Но потом он влюбился.
У него не оставалось выбора, кроме как привести их домой.
Первое время они находились в запертой комнате в подвале, делили односпальную кровать и постоянно плакали. Прошли месяцы, прежде чем они научились спать всю ночь. Прошли годы, прежде чем они научились радоваться, когда он открывал дверь и приносил им еду, а иногда и подарки.
В конце концов он начал их выпускать, когда был дома, и вновь запирал, когда уходил на работу.
К тому времени, когда они стали достаточно взрослыми, чтобы он мог начать обращаться с ними как с женщинами, он доверил им свободно бродить по территории. Конечно, он угрожал им – говорил, что похоронит их заживо, избивал, не давал еды, если считал, что они чувствуют себя слишком уж комфортно, – но только в той мере, в какой это требовалось для сохранения мира.
Когда он привел их домой, Айрис уже умела читать, и она научила Вайолет. Он покупал им книги о том, как консервировать овощи, дубить шкуры, заниматься огородом, шить. Они обе стали настоящими поселенками. Дошло даже до того, что он смог привести их в гости к матери, и он этим гордился.
Но три месяца назад, после стольких спокойных лет, случилось нечто из ряда вон выходящее: Айрис внезапно родила. Она назвала свою беременность чудом Господним, и он ей почти поверил.
Но малышка изменила характер обеих женщин. Они стали невыносимыми. Они могли уйти от него в любой момент. У него не оставалось выбора, кроме как уничтожить Айрис, чтобы спасти Вайолет.
Пока был на работе, он исследовал места и в конце концов выбрал участок в Северной петле, расположенный довольно уединенно и вместе с тем далеко от его дома, так что, если бы какое-нибудь животное выкопало тело, он не попал бы под подозрение. Убедившись, что туда никто не ходит, разве что случайно забредут наркоманы или бомжи, выкопал яму лопатой. Взял с собой металлоискатель, чтобы, если кто-нибудь увидел бы его и спросил, чем он занимается, сказать, что ищет сокровище, и извиниться, если участок окажется в чьей-нибудь частной собственности.
Но его никто не увидел. Ни одна живая душа.
Он выждал две недели, чтобы выяснить, привлечет ли яма чье-нибудь внимание. Но нет. Даже дождь на нее не повлиял.
Так что на третьей неделе он привел туда Айрис. Принес даже стул и поставил прямо возле могилы. Она выглядела испуганной, но не верила, что он действительно похоронит ее заживо, это было ясно. В конце концов, за десятки лет он так и не привел в исполнение эту угрозу.
Но он усадил ее на стул, а сам спустился в яму, показал, какая она глубокая, прочитал Айрис лекцию о ее плохом поведении, заставил пообещать, что она станет лучше.
А потом заклеил ей рот изолентой и сбросил туда, приложив доску к выступу, который он сделал, чтобы у нее было время поговорить с Господом, прежде чем Он ее заберет.
И теперь ему предстояло проделать все то же самое с Вайолет. Возможно, было бы проще, если бы он просто всадил ей пулю в голову, как старой фермерской собаке, но он пообещал, что похоронит ее заживо, и был человеком своего слова.
Он еще не решил, что делать с ребенком, за которого он ожидал получить десять тысяч долларов. Может быть, если сенатор не могла за него заплатить, смог бы кто-то другой? В любом случае сначала нужно было покончить с Вай.
Он вошел в гостиную, слишком грустный, даже чтобы разуться. Он был удивлен, почувствовав слезы на щеках.
– Пришло время, – сказал он. – Положи ребенка в кроватку. Давай, поторапливайся.
– Нет! – закричала она. Ее лицо ужасно побледнело, глаза казались огромными. Раньше она никогда не повышала на него голос, но дерзость Айрис после рождения ребенка передалась и ей. Пора было с ней покончить не теперь, а давным-давно.
Он ударил ее по лицу и, когда она упала, выхватил младенца из ее рук. Бросил вопящего ребенка в кроватку, которую ему пришлось прятать вместе с Вайолет, когда приехала Ван Рид. К счастью для всех, ребенок молчал.
Он наматывал изоленту на руки Вайолет, пока она не перестала сопротивляться. Она кричала, умоляя его не трогать ребенка – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста – пока он не заклеил ей рот скотчем.
А потом перекинул ее через плечо и вынес на улицу.
Глава 58
Ван
Две мили подъездной дорожки Джека Дэвиса ощущались как двести.
Я затормозила машину у остановки перед домом. Сидя внутри, зарядила пистолет.
– Лили! – закричала я. Мое внимание привлекли грязные следы на полу. Я прошла по ним через кухню к задней двери. Метрах в шести позади дома стоял садовый сарай без окон, дверь которого была открыта и еще раскачивалась, как будто внутрь кто-то только что вошел. Я рванула к этому сараю. Внутри было темно, но мне удалось нащупать выключатель, после чего моим глазам предстала грязная лопата и такие же грязные ботинки. Я потрогала грязь – она была еще мокрой.
Сарай был где-то шесть на шесть метров, инструменты аккуратно висели на крючках. У одной стены стояли садовый мотокультиватор и снегоочиститель. В углу рядом с верстаком, напротив входной двери, разместилась пузатая печка.
Я вытащила пистолет, навела на один угол, на другой. Маньяк мог прятаться где угодно. Этот маньяк уж точно.
– Джек Дэвис, вы арестованы за похищение Эмбер Кайнд и Лили Ларсен, а также за убийство Эмбер Кайнд. – Я вертелась во все стороны, направляя пистолет на все предметы, и сердце бешено колотилось у меня в груди. Все мои чувства обострились, запах бензина и грязи был невыносим, и топот собственных ног по цементному полу оглушал. Я чувствовала, что теряю рассудок, но иногда именно так бывает, когда ты прав, и ты единственный, кто это знает. Джек Дэвис мог быть где угодно, но мне казалось, что он именно здесь и уже закопал Лили. Я не могла ее спасти, пока не остановлю его, иначе я рисковала получить пулю в спину. Мог ли он скрутиться внутри снегоочистителя, как гигантская улитка? Или запрятаться под половицы?
Мое внимание привлекло вентиляционное отверстие наверху. В сарае было проведено отопление, хотя печь топили дровами, что не редкость на Среднем Западе. Я перетащила стремянку и поднялась наверх, включила фонарик на телефоне.
Если Джек Дэвис там, я найду этого чертова сукина сына.
Вентиляционное отверстие легко открылось. Я осветила пространство, и волосы у меня встали дыбом. Казалось, когтистая рука в любой момент схватит меня за лодыжку. Это было воплощением всех моих детских кошмаров.
– Покажись, больной урод! – крикнула я.
Вытянула шею, чтобы заглянуть в темный воздуховод. Мое горло будто наполнилось кислотой при мысли о человеке-резинке без лица, но я взяла себя в руки. Я была готова на все, чтобы спасти Лили.
Там было пусто.
Я судорожно вздохнула и повернулась, чтобы заглянуть в воздуховод с другой стороны, услышала скрип. Волна ужаса обрушилась на меня с такой силой, что я потеряла равновесие, и телефон с грохотом упал на пол.
Я приземлилась на ноги аккурат в тот момент, когда передняя часть печи начала открываться. Сначала высунулась рука, следом за ней другая, с зажатым молотком, а потом между руками появилась ухмыляющаяся физиономия Джека Дэвиса.
У меня вырвался стон.
– Брось молоток, – приказала я, и мой голос прозвучал глухо, как из колодца. – Сейчас же.
У Дэвиса было лицо, то же лицо, которое я видела, когда говорила с ним о пропавшей женщине, но его тело представляло собой жуткое зрелище, невероятный набор сцеплений и переплетений. На моих глазах он заново себя пересобрал и меньше чем за секунду принял свою нормальную форму. От скорости этих жутких движений у меня скрутило живот. Я была не готова к тому, что, когда он расправит плечи, его рука вытянется еще на несколько сантиметров, и их окажется достаточно, чтобы ударить меня молотком по руке.
Мой пистолет с грохотом упал на пол. Я рванула к нему, и молоток стукнул меня по голове. Привкус металла во рту, взрыв фейерверка в виске. Я рухнула на пол. Мой пистолет лежал к Дэвису ближе, чем ко мне, и он отшвырнул его в сторону.
– Дерзкая девчонка, – прошипел он. – Ты не имеешь права здесь находиться!
Мой взгляд скользнул по его телу и остановился на лице. Это было не лицо Фрэнка Рота, но я увидела в его глазах тот же злой свет, ту же одержимость, с которой Фрэнк убеждал людей, что самое главное в жизни – Священное Писание.
Джек Дэвис был чудовищем.
Мой мозг свело от ужаса, за зубами что-то давило и росло, росло и давило. Я вдохнула так глубоко, как никогда еще не вдыхала, и завыла.
Это началось как сдавленный детский крик, застрявший во мне с тех пор, как Фрэнк крестил Веронику. Это нарастало и становилось больше, обретало слова.
– Я выросла среди кошмаров, ублюдок! – кричала я. – Я знаю, как с ними бороться. Ты не получишь Лили!
Я наклонилась в сторону и развернула ногу, чтобы подставить Дэвису подножку. С трудом, борясь с головокружением, поднялась и, когда он упал, выхватила молоток из его руки. Он инстинктивно поднял руки, чтобы закрыть лицо, но я целилась в сторону, метила в его ухо.
Я размахнулась так сильно, что когда он упал, его туловище скрутило, и глаза закатились.
Это была не чугунная сковорода, но она сработала.
Кровь стекала по моей щеке. Наклонившись, я нащупывала его пульс – очень слабый, он все-таки был. Джек Дэвис был еще жив. Если бы я убила его сейчас, без свидетелей, никто не мог бы оспорить, что я самооборонялась. Он похитил двух девочек, издевался над ними и убил по крайней мере одну из них самым чудовищным образом.
О том, что он изменится, и речи быть не могло. Без него мир стал бы только лучше. Я уже занесла молоток над головой, но, собираясь им взмахнуть, вспомнила Гарри.
Хватит.
Я услышала голос в своей голове. Это был голос не Гарри и даже не Барта, а мой.
Я бросила молоток. Подняла пистолет, покачиваясь, убрала в кобуру. В голове у меня пульсировало. Я хотела было надеть на Дэвиса наручники, но сразу же отмела такую глупую мысль. Скрутить этого человека было невозможно.