– По-христиански?
– Да. «Не судите, да не судимы будете», ты знаешь. Это слабохарактерность, а не христианство. Конечно, я не обсуждала это дело, Роберт, даже с ней. Мой рот на замке. Но она, конечно, знает мое мнение, а я знаю ее чувства, так что тут и толковать нечего.
Со стороны Невила, утопавшего в кресле, раздался звук, похожий на фырканье.
– Ты что-то сказал, Невил, милый?
Добродушный тон явно смутил Невила.
– Нет, тетя Лин, – стушевался он.
Но поскольку фырканье с его стороны послышалось совершенно отчетливо, легко отделаться ему не удалось.
– Не хочу тебя упрекать, милый, но это ведь уже третий стакан виски? У нас к ужину траминер, но после всего этого спирта ты даже не почувствуешь его вкус. Не стоит приобретать дурные привычки, если собираешься жениться на дочери епископа.
– Я не собираюсь жениться на Розмари.
Мисс Беннет в ошеломлении уставилась на него:
– Как?!
– Уж лучше я женюсь на совете общественной помощи.
– Но, Невил!
– Лучше женюсь на радиоприемнике. – Роберт вспомнил замечание Кевина о том, что Розмари не способна родить ничего, кроме граммофонной пластинки. – Лучше женюсь на крокодиле. – Розмари была очень хорошенькой, поэтому «крокодил», наверное, пришел на ум Невилу в связи с горючими слезами. – Лучше женюсь на рупоре. – Видимо, тут имелась в виду ораторская трибуна. – Лучше даже на «Эк-Эмме»! – На этом он иссяк.
– Но, Невил, милый, почему?
– Потому что она дура. Почти такая же глупая, как «Уотчмэн».
Роберт героически не стал напоминать Невилу, что в течение шести лет тот воспринимал «Уотчмэн» практически как Библию.
– Ох, ладно тебе, милый. Ну повздорили; пары ссорятся, это нормально. Отношения лучше выяснять перед свадьбой. Те, кто не ссорится до свадьбы, в браке на удивление часто грызутся, так что не принимай такую мелочь близко к сердцу. Можешь позвонить ей, перед тем как пойдешь домой…
– Это весьма серьезное разногласие, – холодно сказал Невил. – Я не собираюсь ей больше звонить.
– Но, Невил, милый, что…
Тетю Лин прервали три надтреснутых удара гонга. Драма разорванной помолвки уступила место более насущным заботам.
– Вот и гонг. Лучше возьми стакан с собой, милый. Кристина предпочитает подавать суп, как только добавит яйцо, а она и без того сегодня в дурном настроении, потому что рыбу поздно принесли. Хотя не понимаю, какая ей разница. Рыбу надо всего лишь поджарить, а это быстро делается. К тому же не ей пришлось оттирать рыбные соки от красного дерева – это я сама сделала.
Глава 14
Еще больше тетю Лин расстроило, что Роберт на следующее утро позавтракал в семь сорок пять, чтобы пораньше пойти в контору. Очередное доказательство деградации, к которой привело дело дома «Франчайз». Одно дело – завтракать пораньше, чтобы успеть на поезд, на встречу или на похороны клиента. Но завтракать рано ради того, чтобы прийти на работу ни свет ни заря, как простой клерк, – вот это очень странно и даже недостойно Блэра.
Роберт с улыбкой шагал по тихой, залитой солнцем Хай-стрит. Магазины еще не открылись. Он всегда любил раннее утро, и именно в эти часы Милфорд выглядел лучше всего. Солнечные лучи придавали розовой, бежевой и кремовой краске акварельную нежность. Весна уступала дорогу лету, и мостовые уже излучали тепло в прохладный воздух, а подстриженные липы обросли листвой. Роберт с благодарностью подумал, что ночи для одиноких женщин во «Франчайзе» станут короче. Возможно, если повезет, к тому времени, как наступит лето, их репутация восстановится, а дом перестанет быть осажденной крепостью.
Возле запертых дверей конторы стоял, прислонившись, высокий седой человек, такой худой, что казалось, живота у него нет вообще и весь он состоит из одних лишь костей.
– Доброе утро, – сказал Роберт. – Вы хотите меня видеть?
– Нет, – ответил седой человек, – это вы хотите меня видеть.
– Я?
– Во всяком случае, так говорилось в вашей телеграмме. Вы ведь мистер Блэр?
– Но как это вы уже здесь!
– Тут недалеко, – лаконично ответил незнакомец.
– Проходите, – сказал Роберт, стараясь соответствовать стандартам немногословности, установленным мистером Рэмсденом. В кабинете, отпирая свой стол, он спросил:
– Вы завтракали?
– Да. Съел яичницу с беконом в кафе «Белый олень».
– Очень рад, что вы смогли приехать сами.
– Я как раз закончил одно дело. К тому же я многим обязан Кевину Макдермоту.
Да уж, Кевин, невзирая на его внешнюю колючесть и чрезвычайную занятость, всегда охотно находил время помочь тем, кто помощи заслуживал. В этом он в корне отличался от епископа Ларборо, предпочитавшего тех, кто ничего не заслуживал.
– Наверное, вам лучше прочитать это заявление, – сказал Роберт, протягивая Рэмсдену копию показаний, которые Бетти Кейн дала полиции, – а дальше я сам продолжу историю.
Рэмсден взял печатный текст, сел в кресло для посетителей – точнее сказать, как будто сложился пополам – и погрузился в чтение, как в свое время поступил Кевин в квартире у кладбища Святого Павла. Роберт занялся своими делами, завидуя умению обоих мужчин концентрироваться.
– Итак, мистер Блэр? – сказал Рэмсден через некоторое время.
Роберт поведал ему все остальное: как девочка опознала дом и его обитательниц, как за дело взялся сам Роберт, как полиция решила не продолжать расследование на основании имеющихся улик, как в ответ на это оскорбленный Лесли Уинн продал историю «Эк-Эмме», как Роберт беседовал с родственниками девочки и что они ему сообщили, как он выяснил, что она каталась на автобусах и что в интересующие их недели в Милфорд действительно ходил двухэтажный автобус, и, наконец, что он узнал о мистере Икс.
– От вас требуется узнать побольше об этом мистере Икс, мистер Рэмсден. Альберт, официант из отеля, знает, как он выглядит, а вот список тогдашних постояльцев «Мидленда». Вряд ли, конечно, он тогда жил в гостинице, это было бы неслыханной удачей, но никогда не знаешь… Далее все зависит от вас. Кстати, скажите Альберту, что вас послал я. Мы с ним давно знакомы.
– Очень хорошо. Сейчас же поеду в Ларборо. Завтра у меня будет фотография девочки, а пока, может, одолжите мне номер «Эк-Эммы»?
– Конечно. Но как вы достанете настоящую фотографию?
– Есть способы.
Роберт пришел к выводу, что Скотленд-Ярд, наверное, получил фото, когда было заявлено о пропаже девочки, а бывшие коллеги охотно поделятся им с Рэмсденом; расспрашивать он не стал.
– Возможно, кондуктор одного из двухэтажных автобусов ее запомнил, – сказал Роберт, провожая Рэмсдена. – Автобусы обслуживают Ларборо и окрестности. Их депо на Виктория-стрит.
К половине десятого прибыли все служащие, и раньше всех, как ни удивительно, Невил. Обычно он опаздывал и последним приступал к работе. Входил, раздевался у себя в кабинете, заглядывал в «офис», чтобы пожелать коллегам доброго утра, заходил в приемную, где здоровался с мисс Тафф, и, наконец, располагался в кабинете Роберта, разворачивал какие-то загадочные свернутые в трубочку газеты, полученные им по почте, и принимался делать замечания о плачевном состоянии дел в Англии. Роберт уже давно привык разбирать утреннюю почту под аккомпанемент комментариев Невила. Но сегодня Невил пришел вовремя, скрылся у себя в каморке, плотно закрыл дверь и, судя по грохоту ящиков, без промедления взялся за работу.
Обычный трудовой день Роберта начался, когда к нему зашла мисс Тафф с блокнотом и в ослепительно-белом круглом отложном воротничке. Мисс Тафф вот уже двадцать лет носила платья темного цвета с круглым отложным воротничком; без этого она выглядела бы не до конца одетой, практически непристойной. Каждое утро она надевала свежий воротничок, а предыдущий стирала вечером и откладывала на завтра. Порядок нарушался ею лишь по воскресеньям. Роберт как-то встретил мисс Тафф в воскресенье и не узнал ее, потому что она надела жабо.
В половине одиннадцатого Роберт почувствовал, что ему нужно нечто большее, чем чашка чая, поскольку завтракал он непривычно рано. Он решил сходить в «Розу и корону», выпить кофе и съесть сэндвич. Лучший кофе в Милфорде варили в кафе «Анна Болейн», но там всегда было полно дам, ходивших за покупками. («Как я рада вас видеть, милочка! Нам так вас не хватало на вечере у Ронни! А вы слышали?..») С этим Роберт не готов иметь дело даже ради лучшего кофе на планете. Он пойдет в кафе напротив, в «Розу и корону», затем купит кое-что для дам из «Франчайза», а после обеда мягко сообщит им неприятные новости насчет «Уотчмэна». Не по телефону, поскольку у них он сейчас не работает. Рабочие из Ларборо привезли с собой лестницы, шпатлевку и крепкое стекло и быстро и без лишней суеты починили испорченные окна. Но это, конечно, была частная фирма. Почта же находилась в ведении государства, поэтому приняла вопрос на рассмотрение и действовала, как обычно, медленно и тяжеловесно. Посему Роберт намеревался провести вторую половину дня, рассказывая Шарпам новости, которые не мог сообщить по телефону.
Время второго завтрака еще не подошло, и зал «Розы и короны», отделанный ситцем и старым дубом, пустовал, если не считать Бена Карли, который сидел у окна за столиком с откидной крышкой и читал «Эк-Эмму». Карли никогда особо не нравился Роберту – скорее всего, взаимно, – но их связывала общая профессия (одна из прочнейших объединяющих людей нитей), а в таком маленьком городке, как Милфорд, это превращало их чуть ли не в закадычных друзей. Роберт спокойно подсел за столик к Карли. Все-таки он обязан Бену, ведь тот в свое время предупредил его о том, как местные отнесутся к делу дома «Франчайз».
Карли опустил газету и взглянул на Роберта черными глазами, блестевшими живостью, весьма необычной в безмятежных средних графствах Англии.
– Кажется, сходит на нет, – сказал он. – Сегодня всего одно письмо; видимо, чтобы народ совсем не утратил интерес.
– В «Эк-Эмме» да. Но в пятницу «Уотчмэн» начнет собственную кампанию.