А в пяти – семи кабельтовых по правому борту, мористее, стояло сразу два судна: одно – повернутая носом к «Звезде», красивая, расцвеченная огнями океанская яхта, второе – довольно уродливый малотоннажный каботажник, короткий и широкопузый.
– Я капитан, – веско сказал моряк. – Я отвечаю за судно. Оружия на борту нет.
– Оружие – есть, – спокойно сказал махновец, довольно бесцеремонно отодвинул капитана и сразу взял направление на нос «Океанской звезды». – Но отвечаете за него не вы, а хозяин судна, господин Агуреев. Где, кстати, он?
– Не знаю, – спокойно ответил капитан, следуя за пришельцами. – Наверное, в своей каюте.
Замыкали процессию не пожелавшие уходить, несмотря на угрожающие жесты Ефима, Даша и Людмила Петровна.
Замысел стал понятным. Не унюхай Хусейн взрывчатку в контейнерах, даже капитан, прошедший более чем суровую жизненную школу, поверил бы «полицейским». А как не поверить, когда распахивают контейнер с навигационными приборами, а там – такое…
Но, к счастью, подлецам везет не всегда.
Поэтому, когда «полицейский», выйдя на бак, предложил открыть контейнер и проводить еще двоих в каюту к Агурееву, никто не выказал ни малейшего неудовольствия.
Алеха, лениво почесывая прикрытую застиранной тельняшкой грудь, повел пару «полицейских» внутрь судна, к хозяину груза. Трое остались у контейнеров.
– Открывайте, – приказал капитану махновец.
– Сейчас принесут ключи.
– Ломайте, – не захотел ждать «полицейский».
– Минуту можете подождать? – возмутился капитан. – У вас что, горит?
– Минуту можем, – сбавил тон гость. Он до последней возможности хотел использовать удобную маскировку.
Минута растянулась впятеро. Гости начали терять терпение.
– Все, – наконец сказал махновец. – Время вышло. – И начал что-то быстро говорить в маленькую рацию «уоки-токи». Видно, ему не отвечали, потому что он заметно заволновался. – Открывайте контейнер, – грубо сказал он капитану, рукой указав на ближний.
– Чем? – спросил тот.
– Вон, ломиком. – Махновец указал рукой на пожарный щит с инструментами и впервые за время присутствия на судне достал из кобуры пистолет. Двое остальных незамедлительно сделали то же самое.
Капитан успел сделать лишь один шаг, как раздался усиленный мегафоном голос:
– Брось оружие и скажи своим! Вы все – на мушке!
В лица «полицейских» ударил яркий свет фонарей.
Выстрелить попытался лишь один. Но не успел. Пуля, выпущенная из темноты, попала ему точно в горло. Махновец что-то быстро сказал третьему, и тот аккуратно опустил пистолет на палубу. Сам он сделал то же самое.
Первому же вряд ли кто-нибудь смог бы помочь: кровь толчками вырывалась из пробитого горла. Даша смотрела с ужасом, схватившись за руку Евстигнеевой. Людмила Петровна оставалась совершенно спокойной.
– Вы понимаете, что делаете? – срывающимся от волнения голосом спросил «махновец». Он же был, похоже, командиром группы высадки.
– Понимаем, – спокойно ответил капитан.
К ним уже подходили Алеха и… Мильштейн! «Значит, наврал, что уехал!» – пронеслось в мозгу пораженного Ефима.
Агуреев же снова к месту действия не вышел. На этот раз – удивительное поведение. Неужто он болен? Или пьян?
Нет, не может быть. Ефим сам устыдился своих подозрений.
– Сам-то откуда? – добродушно спросил маленький Мильштейн довольно рослого махновца.
– Вы ранили полицейского! – возмущенно сказал тот, но чувствовалось, парень уже начал понимать, что веселой прогулки не вышло.
– Мы его не ранили, – весело даже поправил парня Семен Евсеевич. – Мы его убили! – Тут он заметил женщин: – Марш в каюты!
И, странное дело, обе, не споря, развернулись к жилым помещениям. Что-то, видно, было убедительное в Семене Евсеевиче Мильштейне. На Ефиме он тоже остановил взор, поморщился, но ничего не сказал.
– Где наши сотрудники? – заметно бледнея, спросил их командир.
– Одного зарезал Муса, другого – я, – честно признался Мойша. И улыбнулся.
– Вы с ума сошли, – прошептал тот.
– Спорим, вы не полицейские? – Мильштейн никак не мог уйти от игривого тона. – Кстати, контейнеры пустые. – Он ключом открыл первый и продемонстрировал парню пустоту. – Так что помрете вы, ребята, задарма.
– А… где же… – попытался спросить махновец и сразу получил ответ:
– В море. Зачем оно нам?
– Мы уходим, – сказал «полицейский». – Вы ответите за произвол.
– Не баклань, – сказал Мойша. – Никуда вы не уйдете. Лезь со своим м…ком в ящик.
– Что-о?
– Что слышал.
Алеха и подоспевший Муса мгновенно скрутили обоих «полицейских» и завели их в ящик-контейнер. Во второй, открытый чуть позже, затащили два трупа и раненного в горло, который, похоже, тоже умирал. Медицинскую помощь ему никто оказывать не собирался.
– Все здесь вымыть, – спокойно приказал Мильштейн. И зашел в контейнер к двум пленным. Он был таким маленьким, что ему даже не пришлось сгибаться.
Еще Ефим отметил, что перед тем, как зайти в контейнер, Семен Евсеич отдал Мусе пистолет, а взамен взял небольшой нож и фонарик.
– Я пойду в рубку, – сказал капитан.
У контейнеров остались лишь Муса с Алехой и Береславский. Минут пять было тихо, после чего темноту огласил заглушенный стенками контейнера крик. Даже не крик, а вопль. Вопль ужаса.
Береславского передернуло, Алеха с Мусой не отреагировали никак.
Потом был еще один вопль, потом – жалобные стоны-причитания. Слов было не разобрать, но Ефим уже знал, что никогда не забудет ни этой ночи, ни этих стонов.
И еще: месть была справедливой. Но вовсе не сладостной.
Наконец Семен вышел. Обтер руки поданным ему Мусой полотенцем.
– Они ничего не знают, – мрачно сказал Мильштейн. – Ни-че-го. Пешки.
– Что с ними делать? – спросил Алеха.
– Топи контейнеры, – приказал Семен Евсеевич.
Катер дал пулеметную очередь, как только включили лебедку и накинули гаки на специально приваренные кольца.
Пули затрещали по железу, выбивая хорошо видимые искры.
– Ложись! – громко крикнул Алеха и тут же застонал, неловко упав на внезапно подломившуюся правую ногу.
Ефим мгновенно бросился на палубу, в итоге отделавшись лишь рикошетной царапиной на толстой щеке: катер был гораздо ниже судна, и пули могли нанести вред, лишь отскочив от какой-нибудь преграды.
Муса тоже упал сразу после начала стрельбы, но потом ловко подполз к Алехе и, прикрываясь палубным оборудованием, за подмышки потащил раненого к надстройкам.
А Береславский не мог поднять головы от страха. Ему казалось, что каждая следующая пуля летит прямо в него.
А после раздался взрыв, и стрельба прекратилась так же внезапно, как началась. Ефим, не сразу поверив в тишину, неуклюже, на четвереньках, подполз к борту и осторожно выглянул из-за толстой железяки.
Катерка с грозным пулеметом больше не было. По воде расползалось хорошо видимое в электрических отсветах разноцветное пятно и плавали мелкие обломки.
«Как они его?» – недоумевал Ефим. Он никак не мог понять, что Агуреев сделал с катером. Но практически не сомневался в том, что это сделал именно Агуреев.
Однако войнушка еще не закончилась. С кормы «Океанской звезды», оставляя огненный след, вылетели две кометы с небольшой черной головой-ядром. Третья стартовала примерно с середины судна, с технической палубы.
В каботажник попала только одна. Зато взрыв был сильный, а после того как все обломки, подброшенные вверх, упали на палубу и в воду, стало ясно, что маленький транспортник горит.
Мирный российский лайнер изверг из себя еще один залп, но теперь ни одна «малютка» – а это были именно они – не прошла мимо цели: видно, наводчики поняли, как это делается. Правда, один из стрелков был, похоже, научен задолго до сегодняшних стрельб.
Второй залп дал впечатляющие результаты: каботажник затянулся сизым дымом, сквозь который пробивались веселые языки пламени.
Но это была еще не победа. Яхта начала быстро разворачиваться, и на ее подсвеченной корме, после того как матросы раскидали тряпье и картон, Ефим даже без бинокля разглядел спаренную пушку.
– «Зушка», мать твою! – агуреевским голосом грянуло прямо над ухом Береславского. – Сейчас дадут нам просраться!
– Что такое «зушка»? – спросил Ефим. С приходом Агуреева ему стало не так страшно.
– Сейчас узнаешь, – зло рассмеялся Николай. – Ракет у нас больше нету! Говорил, надо еще оставить! – И тут же – растерянному Ефиму: – Быстро вниз! Корабль они не утопят, но палубы подметут!
Ефима не надо было упрашивать дважды. Вприпрыжку, как заяц, он помчался внутрь, скача по трапам так, как никогда в жизни еще не бегал.
Поэтому не увидел самого главного и интересного.
Яхта не сделала ни одного залпа из оружия, которым в свое время Николай Агуреев заработал свой первый орден. И которое его неразборчивая Родина в свое время продавала направо и налево. Да ладно бы продавала – просто дарила, стоило только получателю вякнуть, что он строит социализм.
Стрельбы не было вовсе не потому, что обитатели яхты решили не увеличивать количество жертв. Нет, конечно. Весь их бизнес строится именно на увеличении количества жертв, и вряд ли они стали бы его менять из-за такой мелочи, как наличие на пароходе штатского экипажа. Терроризм ведь и направлен против штатских. Иначе это уже и не терроризм вовсе.
Так что пушку навели, зарядили и без малого – пальнули.
А этим «малым» оказались один вертолет и три катера. Первую очередь дал как раз вертолет. Его пулемета хватило на то, чтобы расшугать обслугу «зушки».