С улыбкой на лице я быстро возвращаюсь в свою комнату и переодеваюсь в джинсы и желтую блузку. Цвет соответствует моему счастливому настроению.
Когда я возвращаюсь на кухню, то начинаю печь по рецептам, которым меня научила Низа, чтобы тарелки были полны. Я измельчаю фисташковые орешки и кладу их между слоями теста фило. Пока они в духовке, я пробую приготовить турецкие деликатесы, которые Низа любит иногда подавать к чаю.
Интересно, что любят есть Габриэль и Алия Ханым? Мне нужно спросить Низу, чтобы я могла убедиться, что для них тоже есть угощения.
— Аллах Аллах, мое сердце, — внезапно восклицает Низа, заставляя меня подпрыгнуть от испуга. — Что ты делаешь так рано?
На моем лице расплывается улыбка.
— Я готовлю.
— Я вижу это. — Она подходит ближе и открывает духовку. Я замечаю, что пахлава почти готова. Низа снова смотрит на меня. — Почему ты печешь? Ты должна быть в постели.
Я качаю головой, моя улыбка становится шире.
— Габриэль сказал, что я могу свободно передвигаться по дому. — Не раздумывая, я хватаю Низу и обнимаю ее. — Я больше не пленница. Я свободна.
Она обнимает меня, затем говорит:
— Ты никогда не была пленницей, Лара. Но я рада слышать, что ты можешь свободно передвигаться. Это давно нужно было сделать.
Когда мы отстраняемся друг от друга, она наливает нам чаю, затем спрашивает:
— Когда Габриэль Бей сказал тебе это?
— Прошлой ночью. Он сказал, что мне не нужно его бояться, и даже сказал, что я могу вернуться к обучению.
Брови Низы высоко поднимаются на лоб.
— Что еще он сказал?
Я опускаю взгляд на липкое месиво, которое приготовила, затем морщу нос.
— Как ты готовишь рахат-лукум?
— Это может подождать, — ругает она меня. Она берет меня за руку и тащит к стулу. — Сядь и расскажи мне все, что произошло прошлой ночью.
— Габриэль только сказал мне, что я могу расслабиться и что больше нет никаких ограничений.
Низа, должно быть, не понимает, потому что она спрашивает:
— Как он это сказал? Какими были его выражения лица, его жесты.
Сбитая с толку, я качаю головой.
— Они были нормальными?
— Аллах, Аллах. — Она поднимает взгляд к потолку, как будто произносит молитву. — Он улыбался или хмурился?
— О. — Мои губы мгновенно изгибаются. — Он улыбнулся пару раз. — Затем я думаю добавить. — Он был действительно дружелюбным и терпеливым. Это было приятно.
Низа откидывается на спинку стула, обмахивая рукой раскрасневшееся лицо.
— Вытянуть из тебя информацию невозможно, — бормочет она. — А я-то думала, что получу пикантную историю перед завтраком. — Со вздохом она встает, чтобы посмотреть на беспорядок, который я устроила, затем указывает на это. — Рахат-лукум готовят не так.
Встав, я достаю пахлаву из духовки и ставлю ее на решетку для охлаждения.
— Ты научишь меня?
— Не сегодня. — Она снова указывает на беспорядок. — Убери это, чтобы мы могли приготовить завтрак.
Приступая к работе, на сердце у меня легче, чем когда-либо. Мне становится легче смеяться. Все становится вкуснее. Солнце светит ярче.
Я счастлива.
Глава 22
ГАБРИЭЛЬ
Слыша смех Лары, я знаю, что поступил правильно, поговорив с ней прошлой ночью.
Я иду на звук, пока не нахожу Лару снаружи, в саду, где она гуляет с моей бабушкой.
Babaanne указывает на куст цветов.
— Это мои любимые. Пионы. Их легко выращивать.
— Они красивые, — говорит Лара, наклоняясь ближе, чтобы понюхать одно из них. — Они пахнут почти как Низа Ханым.
— Это и ее любимые, — говорит моя бабушка, прежде чем потащить Лару в сторону сада с розами.
Я поступил правильно.
Низа и Лара присоединились к нам за завтраком. С сегодняшнего дня они будут есть с нами в столовой.
Я постоянно ловил себя на том, что мой взгляд блуждает по Ларе, и наблюдение за тем, как ей нравилась еда, вызывало улыбку на моем лице.
Низа, с другой стороны, наблюдала за мной так, как будто пыталась разгадать загадку. Дай женщине половину шанса, и ее разум унесется вместе с ней. Я знаю, о чем она думает. С чего такая внезапная перемена в сердце?
Возвращаясь в дом, чтобы пойти на работу, меня загоняет в угол Низа, которая ждет у входной двери. Она приподнимает бровь.
— Итак, что заставило тебя передумать?
Я усмехаюсь, снимая пиджак с крючка и надевая его.
— Мне пришлось смягчиться по отношению к Ларе, иначе вы с Babaanne до конца жизни будете это припоминать мне.
— О. — Она сдувается прямо у меня на глазах. — Тебе лучше приступить к работе.
Я смотрю, как она идет на кухню, затем качаю головой и выхожу из дома.
Пока Мирак везет меня в Reckoning, который находится рядом с Space Needle, я проверяю свои сообщения. Есть одно с незнакомого номера, и, открыв его, я нахожу фотографию Лары, Низы и Мурата. Должно быть, оно было сделано, когда они некоторое время назад ходили по магазинам.
Нахмурившись, я читаю сопроводительный текст.
Отдай ее мне в качестве предложения мира, и я прощу нападение.
Я быстро набираю номер Дэниела.
— Босс?
— Отправляйся ко мне домой с двумя мужчинами и помоги Мурату обеспечить всем безопасность.
— Уже в пути.
Я заканчиваю разговор и набираю номер Эмре.
— Ты в пути? — он спрашивает в тот же миг, как отвечает.
— Evet. Двадцать минут. Мазур вышел на контакт. Я отправил Дэниела в дом присматривать за всеми. Ты больше не ходишь один. Пусть Керем всегда будет с тобой.
— Хорошо. А ты?
— У меня есть Мирак.
— Что сказал Мазур? — Спрашивает Эмре.
— Он знает, что Лара жива. Он каким-то образом раздобыл фотографию ее, Низы и Мурата, когда они ходили по магазинам.
— Как ты хочешь с этим справиться?
— Мы подождем. Мазур хочет вернуть Лару, поэтому он вынужден принять опрометчивое решение, которое может сыграть в нашу пользу.
— Дай мне знать, если случится что-нибудь еще.
После того, как мы заканчиваем разговор, мне звонит Элиф. Я даю ей номер, с которого пришло сообщение, приказывая отследить его, когда буду звонить.
Зная, что Элиф ждет, я нажимаю на кнопку набора. Я удивляюсь, когда раздается звонок, думая, что он уже избавился от него.
— Демир, — раздается хриплый голос на линии.
Слишком много сигар, старик.
— Мазур.
— Я вижу, ты получил мое послание, — высокомерно бормочет он. Когда я продолжаю молчать, он требует. — Верни мне женщину.
Я усмехаюсь.
— Я ломал голову, пытаясь понять, почему она так важна для тебя. Ты боишься, что она скажет мне что-то важное?
— Она идиотка, — издевается он.
Тогда, может быть…
— Она твоя родственница?
— Она не более чем собака, которую мне нравится держать на поводке, — выплевывает он.
— Она мне очень понравилась, — говорю я, чтобы подразнить Мазура. — Она так стремится выполнить каждую мою команду. — Желая разозлить его, я добавляю. — Такая покорная.
— Мне все равно, что ты с ней сделаешь. Трахни ее и отправь обратно, и я прощу нападение. Я больше не сделаю такого предложения.
— Мне не нужно твое гребаное прощение, старик, — рычу я. — Я хочу, чтобы твоя кровь капала с моих пальцев.
— Почему?-— спрашивает он.
— Когда мы встретимся лицом к лицу, я скажу тебе почему. — Отключив звонок, я делаю глубокий успокаивающий вдох, прежде чем спросить Элиф, смогла ли она отследить звонок.
— Он пингуется по всему миру. Я смогла сузить круг поисков до Польши. Он определенно там. Я проверю все записи с камер видеонаблюдения на предмет его присутствия.
— Получила ли ты доказательства от своего контакта в Польше?
— Пока нет. Он замолчал.
Блять. Его, наверное, убили.
— Дай мне знать, как только что-нибудь найдешь.
— Evet.
К тому времени, как мы добираемся до клуба, я так чертовски устал от своего телефона, что хочу выбросить его в окно. Вместо этого я засовываю его обратно в карман и вылезаю из внедорожника. Насторожившись, я оглядываю окрестности, моя рука под пиджаком лежит на пистолете.
Теперь это только вопрос времени.
После первого разговора с Мазуром мне трудно сосредоточиться на работе. Мы с Эмре направляемся к стыковочным отсекам, чтобы проверить поставки.
Какого черта ему нужна Лара?
Никто не сражается за человека, если он не представляет для него ценности.
Я останавливаюсь посреди коридора, когда меня осеняет осознание – я готов сражаться за Лару.
Иисус.
Когда Эмре замечает, что я остановился, он оборачивается и спрашивает:
— Что случилось?
Я качаю головой.
— Ничего.
Я снова начинаю идти, мои мысли заняты Ларой.
Я готов бороться, чтобы она могла продолжать улыбаться. Чтобы она оставалась свободной.
Я снова останавливаюсь, и на этот раз Эмре хмуро смотрит на меня.
— Тебя беспокоит разговор с Мазуром?
— Какого черта ему нужна Лара? — Я задаю этот вопрос, кажется, в миллионный раз. — Она должна быть его родственницей, верно?
— Но ты сказал, что он отрицал это.
Я бросаю на Эмре нетерпеливый взгляд.
— Ты бы признал человека родственником, если бы он был у твоего врага?
— Точно. — Он пожимает плечами. — Сколько лет Мазуру? У него были дети?
Я встречаюсь взглядом со своим кузеном.
— Она могла бы быть его дочерью.
Он снова пожимает плечами.
— Но она была служанкой.
— Мы знаем, что Мазур облажался, Эмре. Он не из тех мужчин, которые заботятся о семье. — Я задумываюсь на мгновение. — Он просто не хочет, чтобы она попала в руки его врага. Это вопрос уязвленной гордости, а не любви.
— В этом есть смысл, — соглашается Эмре.
Я снова качаю головой.
— Но он никогда не говорил Ларе, что он ее отец, так? Это все еще не сходится. Он бы использовал это, по крайней мере, чтобы держать ее в узде.
— Да хрен его знает, — сдается Эмре, пытаясь разгадать головоломку.