Марат представил, что доска — это узкая скамейка. Она закреплена в сорока сантиметрах над землей, ходить по ней — развлечение. В детстве он так и делал, почему бы не повторить? Страх исчез. Валеев смотрел на шаг вперед и только на доску. Уверенный шаг, еще один…
Марат прошел почти весь пролет, и когда до противоположной плиты остался лишь метр, перед ним оказался один из противников. Он целился прямо в лоб Валееву. У бывалого оперативника сдали нервы:
— Стреляй! — крикнул он. — За меня отомстят! Вас найдут и посадят!
Ствол приподнялся, прозвучал выстрел. Пуля просвистела над головой Валеева. Марат невольно присел и потерял равновесие. Если бы не стена, на которую удалось опереться рукой, он бы свалился с доски.
Стрелявший что-то говорил.
— Не приближайся к Петелиной, — с трудом расслышал повторенные слова оглушенный выстрелом Валеев. — В следующий раз мы не будем так добры.
Похитители ушли. Марат шагнул в здание и прижался лбом к краю стены. Он видел, как эти трое появились внизу и сели в машину. Из отъезжающего фургона они демонстративно выбросили пистолет и телефон. Автомобиль скрылся из виду.
Марат услышал, как где-то рядом промчалась электричка, вспотевшее лицо почувствовало дуновение ветра. Опасность миновала, жизнь возвращалась.
«Не приближайся к Петелиной, — стучало в висках последнее предупреждение. — Что происходит? Меня вывезли сюда только ради этого предупреждения? Лена, во что ты вляпалась?»
Валеев спустился, подобрал выброшенный пистолет. Это оказался его табельный «Макаров». Побрезговали взять ментовской ствол. И на том спасибо, одной проблемой у него меньше. Рядом на песке он нашел свой отключенный телефон. Заботливые, подонки!
Валеев покинул стройку и двинулся на шум железной дороги. Он пытался понять: кто инсценировал его расстрел? Бандиты, которым он когда-то перешел дорогу? Или структура посерьезнее?
34
В убогой кухоньке съемной квартиры отсутствовали рюмки и стаканы, поэтому на столе друг напротив друга стояла пара фаянсовых кружек. Орлик снова плеснул водки в свою кружку, потемневшую внутри от чая, шумно выдохнул и махом осушил посуду. Ручкин притронулся к кружке с выщербленным краем, но пить, как и раньше, не стал. Взгляд Максима был мрачен, а стул, на котором он сидел, максимально отодвинут от стола. Сразу не поймешь: то ли уважил старшего товарища и составил компанию, то ли коротает время сам по себе.
Орлик хрустнул соленым огурцом, смачно прожевал и оставшейся в руке половинкой стал назидательно тыкать в сторону Максима:
— Тебя не Ручкиным надо звать, а Криворуковым. Сначала бутылкой не смог в окно попасть, потом из пистолета промазал.
Максим угрюмо промолчал. Бутылка водки на столе, нарезанные неровными ломтями вареная колбаса и хлеб, открытая банка соленых огурцов напомнили ему худшие эпизоды детства. Когда его отчим напивался, защитить Максима могла только мама. Но она работала продавцом в круглосуточном магазине и часто приходила поздно. Слишком поздно. Отвращение к Орлику усиливала седая трехдневная щетина и потная майка, торчащая из-под расстегнутой рубашки. Ни дать ни взять — противный отчим.
— Что ты за мужик, даже водку не пьешь! — рубанул рукой Орлик.
— Сам бы стрелял, если такой меткий.
— А ты мне тогда зачем? Я — голова, а ты — руки.
— Понятно. Хочешь чужими руками жар загребать.
— Дурак! Я хочу, чтобы каждый исправлял свои ошибки. Был идеальный план: сгорели все разом — и нет проблем! А теперь… Эх! — Орлик потянулся за бутылкой.
— Значит, не идеальный, если провалился.
— Из-за тебя.
— И банк, и поджог — твои идеи. Я лишь помощник!
— Хреновый помощник! — Орлик выпил, подцепил кусок колбасы, но передумал закусывать и швырнул кусок на стол. — Ты прикинь, что получилось. Мы сунулись к дому Бахлина, ничего не добились, только оставили лишний след для Петли.
— Черт с ней, с Петлей! — вышел из себя Ручкин. — У нас деньги. Чего еще надо?
— Свобода и безопасность. А в безопасности мы будем, если… — Неожиданный звонок в дверь заставил Орлика вздрогнуть. — Кого еще нелегкая принесла?
Подельники на цыпочках подошли к входной двери. Ручкин посмотрел в глазок и успокоился:
— Это моя подруга, Яна Слобода. Мы договорились, что она подкатит.
— Ты дал ей наш адрес? Какого хрена! — возмутился Орлик.
Звонок продолжал трезвонить.
— Если ты, старый пень, можешь обходиться без девки, то я нет. Ради чего стараемся? Деньги и женщины — две стороны медали для победителя.
— Бабу ему захотелось. Не мог потерпеть?
Но Ручкин уже открыл дверь. В квартиру впорхнула разбитная девушка в мини-юбке с густо подведенными глазами и прямой челкой, закрывающей лоб. Черные волосы были мелированы белыми прядями.
Она чмокнула Максима в губы и покосилась на старого, небритого Орлика:
— А это кто?
— Конь в пальто! — рявкнул Орлик, вцепился в руку девушки и затащил ее в комнату.
— Макс, чего он? — взывала о помощи Яна. — Отцепись, папаша!
Орлик толкнул девушку на диван и кинул ей пульт от телевизора:
— Посмотри пока что-нибудь. А нам с Максимом потолковать надо.
Орлик увлек Ручкина на кухню и закрыл дверь.
— Ты понимаешь, что твоя подруга может нас выдать?
— Остынь, старик. Яна не такая.
— Когда тебя загребут и дадут десятку, ты узнаешь, кто она такая.
— Мне надоело торчать здесь одному.
— Если бы ты сегодня не прокололся, мы бы уже разбежались.
— Ну ладно, что ты предлагаешь?
— Надо от нее избавиться.
— То есть, ты хочешь… — Максим провел ладонью по горлу.
— Обрубить концы, — кивнул Орлик. — Получим деньги и начнем новую жизнь. Твоя Яна опасна. Увидит деньги, станет выпытывать откуда они, похвастается подружкам, те растрезвонят, и нас найдут.
— Ты предлагаешь… ее прямо здесь?
— Можно обставить как самоубийство в ванной, — зашептал Орлик. — Порезвись с ней, затяни под душ — дело молодое. А там оглуши и ножом по венам.
— Порезвиться и оглушить, — повторил Ручкин, опустив помутневший взор на неубранный стол с бутылкой водки.
— Мы сразу поедем к заказчику, получим деньги, разделим и разбежимся. Тогда живи как хочешь. — Эдуард Леонидович убеждал Максима, нашептывая на ухо и прижимаясь к парню.
— Отцепись! — оттолкнул его Ручкин.
— Решайся! У тебя получится.
— Давай выпьем.
— Дело говоришь. По маленькой, для храбрости.
Орлик сел за стол, плеснул в свою кружку и подлил в кружку Максима, к которой тот так и не притронулся. Хотя Орлик усвоил, что Ручкин не пьет, но почему-то посчитал, что в такой момент тот изменит своей привычке и глотнет для храбрости.
Но просчитался. К тому же от него пахло водкой, и сегодня он до спазма в голове напомнил Максиму отвратительного отчима. Напомнил худшее, что было в жизни Ручкина.
Неуловимым движением руки Максим ударил Орлика в ухо. Удар был стремительным и мощным, однако тело Эдуарда Леонидовича лишь слегка покачнулось, а сжатый кулак Максима остался прижатым к голове Орлика. Через пять секунд выяснилось, что законы физики никуда не исчезли. Максим отнял руку, и стало видно, что в его кулаке зажато длинное окровавленное шило.
Голова Орлика рухнула на стол рядом с бутылкой водки. Кровоизлияние в разрушенном мозге внешне никак не отражалось на убитом. Со стороны могло показаться, что пожилой человек напился и уснул.
Невозмутимый Ручкин помыл под краном шило, сполоснул свою кружку и убрал ее в подвесной шкафчик. Прежде чем покинуть кухню, он еще раз осмотрелся и аккуратно задвинул стул, на котором сидел.
В комнате громко работал телевизор. Яна смотрела музыкальный канал и дрыгала ножками, развалившись на диване. Ее и без того короткая юбка задралась до неприличия. Максим сел рядом с девушкой, положил ладони на обнаженные колени и медленно двинул руки вверх.
— А старикашка не помешает? — томно улыбнувшись, спросила Яна.
— Я его напоил вусмерть, — заверил ее Максим, наваливаясь на девушку.
— Ты обещал подарок, — напомнила Яна, игриво отбиваясь от нахальных мужских рук.
— Будет подарок. Все у тебя будет, — сопел Максим, стаскивая с девушки белье.
Диван застонал расшатанными пружинами под яростными движениями схлестнувшихся в объятиях молодых тел.
Через полчаса Максим и Яна покинули квартиру. Они спускались по лестнице. Максим нес две тяжелые сумки: черную кожаную с деньгами и синюю спортивную с антиквариатом. Девушка на ходу поправляла прическу, стремясь восстановить прежнюю безупречность.
— Макс, скажи, я могу стать актрисой? — болтала она, стуча каблучками по лестнице.
— Под ноги смотри, а то навернешься.
— Помнишь я изображала Петелину по телефону? Она следователь, да? Я нашла ее фамилию в интернете.
— Забудь о ней, дура.
— Как сладкое получил, так можно грубить?
— Просто помолчи, пока не сели в машину.
— Это был розыгрыш. Ты разыграл приятеля, да?
— Угадала, — сквозь зубы согласился Максим.
— Удачно получилось? Я хорошо вошла в образ?
— Заткнись!
— Что я такого сказала? — надула губки Яна. — Кстати, ты забыл про подарок.
Выйдя из подъезда, Яна приветливо кивнула старушке, сидевшей на скамейке. Та сдержанно ответила, не отрывая любопытного взгляда от проходящей парочки.
— Откуда ты ее знаешь? — проворчал Максим.
— Когда пришла, спросила, где сто восьмая квартира.
— Так и спросила?
— А что такого?
— Ты полная дура.
Последние три дня Максим Ручкин ездил на угнанной машине с левыми номерами. Он оставлял автомобиль на соседней улице, каждый раз стирая свои отпечатки. Сейчас он посчитал, что лучше уехать на «ауди» Орлика. Машина мощная, скоростная, с затемненными стеклами. Если кто-то успел ассоциировать ее с Орликом, пусть думает, что хозяин в отъезде. Только вот любопытная старушка может проболтаться, когда найдут труп хозяина. Она наблюдает, кто садится в черную «ауди». И про сто восьмую ей Яна проболталась.