– Нет.
Ранения упоминались в конце. «Несчастное израненное тело» юной и невинной девочки, по словам его преподобия, служило прямым упреком закону, не сумевшему уберечь ее, а теперь не желавшему покарать виновных. То, как ведется это дело, требовало внимательного рассмотрения.
– Вот сотрудники Ярда обрадовались с утра, – сказал Роберт.
– Обрадуются после обеда, – поправил Невил.
– Почему после обеда?
– Никто в Ярде не станет читать такую чушь, как «Уотчмэн». Они увидят газету только после того, как кто-нибудь пришлет ее им днем.
Но, как выяснилось, в полиции газету все же видели. Грант ознакомился с ней в поезде. Он купил ее в газетном киоске вместе с тремя другими, не потому, что она ему нравилась, а потому что выбор был между ней и глянцевыми журналами с красотками в купальниках на обложке.
Роберт покинул контору, прихватив экземпляр «Уотчмэна», и отвез его во «Франчайз» вместе с выпуском «Эк-Эммы», явно утратившей интерес к истории Бетти Кейн. После последнего, довольно скромного письма в среду ее дело перестало упоминаться. Стояла прекрасная погода. Во дворе «Франчайза» росла ярко-зеленая трава, солнце, освещавшее грязно-белый фасад дома, придавало ему более благородный вид, а отраженный от розово-кирпичной стены свет наполнял обычно унылую гостиную радостным уютом. Все трое пребывали в приподнятом настроении. «Эк-Эмма» прекратила публичные нападки на обитательниц «Франчайза»; письмо епископа в результате оказалось не таким уж страшным; Алек Рэмсден работает в Ларборо и, конечно, рано или поздно спасет их, разыскав нужные факты; наступившее лето принесло с собой короткие светлые ночи; Стэнли оказался «чудесным малым»; вчера они снова посетили Милфорд согласно своему плану стать частью пейзажа, и ничего дурного не произошло, не считая угрюмых взглядов и нескольких громких высказываний. В общем, все могло быть куда хуже.
– К чему это приведет? – спросила миссис Шарп, постукивая тонким указательным пальцем по странице с письмами в «Уотчмэне».
– Думаю, ни к чему. Даже поклонники «Уотчмэна» сейчас косо поглядывают на епископа, насколько я понял. Он навредил себе, защищая Махони.
– А кто это? – спросила Марион.
– Неужто вы забыли Махони? Это ирландский «патриот», подкинувший бомбу в велосипедную корзину женщины на людной английской улице. От взрыва погибли четверо, в том числе сама хозяйка велосипеда, личность которой установили по обручальному кольцу. Епископ утверждал, что Махони не убийца, а просто запутался, сражаясь за угнетенное меньшинство – это он про ирландцев, хотите верьте, хотите нет, – и что не стоит заставлять его страдать за свои убеждения. Это даже «Уотчмэн» с трудом переварил, и я слышал, что с тех пор престиж епископа слегка пошатнулся.
– Удивительно, как быстро забываешь о таких вещах, когда они не касаются тебя, – сказала Марион. – Махони повесили?
– К счастью, да. Его самого это неприятно удивило. Столь многим из его предшественников просьба не превращать их в мучеников сыграла на руку, что они уже перестали считать убийство опасным делом. Оно теперь кажется им не опаснее банковского дела.
– Кстати, о банковских делах, – сказала миссис Шарп. – Думаю, вам пора узнать, каково наше финансовое положение. Для этого вам следует связаться с поверенным старого мистера Кроула в Лондоне, занимавшимся нашими делами. Я напишу в эту контору, чтобы вам предоставили доступ ко всем сведениям. Так вы будете знать, каково наше состояние, и сможете принять соответствующие меры по оплате защиты нашего доброго имени. Не так мы собирались потратить эти деньги.
– Слава богу, у нас есть что тратить, – сказала Марион. – Каково должно быть бедному человеку, окажись он в таком положении?
Честно говоря, Роберт не знал.
Он записал адрес поверенного Кроула и отправился домой обедать с тетей Лин. Чувствовал он себя намного счастливее, чем за все то время, что прошло с минуты, когда в прошлую пятницу он заметил на столе Билла передовицу «Эк-Эммы». Это было сравнимо с тем, как бывает, когда во время сильной грозы шум непосредственно над головой стихает; вокруг все еще гремит, но уже видно будущее там, где не было ничего, кроме ужасного настоящего.
Даже тетя Лин, казалось, на время забыла о «Франчайзе» и стала вновь доброй и заботливой, полностью сосредоточив внимание на покупке подарков ко дню рождения близнецов Леттис в Саскачеване. На обед были любимые блюда Роберта – холодная ветчина, вареный картофель, а на десерт «Браун Бетти» с густыми сливками. С каждой минутой ему становилось все труднее осознать, что сегодня та самая пятница, которой он так боялся, зная, что «Уотчмэн» готов начать кампанию против них. Муж Леттис назвал бы епископа Ларборо неудачником. Теперь Роберт и представить не мог, сколько нервов на него потратил.
В не менее чудесном настроении он вернулся в контору и в таком же настроении взял телефонную трубку, чтобы ответить на звонок Хэллама.
– Мистер Блэр, – сказал Хэллам. – Я в «Розе и короне». Боюсь, у меня для вас плохие новости. Инспектор Грант здесь.
– В «Розе и короне»?
– Да. И у него с собой ордер.
Мозг Роберта словно отказался соображать.
– На обыск? – непонимающе спросил он.
– Нет, на арест.
– Нет!
– Боюсь, это так.
– Быть не может!
– Полагаю, для вас это шок. Должен признаться, я и сам не ожидал.
– Хотите сказать, ему удалось найти свидетеля? И тот все подтвердил?
– У него их двое. К делу не подкопаешься.
– Поверить не могу.
– Вы придете? Или нам за вами заехать? Вы, наверное, захотите поехать с нами.
– Куда? О да. Да, конечно, поеду. Сейчас прибуду в «Розу и корону». Где вы? В кафе?
– Нет, в номере Гранта. Пятая комната. Та, что со створчатым окном, выходящим на улицу. Над баром.
– Хорошо. Сейчас буду. Постойте…
– Да?
– Ордер на арест обеих?
– Да, на двоих.
– Ясно. Спасибо. Скоро буду.
Он посидел с минуту, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Невил вышел по делам; впрочем, он вряд ли сумел бы оказать моральную поддержку. Роберт встал и подошел к двери «офиса».
– Прошу вас, мистер Хезелтайн, – произнес он вежливо, как всегда поступал в присутствии молодых клерков.
Старик последовал за ним в коридор, и они вместе вышли через залитый солнцем дверной проем.
– Тимми, – сказал Роберт, – случилась беда. Инспектор Грант привез ордер на арест дам из «Франчайза».
Даже произнеся эти слова, он никак не мог поверить, что это правда.
Очевидно, мистер Хезелтайн тоже не мог. Он ошеломленно уставился на Роберта, широко раскрыв старческие выцветшие глаза.
– Настоящий удар, правда, Тимми? – Зря он надеялся на поддержку со стороны дряхлого клерка.
Но каким бы старым, дряхлым и изумленным ни был мистер Хезелтайн, он оставался клерком юридической конторы и готов был оказать поддержку. Его наученный многолетним опытом разум среагировал на ситуацию автоматически.
– Ордер, – проговорил он. – Зачем ордер?
– Потому что без него нельзя никого арестовать, – нетерпеливо пояснил Роберт. Неужто старик Тимми стал медленнее соображать?
– Я не об этом. Их же обвиняют в судебно наказуемом проступке, а не в уголовном преступлении. Разве не могли ограничиться повесткой, мистер Роберт? Зачем же их под арест – за проступок-то?
Роберт об этом не подумал.
– Повестка в суд, – сказал он. – Действительно, почему бы и нет? Конечно, при желании ничто не помешает им арестовать дам.
– Но зачем им это? Такие люди, как Шарпы, никуда не убегут. И ничего больше не натворят, пока ждут суда. Не сказали, кем выдан ордер?
– Нет, не сказали. Большое спасибо, Тимми, от вас больше пользы, чем от крепкого напитка. Я должен идти в «Розу и корону», инспектор Грант там вместе с Хэлламом. Во «Франчайзе» не работает телефон, я не смогу их предупредить. Придется ехать туда в компании Гранта и Хэллама. А ведь еще утром казалось, что впереди просвет. Расскажете все Невилу, когда он вернется, хорошо? Только не дайте ему совершить что-нибудь глупое или опрометчивое.
– Вы прекрасно знаете, мистер Роберт, что мне никогда не удавалось помешать мистеру Невилу делать то, что ему хочется. Хотя мне показалось, что всю прошлую неделю он был на удивление трезв. Образно выражаясь, конечно.
– Даст бог, так будет и дальше, – сказал Роберт, выходя на залитую солнцем улицу.
В «Розе и короне» после полудня жизнь будто замерла. В холле он не встретил ни души, поднялся по широкой пологой лестнице и постучал в дверь номера пять. Открыл ему Грант, как всегда спокойный и вежливый. У окна, опершись о туалетный столик, с несколько несчастным видом стоял Хэллам.
– Вы, как я понял, не ожидали подобного, мистер Блэр, – заметил Грант.
– Нет, не ожидал. По правде говоря, для меня это сильный удар.
– Садитесь, – предложил Грант. – Не хочу вас торопить.
– Инспектор Хэллам говорит, у вас новые доказательства.
– Да. Весьма убедительные, как нам кажется.
– Позвольте узнать, какие именно?
– Конечно. У нас есть человек, видевший, как Бетти Кейн села в ту машину на автобусной остановке…
– В какую-то машину, – перебил Роберт.
– «В какую-то», если угодно, но по описанию это именно машина Шарпов.
– Так можно описать еще десять тысяч автомобилей в Британии. Что еще?
– Девушка с фермы, которая раз в неделю ходила к Шарпам делать уборку, готова поклясться, что слышала, как с чердака доносились крики.
– Ходила раз в неделю? А теперь перестала?
– Да, с тех пор как о деле Кейн пошли сплетни.
– Понятно.
– Улики сами по себе не такие уж ценные, однако они подтверждают рассказ девочки. Например, она действительно упустила автобус Ларборо – Лондон. Наш свидетель говорит, что видел автобус примерно в полумиле от остановки, когда ехал по дороге. А через несколько секунд, когда он поравнялся с остановкой, увидел там девочку. Это длинная прямая дорога, главная магистраль из Лондона через Мейнсхилл…