– Отсутствие образования, – задумчиво сказала старая миссис Шарп, – чрезвычайно ограничивает в выборе оскорблений. У них нет никакой фантазии.
– У попугаев тоже нет, – сказал Роберт, – но они вполне могут кого угодно довести до ручки. Надо бы озаботиться полицейской охраной. А пока я могу рассказать вам кое-что более приятное о стене. Я знаю, каким образом девочка заглянула через нее.
Он рассказал им о визите к миссис Тилзит, о том, что девочка развлекалась поездками на автобусе (ну… так она утверждала), и о последующем посещении автобусного парка Ларборо.
– За те две недели, что девочка провела в Мейнсхилле, одноэтажные автобусы, обслуживающие милфордскую линию, ломались дважды, и оба раза на замену выводили двухэтажные. За день ходят всего три рейса туда и обратно, знаете ли. И оба раза ломался именно тот автобус, который шел в середине дня. Так что за те две недели ей как минимум дважды представилась возможность увидеть дом, двор, вас обеих и машину.
– Но разве можно так много увидеть со второго этажа автобуса?
– Вы когда-нибудь ездили на втором этаже деревенского автобуса? Даже когда он идет на скорости тридцать пять миль в час, кажется, будто он еле ползет. Оттуда все видно очень хорошо и очень долго. Внизу за окнами мелькают кусты, и скорость кажется выше, потому что предметы находятся ближе. Это – во‑первых. А во‑вторых, у нее фотографическая память. – Он рассказал им то, что поведала ему миссис Уинн.
– Стоит ли сообщить об этом в полицию? – спросила миссис Шарп.
– Нет. Это ничего не доказывает, а лишь объясняет, откуда девочка могла про вас узнать. Когда ей понадобилось алиби, она вспомнила о вас и рискнула, рассчитывая, что вы не сможете доказать, что в то время были в другом месте. Кстати, какой стороной вы обычно подводите машину к двери?
– Когда я вывожу ее из гаража или въезжаю с улицы, то обычно ставлю ее правой стороной к двери, так из нее проще выходить.
– Так, значит, та сторона, где краска на переднем колесе темнее, обращена к воротам, – заключил Роберт. – Получается, она видела следующую картину: траву и разделяющуюся надвое дорожку; машину, у которой одно колесо отличается от других; двух весьма примечательных женщин; круглое чердачное окошко в крыше. Со дня, когда она использовала то, что запомнила, – то есть того дня, когда ее якобы похитили, – прошло больше месяца, и у нее была тысяча шансов против одного, что вы не сможете с точностью сказать, чем занимались в тот день и где были.
– Насколько я понимаю, – сказала миссис Шарп, – у нас еще меньше шансов определить, чем в то время занималась она и где была.
– Да, шансы у нас невелики. Как вчера вечером заметил мой друг Кевин Макдермот, ничто не мешало ей быть где угодно, хоть в Сиднее. Однако сегодня я настроен более оптимистично, нежели в пятницу утром. Теперь нам гораздо больше известно об этой девочке. – Он пересказал дамам содержание бесед в Эйлсбери и Мейнсхилле.
– Но если полиция так и не установила, чем она занималась весь месяц…
– Полиция была нацелена на проверку ее показаний. В отличие от нас, полицейские не опираются на предположение о том, что вся ее история – от начала до конца ложь. Полиция все проверила, и у нее нет особых причин сомневаться. У девочки незапятнанная репутация, а допросив ее тетю в Мейнсхилле, полиция выяснила, что каникулы девочка проводила вполне невинно: ходила в кино и каталась по окрестностям на автобусах.
– А по-вашему, что она делала? – спросила миссис Шарп.
– Думаю, она с кем-то познакомилась в Ларборо. На мой взгляд, это самое очевидное объяснение. С него, пожалуй, и следует начать наше собственное расследование.
– Как нам нанять агента? – поинтересовалась миссис Шарп. – У вас есть кто-нибудь на примете?
– Ну… – замялся Роберт, – мне в голову пришла мысль: не позволите ли вы мне пока самому продолжать расследование, прежде чем нанять профессионала? Знаю, что…
– Мистер Блэр, – перебила его старая дама, – вас без предупреждения и едва ли не против желания втянули в это неприятное дело, и вы были очень добры, делая для нас все, что возможно. Но мы не можем ожидать, что ради нас вы превратитесь в частного сыщика. Мы небогаты, с трудом сводим концы с концами, но, пока у нас есть хоть какие-то деньги, мы заплатим за услуги. Неправильно превращать вас в… как его бишь? – Секстона Блейка [7] ради нашей выгоды.
– Возможно, неправильно, но эта роль мне очень даже по вкусу. Поверьте, миссис Шарп, я не планировал делать это целенаправленно, чтобы сэкономить ваши средства. Вчера вечером, возвращаясь домой, я так радовался своим успехам и вдруг понял, что мне ужасно не хочется передавать это дело кому-то другому. Это стало чем-то вроде личной охоты. Пожалуйста, позвольте мне…
– Если мистер Блэр желает и дальше этим заниматься, – перебила Марион, – думаю, нам стоит от всей души поблагодарить его и принять его предложение. Я знаю, что он чувствует. Я бы и сама хотела поохотиться.
– Не сомневаюсь, что рано или поздно мне все равно придется передать дело профессиональному сыщику, неважно, хочу я того или нет. Например, если след выйдет далеко за пределы Ларборо. У меня слишком много дел, чтобы оставлять их. Но пока поиск ведется в нашей округе, я хочу вести дело сам.
– Как вы думаете его вести? – поинтересовалась Марион.
– Ну, я подумывал начать с кофеен. В Ларборо, я имею в виду. Во-первых, их не так много. А во‑вторых, мы знаем, что она там бывала. По крайней мере, поначалу.
– Почему вы говорите «поначалу»? – спросила Марион.
– Когда она познакомилась с нашим гипотетическим мистером Икс, то могла начать обедать в других местах. Но до этого она сама платила за обед. Девочки ее возраста, как правило, предпочитают выпить чашечку кофе и съесть булочку, даже если у них есть деньги на обед из двух блюд. Поэтому я сосредоточусь на кофейнях. Буду показывать официанткам «Эк-Эмму» и тактично, как умеет только провинциальный юрист, попробую вызнать, видели они эту девочку у себя в заведении или нет. Ну что, звучит разумно?
– Вполне, – сказала Марион.
Роберт повернулся к миссис Шарп:
– Но если вы считаете, что от профессионала будет больше пользы – а это вполне вероятно, – то я готов уступить…
– Не думаю, что нам от кого-то будет больше пользы, чем от вас, – ответила миссис Шарп. – Я уже говорила, как благодарна за все те усилия, что вы ради нас прилагаете. Если вам действительно доставит удовольствие вывести на чистую воду эту… эту…
– Куколку, – весело подсказал Роберт.
– Вертихвостку, – решила миссис Шарп, – мы можем лишь согласиться и вновь благодарить вас. Хотя мне кажется, что поиски займут много времени.
– Почему?
– Я бы сказала, что от встречи с неким мистером Икс в Ларборо до появления в Эйлсбери в одном платье и башмаках и с кучей синяков нужно пройти долгий путь. Марион, по-моему, у нас еще остался амонтильядо.
После того как Марион ушла за хересом, воцарилось молчание, подчеркнувшее необычайную тишину в доме. Во дворе не было деревьев, которые шелестели бы от ветра, не было щебечущих птиц. Тишина была столь же нерушима, как полночная тишина в маленьком городке. Возможно, подумал Роберт, после жизни в переполненном пансионе тишина успокаивала? Или же, напротив, угнетала и немного пугала?
В пятницу утром в кабинете Роберта старая миссис Шарп сказала, что они ценят уединение. Но так ли уж хороша жизнь за высокими стенами, в непрерывной тишине?
– Мне кажется, – проговорила миссис Шарп, – девочка сильно рисковала, выбрав «Франчайз». Она же ничего не знала ни о доме, ни о нашем укладе.
– Конечно, рисковала, – подтвердил Роберт. – Ей пришлось пойти на риск. Но вряд ли такой большой, как вы думаете.
– Правда?
– Да. Вы считаете, что девочка могла ошибиться: мало ли, вдруг у вас тут полон дом народу и три горничные?
– Да.
– Ну а я склонен думать, что она прекрасно знала о положении дел в доме.
– Откуда же?
– Либо посплетничала с кондуктором автобуса, либо – что, на мой взгляд, более вероятно – слышала разговоры других пассажиров. Ну, знаете, как это бывает? «Вон Шарпы. Только представьте себе, живут одни в таком большом доме. И горничные не хотят работать так далеко от всего: и от магазинов, и от кино…» Ну и так далее. Автобус ходит между Ларборо и Милфордом, пассажиры все местные. Шоссе пустынное, нет ни домов у дороги, ни деревень, кроме Хэм-Грин. «Франчайз» – единственное интересное место на много миль вокруг. Проехать мимо и не посплетничать о доме, о его обитателях и их машине – это противоречит человеческой природе.
– Ясно. Да, весьма правдоподобно.
– Я бы предпочел, чтобы она узнала о вас от кондуктора. Тогда он, вероятно, запомнил бы ее. Девочка утверждает, что никогда не бывала в Милфорде и не знает, где он находится. Если бы кондуктор ее запомнил, мы могли бы доказать, что хотя бы об этом она лжет.
– Если я хоть что-то понимаю в этом юном создании, то она, скорее всего, широко раскроет свои детские глазки и скажет: «Ах, это был Милфорд? Я просто прокатилась до конечной и обратно».
– Да. Это нам мало даст. Но если мне удастся напасть на ее след в Ларборо, я покажу ее фотографию местным кондукторам. Как жаль, что у нее не слишком яркая внешность.
Пока они размышляли о неприметности Бетти Кейн, вновь наступила тишина.
Они сидели в гостиной у окна, выходившего на зеленый квадрат двора и блекло-розовую кирпичную стену. Вдруг распахнулись ворота, и появилась небольшая группа из семи-восьми человек. Они держались легко и непринужденно, указывали друг другу на достопримечательности, из которых круглое чердачное окно было, очевидно, наиболее интересным. Если прошлым вечером «Франчайз» стал источником развлечения местной молодежи, то сегодня утром, похоже, вызвал интерес у обитателей Ларборо. За воротами их, несомненно, ожидала пара машин, коль скоро женщины надели лишь легкие туфельки и простенькие домашние платья.