А пенсионер Денисыч продолжил путь. На кухне уже вообще было не продохнуть. Ясно: утечка газа. Пенсионер Денисыч открыл окно для проветривания и достал из притулившегося в уголке ящичка проволоку, изоленту и другие подручные материалы. Вскоре статус-кво в газовом хозяйстве одной отдельно взятой квартиры был восстановлен.
Поставив на плиту чайник, пенсионер Денисыч включил стоящий на подоконнике динамик. Тот похрипел, побулькал и прогнусавил: «…ском районе планируется отключение холодной воды с четырнадцати часов двадцать пятого апреля до восемнадцати часов тридцати минут второго мая…» После чего запнулся и забормотал что-то неразборчивое. «Так, – дал сам себе команду пенсионер Денисыч, – приступим к заправке водой!»…
Пока он заполнял всякие там банки-склянки, динамик опомнился и пропикал семь часов. Долгий, многотрудный день только еще начинался…
Секретное оружие
«На дворе трава-а, на траве дрова-а…». Бормоча себе под нос эту невесть почему привязавшуюся скороговорку, сотрудник местной газеты Миша Максаков, втянув голову в плечи, трусцой пробирался меж наледей и сугробов, предвкушая горячий ужин, мягкий диван и усыпляющий телевизор.
Морозный ветерок прохватывал насквозь, синтетическая курточка на рыбьем меху, рассчитанная на неаполитанскую стужу, хотя и грела душу «остро модным силуэтом» и броской фирменной блямбой на самом видном месте, но почти не ограждала тело от воздействия окружающей среды. К сожалению, на более основательную одежонку Мише хронически не хватало средств. Сами понимаете, непросто на одну корреспондентскую зарплату, даже с добавкой нищенских провинциальных гонораров, прокормить трех жен (двух, разумеется, бывших) да в общей сложности семерых детей разного пола, возраста и упитанности.
– Привет, Михал Борисыч! – внезапно притормозил его чей-то рокочущий басок. Миша вздрогнул и насторожился. Дело в том, что он как стал Мишей с пеленок, так Мишей и дожил до своих пятидесяти с гаком. Обращение по имени-отчеству, как правило, не сулило ничего, кроме хлопот и неприятностей.
Миша опасливо повернул голову: из весьма солидного учреждения, незатейливо именуемого в обиходе «Белым домом», степенно выходил Сергей Иванович Панкратов. Сановито улыбнувшись, он обронил:
– Все рисуешь героические портреты наших передовых современников?
В кресле председателя бывшего колхоза, а ныне кооператива Сергей Иванович сидел еще с достопамятных «кукурузных» времен. Уже тогда он весьма удачно выбрал себе специализацию. Соседи выращивали кто пшеницу, кто овощи, кто бычков. Панкратов выращивал «маяков». В его хозяйстве числились «маяк» – доярка, «маяк» – тракторист, даже «маяк» – бухгалтер.
Сам он, понятное дело, тоже хаживал в передовиках. Располагался в президиумах, делился опытом на слетах, симпозиумах и конференциях самого разного уровня. Речи насобачился произносить такие гладкие и правильные, что хоть сразу же тискай во всесоюзной «Правде» заместо передовицы. И с начальством дружил крепко. На взаимной основе. Оттого и не обходили его всяческими знаками отличия. Уж на что плотный был мужик, сытый да дебелый, с неохватной шеей и кирпично-багровым румянцем во всю щеку, а в парадный пиджак велел, как поговаривали, вшить на спине, меж лопаток, свинцовую пластину: противовес для орденов и медалей. А иначе ходить бы ему полусогнутым, что, согласитесь, для номенклатурного работника по меньшей мере неприлично.
– Здравствуйте, Сергей Иванович! – откликнулся Миша, успокаиваясь. Про Панкратова он еще до перестройки успел написать пару прославляющих очерков. – Как дела?
– Трудимся! – бодро прогудел Сергей Иванович.
Мишин наметанный глаз тут же подметил, что привычный иконостас бесследно исчез, на строгом темно-синем «партийном» пиджаке под распахнутой дорогущей шубой теперь, кроме пуговиц, не за что было и зацепиться. Скромненько и со вкусом, в духе времени.
– Ну, а ты как? На фельетоны не перешел?
– Да нет, – вздохнул Миша. – Поздновато профиль менять. Статейками на темы экономики пробавляюсь.
– Тогда годится! Поехали ко мне! – предложил Сергей Иванович. – Прямо сейчас. Денька три поживешь – фактурой для гвоздевого материала обеспечу.
Многолетнее общение с представителями прессы заметно обогатило словарь председателя.
– Да сейчас как-то не с руки, – смутился было Миша. – Чего так срочно-то? Меня дома ждут…
– Поехали! Поехали! С Петром Петровичем (так величали Мишиного редактора) я договорюсь. Жене твоей сейчас позвоним. Первый раз тебе, что ли? А дело наисрочнейшее! – Сергей Иванович чуть снизил голос. – Только между нами… Я на повышение иду. Так что добротный рассказ о передовом опыте моего хозяйства сейчас – что яичко ко Христову дню. Скажу тебе по секрету: буду в губернии не последним человеком. Так что за мной не заржавеет!
Мише, конечно, не улыбалось трястись на ночь глядя куда-то к черту на кулички. Но и портить отношения с перспективным деятелем не хотелось. Кроме того, гостеприимство Сергея Ивановича он уже испытал на собственном опыте.
– Ладно, – вздохнул он. – Поехали… Но – с одним условием. Откройте мне, Сергей Иванович, ваш секрет: почему начальники вас так любят? Чем вы их ублажаете?
Сергей Иванович крякнул, сдвинул на лоб пыжиковую шапку и по-мужицки почесал затылок. Махнул рукой:
– Согласен! Покажу тебе свое секретное оружие… Но уговор: не для печати.
– Идет! – отозвался Миша.
К главной усадьбе подъехали уже в сумерках. «Лэндкрузер» резво подпрыгивал на колдобинах, точно конь, рвущийся в родимое стойло. На околице притормозили.
– Вот гляди! – ткнул хозяин пальцем в застывшую впереди монументальную арку из железобетонных столбов с решетчатым железным перекрытием, где красовалась надпись «Кооператив арендаторов». – Недавно установили. Между прочим, влетело нам это сооружение в копеечку.
– А если политика изменится? – засомневался Миша.
– В том-то и фокус! – обрадовался Сергей Иванович. – Пошли! – скомандовал он, распахивая дверцу.
В стоящем неподалеку сарае прямо у входа лежали два новеньких, только-только окрашенных перекрытия. На одном узорчатая надпись гласила: «Колхоз „Путь к коммунизму“», на другом – «Кооператив фермеров».
– Во, видал? – Сергей Иванович включил тусклое освещение. – Сейчас вот решаем, какой себе путь выбрать: то ли в арендаторах остаться, то ли в фермеры податься.
– А старую вывеску куда, если что?
– А сюда же, в сарай. Мы, мужики, народ запасливый. Да и хрен его знает, как еще все обернется. Так что пусть полежит, вдруг еще сгодится… – Сергей Иванович обвел рукой помещение. – Тут у меня много чего есть. От предшественников. Вон там в углу, видишь? «Товарищество по совместной обработке земли». Рядом – «Артель пахарей имени тов. Бухарина». А чуть подальше – «Село сплошной коллективизации».
– А вы что, думаете, снова коллективизацией займемся?
– В России все может быть! Дадут фермерам или арендаторам нагулять жирку и – ррраз! – вмиг всех раскулачат. Нам не привыкать!
Миша покрутил головой.
– И что, Сергей Иванович, вы и вправду отпустите мужиков на волю?
– Еще чего! Наш народ от воли только дуреет. Ему всенепременно пастух требуется. С кнутом! – Сергей Иванович хохотнул. – Ну, ладно, поехали. Пора за стол садиться. У меня фирменный напиток домашней выделки – о-го-го! Зять с химкомбината какие-то особые порошки для фильтрования привез. Все сивушные масла оттягивает. Остается чистая слеза…
«Слеза» действительно оказалась чистой. И крепкой! Во всяком случае, Миша опомнился только посреди ночи. Проснулся оттого, что во рту пересохло. Он встал, сунул ноги в заботливо припасенные хозяином валенки и с наслаждением хватил одним духом кружку домашнего кваса. Потом накинул висящий в сенях сторожевой тулуп и вышел на крыльцо.
– Не спится? – встретил его сидящий на ступеньке Сергей Иванович. Он тоже был в тулупе, валенках и неизменной пыжиковой шапке. – Душновато в избе?
В двухэтажной «избе» с отоплением от небольшой собственной котельной и вправду можно было употеть.
– Да, проветриться не мешает, – согласился Миша. Он пристроился рядом с хозяином, с наслаждением втянул в легкие кристально-чистый морозный воздух. В селе запели первые петухи… Как-то странно запели!
– Пе-ре-строй-ка!.. Пе-ре-строй-ка!..
Да-да, именно так вместо традиционного «кукареку» нарушали тишину здешние будильники.
– Вот это да! – восхитился Миша. – Ну, вы даете!
– Стараемся, – хохотнул довольный хозяин. – Есть тут у нас Тюха Коновал. Мужики прозвали его так за то, что он любитель со всякой живностью возиться. Вот он и постарался. Еще тогда, в самом начале перестройки… – Сергей Иванович снова засмеялся. – У него вообще не хозяйство, а настоящий цирк. Баран Борька вместо «бе-е» знаешь, что выговаривает? «Ба-акс!» Да явственно так: «ба-а-акс»!
– Бакс? – переспросил Миша. – Это же…
– Ну да! Доллар!.. А еще он кота своего выдрессировал орать не просто «муррр», а «ваучеррр». А кобеля научил рычать «бартеррр». Для забавы стравит их, они скалятся друг на друга и перебраниваются. Пес коту – «бартеррр», «бартеррр», а тот ему в ответ – «ваучеррр», «ваучеррр». И смех, и грех, ей-богу!
– Ну, а что с петухами? Перестройка-то уже тю-тю.
– А что им новое приспособить? Какая у нас новая национальная идея? Хапай и беги! Не-ет, пусть пока так поют… Ну, ладно, – Сергей Иванович встал, широко зевнул, расправил плечи и почесал голую грудь под тулупом. – Пошли досыпать. С утречка головки поправим – и покажу тебе свое секретное оружие…
На рассвете пошел задувать ветерок. Он пробирался в машину и приятно холодил раскрасневшиеся после «поправки» щеки. Миша вольготно раскинулся на заднем сиденье. Устроившийся возле шофера Сергей Иванович, полуобернувшись, растолковывал:
– Оружие крепкое. И что главное – без промаха бьет. Даже по молодым кадрам. Тем, что сейчас на самые верха забрались.
Выехали к берегу реки. На опушке, над самым спуском к воде, за высоким забором утопал в пушистых сугробах ухоженный двухэтажный домик. Поодаль просматривались хозяйственные пристройки. А у самой воды, у подернутой тонким синеватым ледком проруби…