но, но ведь это означает, что его правило допускало и кое-какие исключения! Так какие же? Как я узнаю минуту, когда не давать Бауэр транквилизатор станет опасней, чем усыплять ее? А ремни и бинты? «Слишком туго», «слишком свободно»… где граница между этими крайностями? Безумие придаст Бауэр сил, но представляет ли она угрозу для опытного, здорового оборотня — то есть меня? И еще слюна. При обычном укусе в кровь человека попадает ограниченное количество слюны. Бауэр вогнала себе ударную дозу. Стоит ли беспокоиться на этот счет? Не возникнут ли какие-то осложнения из-за того, что слюну ввели путем инъекции? Джереми все это знает, мне необходимо посоветоваться с ним.
Разговор так и не состоялся. Я, как могла, отгоняла дремоту, но после полутора суток бессонницы и стресса, силы мои были на пределе. Пейдж на связь не вышла.
Следующий день начался с череды разнообразных приступов. Сначала Бауэр били судороги. Потом она чуть не задохнулась: глотка у нее распухла, шейные мышцы стали толще — началось превращение человека в волка. Однако анатомия Бауэр была к этому еще не готова: снаружи шея изменилась, а все, что находилось внутри — дыхательное горло, пищевод и так далее — осталось прежним, человеческим. Подробностей не знаю, я не врач, а Кармайкл растерялась. Пугало другое: Бауэр вообще перестала дышать. Если бы мы занялись выяснением причин, она бы попросту умерла. Я запрокинула женщине голову — дыхательные пути при этом распрямились — и стала усиленно массажировать ей шею, стараясь вернуть той очертания, присущие человеку. Это давало результаты, но слишком медленно. Кармайкл беспокоило, что у пациентки разовьется кислородное голодание. Я с ней согласилась, и в итоге докторше пришлось провести экстренную трахеотомию. Ничего увлекательнее в жизни не видела. Наконец угроза миновала, и мы вздохнули с облегчением… на какое-то время.
У переезда в лазарет оказалось больше преимуществ, чем поначалу думалось. Я не просто была этажом ближе к свободе — главное, что через день люди стали относиться ко мне примерно так же, как и к Тесс. Из заключенной я сделалась помощницей врача, занимающей в общей иерархии довольно скромное положение и по этой причине никому особо не нужной. Иными словами, моей персоны стеснялись не больше, чем мебели, и спокойно вели при мне любые разговоры. Матасуми беседовал с Кармайкл, охранники болтали между собой, Тесс заигрывала с симпатичным уборщиком — рты не закрывались, а я усердно слушала. Просто поразительно, что удалось таким образом вызнать — начиная с отдельных сведений об устройстве комплекса и его организационной структуре и кончая всякой ерундой вроде сплетен об охранниках, любящих отлынивать от работы. Очаровательно.
Кроме того, немного позже я повидалась с Арменом Хэйгом, а также со жрецом Водун Кертисом Заидом — он, вопреки моим опасениям, счастливо здравствовал. Впрочем, с ним у меня не сложилось. Если Бауэр не врала и Лие действительно удалось подружиться со жрецом, то в искусстве общения ей поистине не было равных. Я попыталась завязать с ним разговор, однако даже на тривиальное «доброе утро» он ответил молчанием и злобным взглядом. Нет, из него союзник никакой. Армен, напротив, внушал большие надежды. Он не только планировал побег и готов был принять мою помощь, но и прилежно выполнял домашнее задание. Психиатр многое вызнал о системе безопасности, графике смены охраны и планировке здания. Более того, он умудрился передать мне всю эту информацию под носом у Кармайкл, ненавязчиво вплетая ее в банальную болтовню, так что ненужных подозрений ни у кого не возникло. Наблюдательный, спокойный, умный мужчина — ну просто идеал… в смысле, для партнера по побегу.
ИСХОД
Через несколько часов у Бауэр начался очередной приступ судорог, но в конце концов мы ее усмирили. Мне почему-то не сиделось на месте — я блуждала по лазарету из угла в угол, без нужды дотрагивалась до мебели, вертела в руках инструменты и, наконец, чуть не снесла одну из медицинских тележек. Кармайкл оторвалась от своих бумаг.
— Может, присядете? — раздраженно бросила она. — Не хватало еще, чтоб вы что-нибудь сломали.
Я подошла к стулу, взглянула на него — и стала изучать капельницу Бауэр.
— Не… — начала докторша.
— А что вы такое ей вливаете?
— Это общеукрепляющий водный… — Кармайкл умолкла на полуслове, потому что я уже потеряла интерес к капельнице и переключилась на монитор, по которому с пиканьем ползла синусоида сердечного ритма Бауэр. — Что, скоро у вас Преображение?
Покопавшись в памяти, я сообразила, что последний раз Преображалась в понедельник ночью, то есть дней пять назад. Как и большинству оборотней, жить мне приходится по недельному циклу. Проще говоря, хотя бы раз в неделю я должна Преображаться, хочется мне того или нет — в противном случае организм сделает это сам, против моей воли. Вот откуда такая непоседливость! Скоро мышцы начнут ныть, побаливать… Пока что мне удавалось держать свое тело в узде, и еще несколько суток перетерплю. Если Преображение случится здесь, то меня скорее всего запрут где-нибудь и все запишут на пленку. Лучше постараться, чтобы до этого не дошло.
— Да нет, — заверила я докторшу. — Просто мне как-то не по себе. Не привыкла подолгу находиться в четырех стенах.
Кармайкл отложила ручку.
— Думаю, организовать для вас прогулку по комплексу в моих силах. Под надежной охраной, разумеется. Как это я раньше не подумала, что вам нужны тренировки?..
— Тренировки? — донесся вдруг голос из приемной. — Что еще за разговоры? Это мой комплекс!
— Здравствуйте, Тайрон, — откликнулась Кармайкл, не поворачивая головы. — Вам что-то нужно?
Уинслоу вальяжной походочкой вошел в комнату и лучезарно мне улыбнулся.
— Только она вот. Я подумал, что неплохо бы составить Елене компанию. А вы бы пока спокойно поработали.
— Это очень… заботливо с вашей стороны, Тайрон, но, боюсь, вам придется подождать, если вы желаете пообщаться с мисс Майклс. Я собираюсь вызвать дополнительную охрану, чтобы вывести ее на прогулку. Ей что-то неспокойно.
— Неспокойно? Она готова Преобразиться?
— Нет, не готова. — Кармайкл положила блокнот на стол и направилась к переговорнику.
— Преображение вскоре произойдет. Может, ей надо…
— Ничего ей не надо.
Она нажала на клавишу вызова. Уинслоу встал за спиной докторши и отключил переговорник.
— Говорите, ей нужны тренировки? Тогда как насчет тренажерного зала? Вызывайте охрану, и я сам ее туда отведу.
Помедлив, Кармайкл перевела взгляд с магната на меня и сказала:
— Думаю, это не лучший выход. Прогулки…
— …будет недостаточно, — закончил за нее Уинслоу и улыбнулся, как мальчишка. — Я прав, Елена?
Я задумалась. Конечно, обстоятельная экскурсия по комплексу пришлась бы кстати; с другой стороны, лучше задобрить Уинслоу, пока я еще не наскучила ему в живом виде.
— Лучше в тренажерный зал.
Многозначительным взглядом Кармайкл дала понять, что выполнять желание Уинслоу меня никто не обязывает. Я отвела глаза, и докторша, бросив: «Хорошо», щелкнула кнопкой переговорного устройства.
Двое охранников остались в лазарете, а вот парочку, караулившую у входа, мы прихватили с собой. По пути к группе добавилось еще трое, так что в итоге меня конвоировало вдвое больше людей, чем приглядывало за Бауэр. Я бы расставила приоритеты по-другому, да только моего мнения никто не спрашивал, а самой предлагать было бесполезно. Спасибо и на том, что Кармайкл тех двоих не отослала — с нее бы сталось.
Ни размерами, ни оснащенностью их тренажерный зал меня не удивил — все почти как у нас в Стоунхэйвене. В небольшом помещении уместились многофункциональный силовой комплекс, набор гантелей и штанг, боксерская груша, беговая дорожка, лыжный тренажер и «Стэйрмастер».[25] Мы кардиотренажеров в доме не держим: какая бы погода ни стояла за окном, никакие «беличьи колеса» не заменят пробежки на свежем воздухе. Что же касается степпера, то упругие ягодицы в системе ценностей оборотня занимают весьма скромное место. Судя по толстому слою пыли, у здешних охранников «Стэйрмастер» тоже почетом не пользовался.
В зале занимались трое парней. Уинслоу велел им проваливать. Один подчинился, но двое остались. Ну как же, девчонка будет тяжести поднимать — очуметь просто. Похоже, ребята давненько не выбирались в нормальный общественный спортзал…
Толком «покачаться» не удалось. Стоило мне ухватиться за штангу или гантели, как подбегал Уинслоу, и начинались вопросы — а что это я делаю, а какой вес могу взять? Это очень раздражало. Поскольку уронить ему на ногу пятидесятифунтовую железяку было бы весьма неразумно с моей стороны, пришлось перейти на беговую дорожку. Как ее программировать, я не разобралась. Уинслоу вызвался помочь, но в результате компьютер вообще завис. Похоже, его познания в технике на тренажеры не распространялись. Мне, впрочем, разминать ноги не особенно и хотелось. Сильнее было другое желание — от души что-нибудь поколотить. В дальнем углу зала отыскалось то, что доктор прописал, — боксерская груша.
Я нацепила перчатки, и зеваки придвинулись поближе — может, втайне лелея надежду, что сейчас Уинслоу получит хорошую взбучку. Подойдя к снаряду, я нанесла пробный удар. По толпе пронесся восхищенный ропот. О, да она драться хочет?! Круто! Вот если бы вместо груши была другая девица… Мечтать, как говорится, не вредно.
Первые несколько секунд я примеривалась, вспоминала правильную стойку и последовательность движений. Несколько медленных ударов. Потом быстрее. Снова замедляюсь. Хук справа. Уинслоу стоял довольно близко ко мне, и, немного скосив взгляд, мне без труда удалось представить его на месте снаряда. Бам-бам-бам — три молниеносных удара. Периферийным зрением я видела его напряженное лицо, полуоткрытый рот, блеск его глаз. Похоже, ему это нравится не меньше, чем мне. Что ж, тем лучше. Я пружинисто отскочила назад. Пауза. Вдох. Пошла! Я вогнала кулак в снаряд — раз, другой, третий, и скоро сбилась со счета…