Он потянулся к ней, приятно взволнованный тем, что будет дальше, но тут загудел его телефон.
Его нервы были на пределе.
Он готов был поклясться, что выключил его. Выключил.
Глава 48
Ван
Звук сообщения прорвался сквозь туманные слои сна и разбудил меня. Я отяжелевшей рукой нащупала телефон, поднесла к лицу. Потерла глаза. Моргнула.
Сообщения не было.
Я поднялась на ноги, сжала в руке пистолет, и мое сердце замерло.
Телефон гудел. Но не мой телефон.
Я вновь потерла глаза в надежде, что они привыкнут к темноте и подскажут мне, в каких холмах и вмятинах таится опасность. Кровь бурлила, вытесняя из памяти остатки сна, принося ясные воспоминания о том, что я видела, когда мое сновидение оборвал этот странный звук. Я видела Фрэнка Рота. Он шел ко мне, его лицо было размытым, но становилось все четче.
Осторожно, прислонившись спиной к стене и направив пистолет вперед, я наклонилась, чтобы поднять телефон с того места, куда я его уронила. Нашла номер Гарри, направилась к выключателю. Зажгла свет, и звонок тут же пошел.
– Евангелина? – сонным голосом пробормотал Гарри.
– У меня в квартире кто-то есть, – сказала я.
– Выезжаю, – ответил он, и его тон меня насторожил. Я бросила трубку и принялась разгребать кучи хлама, размахивая пистолетом, когда мне казалось, что я слышу какой-то звук.
В комнате было пусто.
Я осмотрела шкафы. Там его тоже не было.
Видимо, он спрятался в ванной.
Чувствуя, как колотится сердце, я осторожно шагнула вперед и дернула дверь ванной. В комнате было чисто и пусто. Мне послышался шум над головой, я вздрогнула, подняла голову и посмотрела наверх через вентиляционную крышку. Мне вспомнилось тесное пространство между двумя зданиями возле места преступления. Вспомнился мужчина в баре, с усами и бородой, который растворился в воздухе.
У меня под кожей будто кто-то ползал. Я забралась на раковину и попыталась заглянуть в вентиляционное отверстие, но у меня ничего не вышло.
Вернувшись в комнату, я вновь позвонила Гарри.
– Никого нет, – пробормотала я, борясь с волнами тошноты. Неужели мои осознанные сны наконец взломали мою реальность и теперь настал черед галлюцинаций наяву? – Это был кошмар. Моя квартира чиста.
– Ты уверена? – обеспокоенно спросил он.
– Уверена. Спасибо, что согласился приехать. – Я положила трубку.
Глава 49
Ван
На следующий день я вздрагивала от каждого шума – царапнет ли ветка по окну, прошуршат ли шаги в коридоре, загудит ли холодильник. На работу я поехала другим маршрутом, высматривала лица за окнами других машин, то и дело поглядывая на зеркало заднего вида. Неужели за мной следили?
Я уже рассказала Гарри о Мари Роден. Я не могла повесить на него еще и это. Не могла рассказать, что или я теряю остатки разума, или странное существо без костей, человек-резинка, в восьмидесятом году похитивший Лили и Эмбер, теперь преследует меня, скрываясь в моих вентиляционных отверстиях. После этого меня бы, не медля ни секунды, отвезли в палату, обитую войлоком.
Но сегодня в Бюро приезжали дети Мари Роден. Нужно было разобраться с этой проблемой. Я приехала на работу, припарковалась, взяла в столовой два стаканчика хорошего черного кофе, один выпила по дороге в кабинет. Там я включила компьютер, выпила второй стакан, вытерла рот тыльной стороной ладони и направилась прямиком в самую большую и яркую лабораторию в здании.
В главную лабораторию.
Гарри уже был там, Дипти и Джонна стояли по бокам от него, и больше никаких взрослых в комнате не было. Одиннадцать детей, ловивших каждое слово Гарри, даже не взглянули в мою сторону, когда я вошла. Либо их родителей, законодателей, сюда не пригласили, либо они находились в другом крыле, где с ними трепался Чендлер.
Дети были очень разные – от шести до пятнадцати лет, разного роста, разных рас. Сын и дочь Мари Роден вновь показались мне крошечными для своего возраста. На них опять были брюки и водолазки, хотя утро было жарким. Под их запавшими глазами виднелись черные круги. Ребенок помладше, мальчик, жался к сестре.
Глядя на них, я снова чувствовала, как во мне расцветает ярость. Видимо, прочитав выражение моего лица, Гарри поднял руку.
– Сегодня у нас особый гость, настоящий офицер по нераскрытым делам. Агент Рид, вы не против рассказать нашей аудитории, чем вы занимаетесь?
Выступив вперед, я обратилась непосредственно к детям Роден, лица которых напоминали мне о мрачных викторианских куклах.
– Я помогаю привлечь плохих людей к ответственности. Иногда это чужие люди, но порой ими могут оказаться соседи или даже члены семьи. В любом случае моя работа – следить за тем, чтобы они перестали причинять вред другим.
Дипти и Джонна подняли брови. Я говорила со страстью уличного проповедника. Я добавила бы и еще что-нибудь, но тут Гарри кашлянул и сказал:
– Спасибо.
– Я не закончила! – возмутилась я, но прежде чем успела добавить что-нибудь еще, в лабораторию вошел Чендлер.
– Рид, вот ты где. Пойдем со мной.
Ничего хорошего это не предвещало. Я бросила на Гарри взгляд, полный надежды, что он будет внимателен к детям, и позволила Чендлеру, пахнущему «Олд Спайсом» и деловыми встречами, меня увести.
– Мы идем в ваш кабинет? – решилась спросить я.
– Не обязательно. Пройдемся и побеседуем.
Моя грудь сжалась. Обычно Чендлер любил похвастаться своим кабинетом. Но я ничего не ответила, молча последовала за ним. Когда мы добрались до пустого зала, он сказал:
– У тебя есть двадцать четыре часа.
Он не сбавил скорости, я тоже.
– Двадцать четыре часа на что?
– Чтобы раскрыть это дело, черт возьми! – Он развел руками, как будто намекая на очевидность ответа. – Если у тебя ничего не выйдет, мы тебя от него отстраняем.
– Черт возьми, Чендлер, – я была слишком шокирована, чтобы беспокоиться о своем тоне, – это дело не могут раскрыть сорок два года, как я должна разобраться с ним за неделю?
Он остановился как вкопанный. Если бы мы были в мультике, у него из ушей повалил бы пар.
– Дело тут в другом, и ты это знаешь. Ты по полной обделалась с Чарльзом Кайндом. – Его глаза бегали по коридору, и я поняла, что он не позвал меня в свой кабинет, потому что не хотел сцены. Он решил, что на публике я постараюсь сохранять хладнокровие. – Я могу выделить тебе только один день. Если больше, я рискую потерять благосклонность полиции Миннеаполиса. Мне не нужно говорить тебе, что эту цену мы заплатить не готовы.
– Значит, всем процессом рулит Комсток? И вы позволите ему уйти от наказания?
Чендлер закатил глаза.
– Только не говори мне, что ты настолько наивна, Рид. У нас не лучшие отношения с департаментом. Что касается меня, то мне все равно, чье имя будет проставлено в материалах дела, лишь бы с ним разобрались и у нас не возникло неприятностей. Двадцать четыре часа.
Он ушел.
Я готова была рвать на себе волосы. Я ни при каких обстоятельствах не смогла бы разобраться с этим делом за двадцать четыре часа. Я рванула в диспетчерскую, где сидел Кайл, окруженный папками.
– Есть что хорошее?
– И тебе доброе утро. – Он покачал головой и уставился в бумажку, которую читал, когда я вошла. – Ничего, разве что Джейкоб Питерс этим утром вернулся в город – не знаю, увидишь ли ты в этом что-нибудь хорошее. Ищу лучшего в городе гипнотерапевта, чтобы он завтра встретился с Ру.
Я ухмыльнулась.
– А ты неплох.
– Ты тоже. – Он скопировал мою ухмылку.
– Спасибо. – Я, помолчав, добавила: – Ты слышал, чтобы Комсток просил Чендлера оставить мне только двадцать четыре часа?
Он сузил глаза. Я задумалась, какое же решение он принял. Занять мое место в таком юном возрасте и с таким небольшим стажем – очень неплохая карьерная перспектива. Дальше путь открывался только наверх.
– Да, слышал, – кивнул он. – Потому-то и рву задницу.
Глава 50
Ван
Джейкоб Питерс жил в часе езды от Лич-Лейка, так что я по пути завернула к Кэрол Джонсон. Она поливала двор, до такой степени равномерно зеленый, что под землей, по всей видимости, проходила поливочная сеть, но я не собиралась ее осуждать за то, что она возится со шлангом – как хочет, так пусть и проводит свое личное время.
– Миссис Джонсон, – обратилась к ней я, выходя из машины, – какой прекрасный день для работы в саду!
Как раз в это время мы на ферме Фрэнка собирали первые ранние помидоры, пышный орегано и базилик и делали закрутки, кормившие нас всю зиму.
Она как-то неопределенно улыбнулась и пригладила волосы, посмотрела на небо, будто только теперь заметила, что находится на улице.
– Да, это верно. Чем могу помочь?
Я уверенно подошла к ней, выставив ладони вперед, чтобы она могла их видеть. Она чем-то напоминала зверька, который того и гляди даст деру.
– У меня вопрос. Если вы, конечно, не против. – Я остановилась в полутора метрах от нее, дав ей возможность выбрать, как отреагировать. – Вы помните, чтобы в восьмидесятых в этом районе велись какие-нибудь работы? Я понимаю, это было давно, но вдруг вам что-нибудь придет в голову? Может, новые дома строились, трубы прокладывались или заменялись? Или что-то в этом роде?
Она отпустила ручку распылителя, ее лицо расслабилось, расползлось морщинами.
– Ну, это простой вопрос. Видите столбы у вас за спиной? Они были до того новыми, что с них еще стекал креозот. Весь район несколько месяцев, пока их закладывали, был перекопан. Никогда бы не подумала, что вырыть ямы и закопать в землю столбы – такая уж большая работа.
Электрический разряд пролетел от моего позвоночника до кончиков пальцев. Я прикрыла глаза рукой, чтобы как следует рассмотреть столбы, черно-коричневые, потемневшие от времени, заклеенные обрывками объявлений о пропавшей собаке и рекламой стрижки газонов. Я представила себе, как Кэрол Джонсон срывает эти объявления, едва они появляются.