Кики говорила монотонно, глядя в одну точку, как будто повторяла эти слова уже тысячу раз, и сейчас, снова произнося их, старалась не думать о смысле. Это было характерно для родственников жертв, вынужденных раз за разом давать показания полиции. Но это могло также означать, что Кики излагает заученную наизусть версию событий, вместо того чтобы говорить правду.
Желая сбить ее с отрепетированного текста, Эвелин сменила тему:
– В квартире жили только вы с Шарлоттой?
Кики моргнула, слегка оживившись:
– Нет, с нами жил мой бойфренд, Дарнел.
– Вы к тому времени долго жили вместе?
– Год или полтора.
– А до того, как он к вам переехал, вы уже встречались какое-то время?
– Да, около года. Мы давно знали друг друга.
Дарнел и Кики разошлись только два года назад. Значит, смерть Шарлотты не повлияла на их отношения, и Эвелин, много общавшаяся с семьями, которые потеряли детей, понимала, что это о многом говорит.
– Почему вы расстались?
– С Дарнелом? – Кики покусала нижнюю губу и нервно сцепила пальцы. – В общем-то даже не знаю. Однажды он просто попросил меня уйти. Вот так, без предупреждения и без объяснений.
– Понятно…
– А почему вы спросили? Какое отношение это имеет к Шарлотте?
Если бы Эвелин начала отвечать на вопрос, Кики замкнулась бы в себе, поэтому девушка опять сменила тему:
– Давайте вернемся в тот день, когда погибла Шарлотта. Вы узнали, что к подруге она не заходила. Что было дальше?
– Мы с Дарнелом позвонили в участок и начали ее искать. Дошли до школы, затем до автобусной остановки. Ее нигде не было. Я хотела вернуться в квартиру и дождаться копов, но Дарнел сказал, что нужно обыскать все здание. Я не думала, что Шарлотта может оказаться где-то еще – что ей делать на других этажах? – но все же согласилась. – Голос Кики дрогнул, и она вцепилась обеими руками в сиденье дивана, раздавив незажженную сигарету. – Мы нашли ее в прачечной, на нижнем этаже. Шарлотте никогда не нравилось туда ходить, она почему-то боялась этого места. Но мы в прачечную все же заглянули и нашли ее. Ноги моей дочери торчали из стиральной машины. – Кики закрыла глаза, ее била дрожь. – Она была мертва. Задушена. А ее одежда… – Она всхлипнула.
Эвелин взяла Кики за руку.
– Я знаю. Успокойтесь, пожалуйста. Мы не будем это обсуждать.
Шарлотту Новак изнасиловали перед смертью.
– Я бросилась к ней, – продолжила Кики, – думала, она придет в себя. Но Дарнел меня отстранил, проверил ее пульс – сердце не билось. Тогда он сделал ей искусственное дыхание, только вот не помогло…
Эвелин, прочитавшая материалы процесса, знала, что это сильно затруднило поиск улик. Поскольку Дарнел прикасался к Шарлотте и делал ей искусственное дыхание, его ДНК, найденная на трупе, находилась там на законных основаниях.
– Дарнел сказал что-нибудь, когда вы обнаружили тело?
– Что? – Кики вскинула на Эвелин полные слез глаза. – Я не помню. Мы были в шоке, плакали…
– Вы оба плакали?
– Конечно! Дарнел любил Шарлотту, как родную дочь.
– Но он ведь знал ее всего пару лет.
– Ну и что?! – гневно воскликнула Кики. – Мы были семьей!
Она вскочила, схватила фотографию в рамке, стоявшую между кипами старых газет на журнальном столике, и развернула ее к Эвелин. Снимок был сделан на пляже. Шарлотта стояла между Дарнелом и Кики, все трое улыбались, и девочка казалась счастливой, ее совсем не стесняло присутствие маминого бойфренда.
Эвелин попыталась сосредоточиться на светловолосой Шарлотте, ее непринужденной позе и озорном блеске в карих глазах, говорившем о веселом, общительном характере. Но перед мысленным взором упорно вставал образ другой девочки – тоже светленькой и веселой. Той, что постоянно жила в ее памяти.
– Посмотрите на него! – Кики указала на Дарнела. – Он любил ее!
– Хорошо. Но вы сказали, он был дома в то время, когда Шарлотта могла вернуться из школы, если она не пошла к подруге. Может быть, она все-таки возвращалась в квартиру в тот день?
– Нет! – возмущенно выпалила Кики. – Она бы не успела подняться в квартиру. Кто-то, наверное, перехватил ее по дороге от автобусной остановки!
– Но полиция все же заинтересовалась Дарнелом Конвеем. Его вызывали на допрос.
– А они нашли основания для ареста? – со злостью спросила Кики. – Нет! Потому что он ничего не сделал! Дарнел никогда не причинил бы вреда Шарлотте. Никогда!
Эвелин смотрела на злобно прищуренные глаза Кики, крепко сжатые челюсти, скрещенные на груди руки и понимала, что эта женщина просто не желает признавать возможную причастность Дарнела к убийству ее дочери. Либо она и правда не допускала и тени сомнений на его счет, либо запрещала себе верить в то, что он убийца, сама мысль об этом была ей невыносима, потому что она сама же и привела его в дом. Второе предположение казалось более вероятным, но получить доказательства своей правоты Эвелин не могла, поэтому сменила тактику.
– Восемнадцать лет назад Дарнел помогал в поисках жертв Массовика-затейника. – Эвелин не знала, так ли это, но на всякий случай произнесла фразу с утвердительной интонацией в надежде, что Кики опровергнет ее слова. – Вы были тогда вместе с ним?
При упоминании Массовика-затейника женщина вздрогнула всем телом.
– Нет. У меня тогда не было времени. Но Дарнел хотел помочь.
– Он сам вам так сказал? – Эвелин старалась сохранять невозмутимость и говорить ровно.
Кики опять злобно прищурилась:
– Дарнел никогда бы не обидел ребенка. И я не хочу больше говорить об этом! Уходите. – Последнее слово она произнесла едва слышно.
Эвелин кивнула. Пришлось смириться с неудачей, потому что возможности продолжить беседу не было.
– Простите, что заставила вас снова вспомнить ту трагедию. Спасибо, что согласились поговорить.
Кики ответила ей сердитым взглядом и проводила к двери.
Усевшись за руль взятой напрокат машины, Эвелин обдумала всё только что услышанное. Первыми жертвами многих серийных убийц становятся люди, с которыми они знакомы, часто кто-то из близких, так что, если Дарнел – Массовик-затейник, он мог начать с Шарлотты. После этого он должен был прийти к выводу, что выбирать жертв из своего круга общения и дальше опасно: его быстро вычислят. Или же у него не было возможности подобраться к другим своим знакомым девочкам, поэтому он начал действовать в других городах.
Разговор с Кики не рассеял подозрения относительно Дарнела и при этом ничего полезного не дал. Теперь нужно было как-то попасть в его дом, но Эвелин не могла придумать подходящего повода.
А у Бриттани Дуглас – если она еще была жива – оставалось все меньше времени.
Глава 8
Мэнди Толанд больно закусила губу и настороженно обернулась, открывая раздвижные застекленные двери на веранду. Тихонечко, только бы не скрипнули, нельзя шуметь. Никто не должен знать, что она собирается выйти из дома. Ей и так пришлось весь день просидеть в своей комнате, не хватало еще, чтобы родители застукали ее сейчас и наказали.
Когда щель между створками стала достаточно широкой, чтобы в нее можно было проскользнуть, девочка выскочила наружу с торжествующей улыбкой. Получилось!
По подсчетам Мэнди, мама должна была заглянуть в ее комнату не раньше чем минут через пятнадцать, значит, целых пятнадцать минут ее отсутствия никто не заметит. Достаточно времени, чтобы добежать до самого дальнего уголка сада и нарвать цветов, а потом поставить их в вазу у себя в комнате. Раз уж ее не пускают к цветам, цветы придут к ней.
Мэнди, конечно, понимала, почему родители так странно себя ведут. В школе и в парке только об этом и говорили – об исчезновении Бриттани Дуглас. Мэнди не была с ней знакома – училась в другом классе, – но знала, что Бриттани пропала.
Взрослые, обсуждая это, всегда переходили на шепот, если думали, что дети могут их услышать, поэтому до Мэнди долетали лишь обрывки разговоров. Кто-то похитил Бриттани, и полиция не знает, где ее искать. Может даже, Бриттани умерла.
Мэнди поежилась на бегу, спеша по тропинке к клумбе с маргаритками, своими любимыми цветами. Девочка понимала, что такое «умерла», – в прошлом году умерла ее двоюродная бабушка, и это означало, что они с ней больше никогда не увидятся.
Интересно, удастся ли когда-нибудь увидеться с Бриттани? В следующем году они обе должны перейти в среднюю школу.
Непонятный шум, донесшийся из-за деревьев, заставил Мэнди резко остановиться. Как будто сквозь заросли пробиралось какое-то огромное животное, но никого не было видно.
Перепугавшись, Мэнди бросилась бежать изо всех сил обратно к дому. Ей уже было не важно, что родители могут заметить ее из окна и наказать.
Что, если похищение Касси и несостоявшееся похищение Эвелин – ключ к разгадке дела Бриттани?
Эвелин устало опустилась в неудобное кресло, задвинутое в угол номера отеля. Она только что вернулась из полицейского участка, где делилась с Томасом новыми соображениями о похитителе Бриттани Дуглас и пыталась уговорить шефа полиции приставить к Дарнелу двоих полицейских, чтобы глаз с него не спускали.
Если Дарнел тут ни при чем, нужно поднять из архивов все дела о гибели детей возраста Бриттани за последние два десятка лет. Раз похититель стремится возместить собственную утрату, смерть какой-то девочки может навести на его след, а случиться это должно было за несколько лет до первых преступлений Массовика-затейника.
Кроме того, Эвелин чувствовала, что, если ей удастся установить причину отхода Массовика-затейника от дел после похищения Касси, это сильно сузит круг подозреваемых. И чем больше она об этом думала, тем больше ей казалось, что ключ к разгадке именно здесь. Он планировал похитить Эвелин, но не сделал этого и исчез на восемнадцать лет. Почему?
Ей не нужно было заглядывать в материалы дела, чтобы вспомнить стишок, подброшенный преступником в комнату Касси. Он отпечатался в памяти Эвелин полтора месяца назад, когда она взяла дело в архиве и изучила все подробности. Стишок был написан на размер детской народной песенки «Джорджи Порджи». Другие тексты Массовик-затейник оставлял во дворах, там, где похитил девочек. Но Касси он забрал прямо из дома, из ее спальни, и это было самое рискованное из его похищений. Стишок лежал на кровати.