— Иглы… скальпели?
Груфала наклонила голову, размышляя.
Арох зарычал.
— Я…
Арох зажал рукой мой рот, и в нас сразу впился изучающий взгляд груфалы… как будто мы были ее собственным документальным фильмом во плоти.
— Им не нужны ни иглы, ни какие-либо процедуры, — небрежно произнес Дохрэйн, спокойно прерывая диалог, если вам так будет угодно, и направляясь к… Стерве?
Груфала сморщила нос в отвращении.
— Кто знает?
Девятый заскользил ладонью по спине между ее сложенными крыльями. И она коротко ему улыбнулась. Охренеть. У нее есть сердце.
Стерва наблюдала, как Дохрэйн шел ей на встречу. Но теперь она не выражала прохлады, не отстранялась. Когда он вторгся в ее личное пространство, то немного наклонился, чтобы… потереться щекой о ее плечо.
Стерва улыбнулась.
Охренеть. У нее тоже есть сердце.
Вау. Теперь я все поняла. Для ясности, я слишком многое повидала за последнее время, так что это о чем-то да говорило. Вперед, Дохрэйн.
Груфала тоже наблюдала за ними… заинтригованно смотрела на реакцию своего сына. Ее тон стал менее ледяным, когда она произнесла:
— Некоторых процедур нельзя избежать, но мы можем прийти к согласию сделать это как можно более гуманным способом без какого-либо длительного вреда…
— Нет! — вмешался Арох.
— Арох, — предупредила я тем яростно-серьезным шепотом, который был достаточно громким, чтобы быть услышанным, но, надеюсь, его все-таки не уловили. — Мы должны это сделать. Я не могу позволить им убить тебя!
Его рука прижалась к моим губам настолько сильно, что у меня больше не было возможности говорить.
— Как я полагаю, — медленно произнесла груфала, — мы могли бы отказаться от некоторых процедур. Уверяю вас, мы приложим все усилия для того, чтобы наши подопытные были в безопасности и здоровы.
Мне удалось впиться зубами в ладонь у основания его указательного пальца… единственная плоть, которую я могла укусить, поверьте мне. Другой рукой Арох стиснул мое бедро, но все же ослабил хватку на моих губах настолько, что я перестала кусать его и спросила:
— И их пары, верно?
Однако груфала соизволила кивнуть.
— Было бы очень интересно понаблюдать за длительной разлукой и разрушением связи, когда от одного забирают пару, но…
Вокруг нас раздалось рычание, бульканье и шипение.
— Но ясно, что это слишком обременительно для связанных пар и, откровенно говоря, слишком опасно. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы не травмировать ни субъекта, ни связанного с ним мужчину.
— Как долго?
Груфала постучала когтем по кончику своего милого маленького носика.
— Ммм. Какова продолжительность срока человеческой беременности?
— Период беременности? Девять месяцев.
— Период беременности? Месяцы? — Она опустила руку и посмотрела на меня так, будто каждое мое слово давало ей новые идеи. Новые идеи, которые, как я надеялась, не были связаны с иглами, наложением швов или скальпелями.
Я пожала плечами, словно она меня не пугала. Врунишка, врунишка — в огне трусишки.
— Ага, мы должны претерпеть некоторые изменения.
— Как интригующе.
— Что ты будешь делать с детьми?
А этот вопрос исходил от Стервы. Которая позволила своей руке вцепиться в Дохрэйна. Ура Дохрэйну!
Когда он ухмыльнулся мне, а Стерва дружелюбно показала средний палец, то я поняла, что произнесла это вслух.
Ох, а как груфала оглянулась и впилась в нас взглядом. Нам нужно брать с них деньги, чтобы они могли следить за нашим «естественным взаимодействием». Словно плата за вход в зоопарк.
— Было бы очень полезно изучить ваших малышей, и, если у вас будут дети, я могу обещать, что мы не причиним им вреда.
Я оглядела нашу группу. Все женщины смотрели на меня. Я подняла плечи в самом медленном пожатии.
В ответ я получила несколько кивков.
А что еще обсуждать? Я не заметила ни одного отказа.
— Ладно, — выпалила я. — Договорились.
— Энджи, иголки… — тихо и обеспокоенно пробормотал Арох.
Я вздрогнула, но лишь похлопала его по руке.
— Никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя, здоровяк.
Вот тогда Криспин разозлился.
— Ты не причинишь ей вреда! — зарычал он. Груфала бросила на него ледяной раздраженный взгляд.
— Это сократит или, возможно, даже сведет на нет цель исследований. Добровольное участие твоей женщины во всех тестах будет считаться компенсацией за жизни, которые ты забрал. — Затем ее глаза остановились на его плечах. Если бы Снежная королева была способна проявить искреннее сочувствие — или жалость — тогда это было бы так. — Для всех вас будут созданы условия. И ни один из хобсов, связанных с людьми, не будет ночевать в лежбищах.
Криспин вроде как… успокоился. В этот момент его девушка зашевелилась. Она выглядела довольной, когда Криспин обнимал ее, но сейчас девушка изменила положение тела так, что ее ноги оказались на земле. Она обхватила ладонью его щеку и что-то шептала до тех пор, пока Криспин не сосредоточил на ней все свое внимание.
Затем девушка посмотрела на груфалу с такой злостью, что если бы я была на месте этой груфалы, то почувствовала бы угрозу. И если бы за мной не стоял целый батальон мужчин.
Но на груфалу это никак не повлияло, поэтому она просто взглянула на пару и обратилась ко всем нам с очередной речью:
— Сейчас вы спокойно пройдете со мной через эти ворота. А затем мы отвезем вас туда, где вы будете…
Содержаться. Заключаться. В клетке. Под наблюдением.
— …Пребывать, — закончила она.
У нас не было вариантов, кроме как следовать ее приказу… поэтому мы зашагали вперед.
Глава 37
ЭНДЖИ
— Ты лучший, — пробормотала я, стараясь подбодрить моего мрачного, очень липкого пришельца. Ну, липкий — не совсем подходящее слово. Но я превратилась одновременно в его одеяло безопасности и камень беспокойства.
Прямо сейчас, по настоянию Ароха, он лежал на спине на кровати, а я растянулась на нем. Я пыталась возразить, ведь для его шеи была неудобна такая позиция из-за рогов, но Арох просто уложил меня на свою грудь и очень крепко обнял.
Было ясно, он нуждался в этом. Да и я тоже.
Было ощущение, будто прошло несколько недель с тех пор, как мы попали в плен.
Здесь было не так уж и плохо, как могло бы быть. В некотором смысле даже хорошо. Но некоторые дни были странными, как сегодня. Сначала хобсы разделили нас, проверяя, как долго вытерпит Арох, — а также его выносливость, я имею в виду здравомыслие — прежде чем сорвется.
С каждым днем терпение становилось все короче.
Он ненавидел эти тесты даже больше, чем я. Со своей стороны я очень сильно беспокоилась о нем, потому что Арох плохо выглядел к тому времени, как добирался до меня. Хотелось бы отдать должное слову груфалы. Хобсы действительно не причиняли мне вреда.
Но сегодня… Какой странный сегодня был день. Меня поместили в имитацию лесной чащи у озера и приказали «вести себя естественно». На берегу было много палок, веток и мягких, похожих на тростник, штук. Некоторые из них все еще стояли, но многие были срублены и уложены в аккуратные связки и стопки. Вода была теплой, чистой и достаточно прозрачной, чтобы разглядеть дно, но, честно говоря, я немного боялась туда войти. Что, если у хобсов был какой-нибудь ужасный морской монстр, который должен был всплыть и укусить меня, а они хотели посмотреть, как человек отреагирует на это?
Нет, спасибо.
Я шла вдоль песчаного берега, наслаждаясь теплом от больших ультрафиолетовых ламп и все ближе подступая к связкам… штук. Осмотрев их, я начала подбирать и помогать тому, кто организовал эти стопки, ведь одна выглядела так, будто случайно упала. Положив связку обратно в кучу, я задалась вопросом, какова цель этого конкретного упражнения.
В этот момент в помещение ворвался Арох.
Задыхаясь и истекая кровью из-за того, что он изо всех сил пытался вырваться, — снова — Арох сосредоточился на том, как я сидела — скрестив ноги перед собой — и еще сильнее забеспокоился. Он бросился ко мне и начал наклоняться, будто собираясь подхватить меня на руки, но, видимо, у него появилась идея получше, потому что Арох присел рядом, контролируя, чтобы между нами было небольшое расстояние.
— А где мои обнимашки? — воскликнула я, раскинув руки и посмотрев не него изумленным взглядом. На самом деле я обожала потребность в прикосновениях моего пришельца. Что за ерунда происходит?
Его глаза пробежались по моим вытянутым рукам… а затем Арох посмотрел на землю, и его ноздри затрепетали.
— Что? — возмутилась я.
Арох медленно наклонился вперед. Неуверенно, будто что-то проверяя, пока вторгался в мое личное пространство… но он так и не прикоснулся ко мне.
— Арох, какого черта? — Я покачала головой, глядя на него. — Что ты делаешь?
Арох снова посмотрел на землю, прежде чем заговорить:
— Как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую, что мой мужчина ведет себя странно, вот что я чувствую. Что происходит?
— Ты… не хочешь напасть на меня?
Я сощурила глаза, впиваясь в него взглядом.
Он напрягся.
— Хватит глупостей, обними меня! — Я сделала первый шаг, поднявшись и схватив его за рога.
Он с удовольствием обхватил мое тело руками и поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Его глаза мгновение блуждали по моему лицу, а затем Арох уткнулся носом в мою шею.
И лизнул.
Я завизжала.
Он издал этот хриплый урчащий гул, который часто использовал, и снова лизнул. Арох лизал и лизал меня, а я пыталась с этим смириться. Дома кто-то смотрел футбол, кто-то ковырялся в двигателях, кто-то играл в видеоигры… мой же парень любил лизать меня.
У каждого должно быть хобби.
Затем он немного расслабил объятия и посмотрел вниз.
— Что тебя так заинтересовало в этой грязи? — спросила я в полном недоумении.
Его глаза встретились с моими.
— Тебе нужно больше грязи?
— Я… — Я была практически уверена, что мои скошенные глаза и опущенная челюсть придавали лицу выражение «детка, ты сумасшедший», но на случай, если Арох неправильно меня понял, я произнесла: — Ладно. Давай начнем все сначала. Почему ты спрашиваешь меня об этом?