Асаф трудился всю свою жизнь, но не смог бы купить даже двигатель от этой машины. Впрочем, его счеты с хозяином дорогого авто крутились вовсе не в сфере его благосостояния. Пусть хоть самолет бы себе купил. Лишь бы детей не трогал.
Меджид Лахарни был идеологом-практиком. Это значит, что он не только учил молодежь ненависти, но и лично неоднократно провожал ребят, обвязанных взрывчаткой, в их последний путь. А некоторым из них, у кого не хватило духу, даже помог, нажав с безопасного расстояния сдублированную радиокнопку.
Именно он был третьим, когда, вырванная из тела взрывом, отлетела в неведомые дали душа девушки Джейран. Кнопку нажал другой, но Меджид свою руку приложил тоже.
Хотя вряд ли помнил этот малозначащий эпизод – пострадавших было лишь трое: кроме Джейран, взрывом оторвало голову ребенку, и сошла с ума его мать.
Сейчас он заехал домой, отдохнуть после многотрудной работы, и чувствовал себя в полной безопасности. Так оно бы и было, если бы Асаф, у которого со старых времен имелись полезные контакты, не установил, что этот гражданин имеет некие интересующие израильскую разведку данные.
И здесь Асафу пришлось принимать сложные решения. Дело в том, что, предотвратив уже более десятка терактов, он ни разу – ни единого раза! – не помог израильтянам в их деятельности по физическому устранению соплеменников-террористов. Уменьшить потоки крови – да. Увеличивать – нет. Куратор Кацнель, отлично понимая тонкий нерв данной проблемы, даже не пытался давить на столь ценного агента.
Тем не менее Меджида евреям Асаф предложил сам. Асаф не собирался прощать этому уроду гибель сына. Если бы не Лахарни, мальчик был бы дома. Но Лахарни искренне проникся нетривиальными данными пацана и применил все свое отточенное на десятках героев мастерство. И Асаф не смог противостоять его влиянию, что уж говорить о неокрепшей душе мальчика!
И еще – сама мысль об этом была ужасна, – может быть, мальчик ушел вовремя. Вряд ли он попал бы в рай, если бы унес с собой кучу неповинных душ там, за блокпостами. Или, еще хуже, почувствовав пьянящий вкус обладания чужими жизнями, стал бы таким же, как Лахарни: поводырем ослепленных им же пацанов и девчонок на пути от маминой юбки до уничтожающего всех взрыва.
Асаф уже выехал с разбитой улицы – правда, на не менее разбитую – и достал сотовый телефон. Он позвонил туда, куда звонил несколько раз каждый месяц. Любая проверка показала бы, что тут – все чисто: автомеханик заказывал детали для ремонта. Отличие сегодняшнего звонка заключалось лишь в том, что Асаф не делал новый заказ, а отказывался от ранее сделанного. Мотив – заказчик, в свою очередь, отказался от ремонта.
На том конце все поймут. Меджид Лахарни – дома. И делайте с ним что хотите.
Может, хоть это чуть смягчит боль Асафа…
Четыре километра от блокпоста на границе сектора Газа
– Ну что, братцы, вперед? – спросил Моше.
– Всегда готовы! – отсалютовал по-пионерски Серега Михеев, тоже выходец из России, которых в Израиле, вне зависимости от национальности, дружно именовали русскими. Кроме «русского» Кацнеля и русского, без кавычек, Михеева – он приехал в страну с женой-еврейкой и двумя детьми промежуточной национальности, – в группе были друз-христианин Агджи, два парня-сабра (так именовали евреев, родившихся в Израиле) и палестинец Илиа.
Агджи сел за руль, Илиа – рядом, в кабину, а остальные – в обшарпанный металлический кузов белого грузовичка-фургона «спринтер». Теоретически это был развозной фургончик, которых бегает по Израилю и автономии неисчислимое множество. Применительно к конкретному экземпляру имелись некоторые оригинальные доделки. Например, стенки фургона было невозможно прострелить даже из штурмовой винтовки, а движок «спринтера» был такой, что полностью оправдывал название автомобиля. Догнать его на ровном шоссе мог разве что спорткар.
Нелишним также был оптический визир-перископ, позволявший обозревать окрестности вкруговую, да еще и ночью, а также радиоэлектронная система, сильно облегчавшая разведчикам жизнь.
Был и еще ряд штуковин, которые, безусловно, понравились бы даже Джеймсу Бонду. Впрочем, Бонд вряд ли сумел бы чего-либо добиться в реальных условиях. Ну разве что соблазнить даму, влюбленную в кинематограф. На этих же парней по жизни пришлось столько крови и грязи, что киношные детективы казались им ненаучной фантастикой.
Старший в группе был Агджи – арабы-друзы вообще хорошо росли в армии. Замещал его Михеев, и на Родине служивший в спецназе.
Группа специализировалась на силовых захватах, и проводить их приходилось отнюдь не только на территории еврейского государства: щупальца сети террора раскинулись по всему миру.
Моше в состав боевой группы не входил, он был прикомандированный. А если точнее – заказчик. Именно его агент передал информацию о наличии объекта их интереса. Да и сам объект проходил по ведомству Моше – Меджид Лахарни стал слишком опасен: очень уж хорошо у него получалось готовить убийц. С ним надо было кончать.
Законным методом – через администрацию автономии – не получилось и получиться не могло. Наверняка Лахарни предъявляли израильские требования. И еще смеялись над ними. Не станет же рука указующая наказывать руку исполняющую!
Так что придется Израилю побеспокоиться о себе самому.
Но убийственная – в прямом смысле слова – деятельность Меджида по воспитанию подрастающего поколения не единственная цель диалога с этим парнем.
Кацнеля интересовал корабль. Корабль с оружием. Что-то подсказывало ему, что речь идет не о «Луизе». Конечно, администрация Палестины – сама по себе террористическая организация и покрывает другие террористические организации. Но в том-то и дело, что подобных организаций на Святой земле много! «Хамас», «Хесболла», «Мученики бригады Аль-Акса», «ФАТХ», «Исламский джихад» – вряд ли есть смысл перечислять дальше, бумаги не хватит.
И если «Луиза» везла «подарок» израильтянам с ведома официалов, то, похоже, существует некий корабль с оружием, который ведут оголтелые неформалы.
Найти неизвестный корабль, в неизвестное время и в неизвестном месте – вот это задачка! И в ее решении Моше очень рассчитывал на ублюдка Лахарни.
Блокпост прошли без проблем: один солдат проверил документы водителя, второй, офицер – и давний сослуживец Моше, – приоткрыл заднюю дверцу фургона.
– Тут никого нет! – крикнул он старшему наряда, нагло улыбнулся в лицо Кацнелю и захлопнул дверцу.
– Вот засранец! – прошептал никогда не унывающий Михеев. – А мы уже не люди!
«Спринтер», пофыркивая мотором – глушитель тоже был нестандартный, – проехал разделительную линию.
Пока добрались до цели, уже стемнело.
В пути никаких приключений не было. Да и быть не должно: документы у водителей были в полном порядке.
Первый раз проехались по нужной улице без остановки. Ехали медленно, что вполне объяснялось качеством дорожного покрытия. За две минуты много чего сумели выяснить. Во-первых, не имелось средств электронного наблюдения. Даже камера наружного обзора перед воротами не работала.
Охраны дом тоже, похоже, не имел. И это не удивляло: нужно было быть уж совсем отмороженным, чтобы лезть к такому опасному человеку.
Короче – серьезный господин заехал домой отдохнуть от трудов праведных.
А чего ему бояться? Вертолет ракетой не саданет, даже если отследят: после подобного устранения одного из главарей боевиков – авиационная ракета прилетела к нему прямо в окно служебной квартиры – «ликвидаторов» поливали грязью СМИ всего мира. И, как констатировали сами же израильские военачальники, правильно делали. Потому что во время взрыва погибли два малолетних сына террориста.
Подобное недопустимо даже применительно к самым опасным ублюдкам, на чьей совести горы детских трупов. Пришлось военным, которые, безусловно, не знали о присутствии ребят, каяться – и перед своими, и перед чужими. Наверное, это справедливо: даже уничтожая бешеную собаку, нельзя подвергать риску случайных прохожих.
Лахарни после того эпизода здорово осмелел. Вот и сейчас его окошко открыто и светится желтым светом. Но людей высмотреть во время проезда не удалось.
«Спринтер» съехал на безлюдный пустырь – место заранее присмотрели на аэрофотосъемке, – и по спущенной аппарели из фургона выкатились два мощных мотоцикла, тоже с палестинскими номерами.
На один сели Илиа и Серега, на другой – один Агджи. Все трое были одеты в униформу элитарного «отряда 17», личной гвардии Арафата.
Мотоциклы, не скрываясь, с ревом пронеслись по улице и остановились перед домом Лахарни.
Агджи позвонил в электрический звонок и продублировал сигнал ударом кулака. В соседних домах сдвинулись и тут же вернулись в исходное положение занавески: обращать на себя внимание головорезов из «отряда 17» никому не хотелось.
Дверь открыл, предварительно осмотрев визитеров в «глазок», лично Меджид.
– Что случилось? – растерянно спросил он. Лахарни был сам немалой птицей, но людские судьбы в автономии могли тасоваться очень быстро.
– Пока ничего, – ухмыльнулся Илиа. – Тебя хочет видеть сам… – И он пальцем показал вверх.
– Раис? – восторженно ужаснулся Меджид.
– А кроме Арафата, уже и начальства нет? – посуровел Илиа и назвал фамилию, внушающую трепет многим жителям Газа. Сам большой Ясир начинал всерьез опасаться быстро растущего конкурента.
– Я готов, – быстро сказал Лахарни. Ничего плохого он не ждал. Хотя он работал на неофициальную организацию, а названный гостями господин представлял официальную власть, все они были как патроны в одной обойме.
– Садись, – сказал до этого молчавший Агджи и показал на сиденье мотоцикла.
– На этом? – удивился Лахарни. – Может, лучше на моем «мерсе»?