Несмотря на бодрящую температуру воды – не более 17 градусов – его желтый песок был довольно густо заполнен загорающими телами: воздух как раз был теплый, и солнышко жарило еще по-летнему.
Ефим хоть и изучил тщательно план-карту, но ехал медленно и, чтобы гарантированно не сбиться с курса, все время вдоль моря. Слева – город, справа – вода: попробуй заблудись.
– Ты в зеркальце-то посматривай, – попросил он Николая.
– Не учи ученого, – осклабился бывший зенитчик, вытаскивая из кармана пачку сигарет.
– А вот это – хрена! – объявил окончательное и бесповоротное решение Береславский. Рискнуть жизнью еще можно, но в малом объеме автомобильного салона многократно прокачивать через собственные легкие табачную вонь – уж увольте! Агуреев спорить не стал, с сожалением убирая в карман пачку.
– Здоровеньким помрешь, – пробурчал он в отместку. Ефим не ответил, легкими движениями – у «эски» был отличный, с изменяемым усилием, гидроусилитель руля – направляя машину в довольно плотном железном потоке.
Быстро миновали припортовый район. Чтоб не заблудиться, не стали срезать угол по материку, а меняли направление движения параллельно изменчивой береговой линии, так что пришлось объехать довольно большой полуостров. Вообще бухта, по берегам которой лежала Ла-Корунья, вдавалась очень глубоко, и между противоположными сторонами образованного ею залива даже ходил специальный паром.
Смотреть на все это – в другой ситуации – было бы интересно: здесь и маленький трамвайчик, словно сошедший с картинок из старых детских книг (столбы, державший трамвайные провода, были интенсивного красного цвета и увенчивались такого же цвета фонарями), и булыжная мостовая, по которой, однако, двигаешься без подпрыгивания и потрескивания – так здорово подогнаны камни друг к другу, время от времени – на очередном повороте – прорезавшаяся башня маяка, красиво «маячившая» – а как еще сказать? – на фоне сине-серых атлантических вод.
А как классно смотрелось море, то и дело вылезавшее из-за кварталов разношерстных, тоже очень симпатичных домов!
Да, в другой ситуации Ефим бы долго и с удовольствием колесил по Ла-Корунье. Но сейчас он уже начинал понемногу опаздывать. А здешние водители по степени любви к ближнему сильно приближались к московским.
– Ну давай же, милый! – по-столичному ругался Ефим на нерасторопного испанского водилу. – Ездить будем или как? Ты что, педалями колеса крутишь?
Очередной «рено» или «пежошка» прижимался к тротуару, когда Ефим бросал вперед тушу «эски», едва не задевая медлительный автомобиль.
– Они сзади, – спокойно сказал Агуреев.
– Кто? – не понял Ефим.
– Кого мы ждем, – пояснил тот.
Береславский, почувствовав, как заспешило его сердце, уставился в зеркальце заднего обзора. Но ничего подозрительного не заметил.
– Небольшой, зеленый, – подсказал Николай. – На каком-то семейном автомобиле. Посмотри – четвертый от нас. Странно, – добавил Агуреев. – Я думал, они будут на «БМВ» или еще на чем навороченном. – Он никогда особо в машинах не разбирался, искренне считая, что лучше «мерса» пока все равно ничего не придумали. Даже любовь Ефима к «ауди» он рассматривал как проявление блажи творческой интеллигенции.
– Это «субару», – сказал Ефим безрадостно.
– Ну и что?
– Скорей всего там оппозитный движок в две сотни сил.
– Что такое – оппозитный? – поинтересовался Николай.
– Не важно, – отмахнулся собеседник, обходя очередного «халиппойю» на стареньком «фиате»; он уже изучил большинство испанских ругательств и старался все их использовать – не пропадать же словарному запасу. – Важно то, что у него центр тяжести очень низкий, и при самом резком крене перевернуть такую «субару» затруднительно. Поэтому их любят раллисты.
– Ты сможешь от них уйти? – взял быка за рога напарник.
– Мухтар постарается, – снова цитатой из фильма их детства ответил рулевой.
– Ну и ладушки, – расслабился Агуреев. Даже ему, оттрубившему в армии столько лет, было не по себе от мысли, что за спиной вооруженный враг, в то время когда сам ты почти как голый.