Я пошла к себе, глотая слезы. Посмотрела справочник. Порт-Саид – это Египет. Так что наше «Похищение Европы» теперь закончится у самых берегов Африки.
Вчера, за день до швартовки в Аликанте, всех туристов оповестили о продлении маршрута. Всем, кто хотел, его продлевали бесплатно, компенсируя путаницу в расписании. Кстати, Аликанте в судовом расписании вообще не значится.
Почти все чужие – не говоря уж о своих, из «Четверки» – остались, в Аликанте сойдут только человек двадцать. Так что плавать нам теперь еще долго.
…Что-то не очень по-дневниковски получается. Дневник – это спокойное описание, путевые заметки. А здесь – сплошной сумбур.
Ладно, попробуем формализовать изложение. Мы остановились на Лиссабоне.
Более там ничего особо интересного не было. Разве что – посещение океанариума.
Представь себе, мой неведомый читатель, стеклянный цилиндр высотой с десятиэтажный дом. А может, и поболее. Внутри цилиндр заполнен водой, а крыши нет, так что солнце заливает его свободно. В середине цилиндра – тоже высоченный, идущий с самого дна, утес из каменных и бетонных глыб. А уж вокруг него – между камнем и стеклянными стенами, под льющимися сверху солнечными лучами – по всей водяной толще плавают рыбы. Получился такой своеобразный аквариум, в котором даже аквалангисты – а они постоянно там толкутся, по своим научным делам – кажутся крохотными фитюльками. Даже акулы громадные кажутся маленькими.
Но самый прикол в том, что вокруг цилиндра сверху вниз идет спиральная дорожка, по которой ходят все желающие посмотреть на подводное царство. Так что ты можешь уткнуться носом в подводный мир на глубине и двух метров, и двадцати, и пятидесяти.
Что Ефим и делал ежеминутно. Он прямо застывал, наблюдая за остромордыми, рассекающими глубину акулами, огромными серыми рыбинами с застывшим на зубастых мордах удивленным выражением, гигантскими, но грациозными, волнообразно перемещающимися скатами. Нет, конечно, мы все тащились от этих картинок, включая мисс Марпл. Но, пожалуй, только наш Ефим был ими столь очарован.
Он спускался вдоль этого цилиндра часа четыре – мы чуть на корабль с ним не опоздали: без нас, конечно бы, не ушли, но я очень не люблю опаздывать, – просто какой-то подводный человек!
С трудом дотащив его до низа, к выходу, мы снова чуть было не потеряли мужика. Сел на какую-то низенькую скамейку и опять уставился на этот гигантский водяной столб.
– О чем вы так задумались? – попыталась я разрядить обстановку. И конечно же, нарвалась.
– Вот если стекло лопнет, что будет? – задумчиво спросил Ефим Аркадьич.
Поскольку мы были в самом низу, ничего хорошего нас в этом случае не ожидало. Мне, чертовски боящейся воды, стало страшно, и я поняла, что это маленькая месть Ефима за порушенное мной удовольствие.
Зато я отыгралась на нем в Гибралтаре. Понятное дело, останавливаться там мы были не должны: плановая стоянка была в последнем атлантическом городе – Кадисе. Но «Океанская звезда» проскочила Кадис, как до этого проскакивала многие другие запланированные порты. И – опять-таки как обычно – остановилась в порту незапланированном, прямо в проливе, ведущем из Атлантического океана в закрытое Средиземное море.
Весь город – это одна черная скала, давшая ему название. Хозяева здесь непонятные: теоретически это кусок Испании, но ведает землей Англия. А живут, как мне показалось, одни индусы. По крайней мере магазинчики здесь все принадлежат им.
На самом верху – древняя крепость. Там – удивительный вид на гавань, обилие пыльной зелени и еще… чертовски много диких обезьян! Это не шутка: настоящие дикие обезьяны, не имеющие никаких проблем со жратвой по причине обилия туристов. Они ничего не боятся, лезут прямо к рукам с бананом, а к назойливым зевакам лениво поворачиваются ярко-красной задницей.
В принципе довольно забавное зрелище: Ефим долго снимал одну обезьянью мамашу, лениво жующую банан, в то время как ее пацаненок намертво вцепился ей в шерсть своими крохотными коричневыми пальчиками. Береславский так увлекся, что не заметил другую темно-коричневую даму, которая ловко сорвала у него с плеча маленькую сумку с его обожаемой «лейкой». Сорвала – и мгновенно запрыгнула на дерево, не очень высокое. Но с земли не достать.
Ефим аж обалдел: он так гордился своим маленьким фотоаппаратиком! В ярости схватил с земли камень, но не швырнул: полицейский, сам давясь от смеха, молча погрозил ему пальцем – закон здесь явно охранял вороватых приматов. Та, зная это, бежать вовсе не торопилась: просто тупо сидела на ветке – если, конечно, так можно сказать про позу, когда ветка обхватывается ногами и хвостом (в руках была зажата сумка), причем голова находится много ниже попы – и смотрела на беснующегося внизу Ефима Аркадьевича.
Людмила Петровна еле сдерживалась, чтобы не заржать в голос. Я предпочитала не давиться и хохотать в открытую, за что получила пару-тройку яростных взглядов своего творческого наставника.
Но, как выяснилось, мы с мисс Марпл недооценили нашего верного кавалера. Он решительно отобрал у нас все подаренные им же бананы и начал корчить воровке страшные рожи. Обезьяна внимательно смотрела на заслуженного рекламиста, опустив еще ниже свою бесстыдную башку.
И когда ее голова оказалась полностью открытой от веток, Ефим мгновенно и точно обстрелял ее реквизированными у нас бананами. Твердые зеленые фрукты звонко стукали о черепную кость криминального животного, и в бешенство теперь уже пришло оно. И пульнуло в Ефима тем, что на данный момент имело, – его сумкой.
Береславский ловко ее поймал, успев сказать при этом что-то типа «оп-па!», как будто полжизни только и занимался тем, что ловил предметы, бросаемые в него обезьянами, и победоносно посмотрел на явно подсуживающего приматам мента. Тот аж покраснел от злости, но, не придумав ничего оригинального, повернулся и ушел с места ристалища.
Мы тоже не стали здесь оставаться: хоть обезьяны и были ростом со среднюю собаку, но связываться со стаей не хотелось.
Ефим шел первым, ласково ощупывая вновь обретенную «лейку».
Больше, пожалуй, до Аликанте, уже показавшегося на горизонте, ничего интересного и не было. Разве что морская перегрузка, уже здесь, в Средиземном: к нам подошел прямо в море корабль, и морячки, под присмотром наших зевак, став борт к борту, перегрузили на «Океанскую звезду» три огромных ящика.
Кстати, это очень разозлило Береславского, так как ящики поставили на нос теплохода, прямо на то место, которое он облюбовал для своего очередного гнездышка. Но и он быстро успокоился, устроив там вскоре нечто вроде шалаша, роль стен которого исполняли вышеуказанные ящики.
Вот вроде и все.
В нынешнем нашем море гораздо теплее и лучше, несмотря на то что прибрежный вид изменился в нежелательную сторону: зеленый цвет сменился желто-бурым и сильно смахивает на пустыню. Зато теперь мы купаемся и в бассейне, и в море. А температура воды уже не пятнадцать градусов, а все двадцать четыре.
Ладно, мы уже потихоньку втягиваемся в порт – без бинокля можно разглядеть их знаменитую Санта-Барбару, крепость на верхушке нависающей над городом горы. Сейчас поедем на экскурсию.
Но без Ефима и Николая, они едут на пляж, где погиб Саша Болховитинов. Меня вновь не берут.
Ну и пусть. Лишь бы с ними ничего не случилось. А я теперь уже ни в чем не уверена».
23. Семнадцатый день плавания теплохода «Океанская звезда»
Порт Аликанте, Испания
Вечер
К причалу теплоход подходил, когда уже стемнело. До швартовки еще оставалось время, и вся туристская публика была на воздухе, наблюдала за действиями буксира и матросов.
Вообще эта картина никого не оставляет равнодушной. Равно как, например, посадка самолета. Сколько бы пассажир часов ни налетал – все равно, когда лайнер начинает снижаться, идет особый отсчет времени. Сначала приближаются облака, потом, когда аэроплан рассечет их молочный кисель, оказываются в прямой видимости крупные дома. Еще немного – и можно разглядеть отдельно стоящие домики и крохотули машины. И наконец, когда становятся видны ветви деревьев и задирающие вверх голову люди – редко кто не обернется на низко летящий лайнер, – приходит уверенность, что полет сейчас завершится благополучно. Как завершающий аккорд – глухой стук колес о бетонную ВПП.
С кораблем, конечно, все иначе. Медленно, неторопливо, вальяжно. И, понятное дело, без опасения сверзиться на грешную землю.
На это можно возразить, что утонуть вряд ли приятнее, чем разбиться. Так оно и есть. Но для нервных людей плавать, безусловно, менее страшно, чем летать. Да, под ногами пара километров соленой воды. Однако если, не дай Бог, теплоход вздумает «нырнуть» – надежда все равно остается: на катер, на шлюпки, на пробковый жилет, наконец.
В самолете же пробковый жилет выглядит насмешкой…
Впрочем – не будем о грустном.
Вхождение теплохода в порт – зрелище всегда привлекательное. Сначала берег просто приближается. Если дело происходит ночью, как сейчас, то далекие, невнятные вначале, огоньки как бы расшифровываются, превращаясь то в освещенные окна зданий, то в рекламу, то в уличные фонари. Черная вода порта подсвечена сполохами огней, а звезды и луна, наоборот, тускнеют или даже почти исчезают в рукотворном электрическом зареве.
Теплоход идет медленно, спокойно, дизеля поставлены на «самый малый», а рядом с тушей лайнера примостился маленький, но мускулистый буксир.
Вот причальная стенка уже рядом.
«Океанская звезда» тяжело разворачивается, становясь к причалу, как и положено, боком. Черная щель между бетонной, уходящей под воду, вертикалью и бортом с каждой секундой уменьшается. Наконец матросы бросают на берег швартовые концы, береговые обвязывают толстые канаты вокруг мощных кнехтов, и лебедки подтягивают корабль вплотную к причалу.