- Я хорошо знаю Дункана, и хвалите вы его по заслугам,- подхватила она.- И если он честнейший и добрейший, то его жена еще и вдвое.
- Да,- сказал я.- Прекрасные люди, и место это чудесное.
- Где в мире есть другое такое? - воскликнула она.- Я люблю и все его запахи, и все, что растет там.
Ее порывистость меня обворожила.
- Мне только жаль, что я не привез вам оттуда ветку вереска,- сказал я.- И хотя я поступил дурно, заговорив с вами на улице, оказывается, у нас есть общие знакомые, и потому покорнейше прошу принять меня в их число. Имя мое Дэвид Бальфур. И нынче мой счастливый день: я только что вступил во владение имением и лишь недавно избежал смертельной опасности. Быть может, вы сохраните мое имя в памяти ради Балкухиддера, как я ваше - ради моего счастливого дня.
- Мое имя вслух не произносят,- ответила она надменно.- Более ста лет оно срывалось с человеческих уст лишь по недосмотру. Я безымянна подобно духам лесов и вод. Зовусь же я Катриона Драммонд.
Я все понял. В Шотландии лишь одно имя находилось под запретом - имя Макгрегоров. Но вместо того чтобы уклониться от нежелательного знакомства, я поспешил укрепить его.
- Мне довелось сидеть за столом с человеком, который мог бы сказать о себе то же,- заметил я.- И полагаю, он принадлежит к вашим друзьям. Его называли Робин Ойг.
- Правда,- воскликнула она. - Так вы знакомы с Робом?
- Я провел в его обществе ночь,- подтвердил я.
- Да, он - ночная птица,- сказала она.
- И он играл на волынке,- продолжал я.- Так что судите сами, как быстро шло время.
- Значит, вы не враг,- сказала она.- Это его брата привели сюда солдаты в красном. Того, кого я называю отцом.
- Неужели? - воскликнул я.- Вы одна из дочерей Джеймса Мора?
- Его единственная дочь,- ответила она.- Дочь арестанта. Как я могла забыть об этом хотя бы на час и пуститься в разговоры с неизвестными людьми!
Тут один из служителей спросил ее на неудобопонятном языке, который он, видимо, считал английским, как «ей» (он подразумевал себя) раздобыть «на понюшку». Он хорошо мне запомнился, кривоногий, рыжий коротышка, с которым мне, себе на беду, пришлось познакомиться поближе.
- Нынче придется обойтись, Нийл,- ответила она.- Как ты раздобудешь «понюшку» без денег? В другой раз будешь осмотрительнее. И думаю, Джеймс Мор будет не слишком доволен Нийлом с Тона.
- Мисс Драммонд,- сказал я.- У меня, как я вам уже говорил, сегодня счастливый день. Меня сопровождает рассыльный из банка. И вспомните: я пользовался гостеприимством в Балкухиддере, в ваших родных местах.
- Но оказали вам это гостеприимство не мои близкие,- возразила она.
- Так что же! - сказал я.- Но вашему дяде я обязан тем, что услаждался музыкой волынки. И ведь я предложил себя вам в друзья, а вы были столь рассеянны, что не ответили мне отказом.
- Если бы речь шла о большой сумме, это сделало бы вам честь,- сказала она.- Но я объясню вам, в чем дело. Джеймса Мора держат в тюрьме, в цепях. Последнее время они каждый день приводят его сюда, к лорду-адвокату…
- К лорду-адвокату?! - вскричал я.- Так значит, это…
- Дом лорда-адвоката Гранта из Престонгрейнджа,- ответила она.- Не знаю, для чего моего отца приводят сюда, но, кажется, для него забрезжила надежда. Пока меня ни разу не допустили к нему, а ему не разрешают писать, и потому мы ждем на Кингс-стрит, чтобы увидеть его. Иногда нам удается передать ему нюхательного табака, иногда еще что-нибудь. И вот теперь этот сын всех бед, Нийл, сын Дункана, потерял мой четырехпенсовик, отложенный на табак, и Джеймс Мор не получит ничего и подумает, что дочь о нем забыла.
Я вынул из кармана шестипенсовик, протянул его Нийлу, велел ему бежать за табаком и повернулся к ней:
- Этот шестипенсовик я получил в Балкухиддере,- сказал я.
- А! - воскликнула она.- Вы друг Грегоров!
- Мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение,- сказал я.- О Грегорах я знаю весьма мало, а о Джеймсе Море и его делах и того меньше. Но пока я стоял тут, мне кажется, я довольно много узнал о вас. Только скажите: «Вы друг мисс Катрионы», и я позабочусь, чтобы вас не так обманывали.
- Если мой, то, значит, и Грегоров,- ответила она.
- Согласен и на это,- сказал я.
- Но что вы можете подумать обо мне, когда я приняла подаяние от первого встречного! - вскричала она.
- Я думаю только, что вы - преданная дочь,- сказал я.
- Но я возвращу вам этот долг. Где вы остановились? - спросила она.
- По правде говоря,- ответил я,- пока нигде. Так как я и пяти часов еще не пробыл тут. Но если вы объясните, где вас найти, я возьму на себя смелость сам явиться за моим шестипенсовиком.
- Но могу ли я вам настолько довериться? - спросила она.
- Ничего не опасайтесь! - воскликнул я.
- Для Джеймса Мора это было бы тяжким лишением,- сказала она.- Я остановилась по ту сторону озера, в деревне Дин, у миссис Драммонд-Огильви из Аллардайса. Она мой близкий друг и будет рада поблагодарить вас.
- Так вы меня увидите, едва позволят мои дела,- сказал я и, вспомнив про Алана, поспешил проститься с ней.
При этом я невольно подумал, что мы друг с другом держимся уж очень свободно, если вспомнить, как коротко наше знакомство, и что истинно благоразумная благородная барышня была бы более сдержанна. Но банковский рассыльный прервал столь мало галантный ход моих мыслей.
- А мне-то казалось, что вы хоть и молоды, да умишко у вас есть,- начал он, выпячивая губы.- По такой дорожке далеко не уйдешь. Дурак со своими денежками распростится быстро. А вы лихой кавалер! - воскликнул он.- Прямо сказать, не промах! На шестипенсовики их ловите!
- Да как ты смеешь говорить о благородной барышне…- начал я.
- Благородной?! - перебил он.- Спаси нас и помилуй, где тут благородная барышня? Эта, что ли? Да таких в городе пруд пруди. «Барышня»!.. Оно и видно, что вы Эдинбурга не знаете.
Я вспыхнул от гнева.
- Ну-ка, веди меня, куда тебе велено,- приказал я.- И придержи свой пакостный язык!
Он послушался меня, но не совсем. Больше он прямо ко мне не обращался, но принялся довольно громко напевать с наглой многозначительностью, отвратительным голосом и безбожно фальшивя:
Однажды ветер плащ сорвал с красотки Молли Ли.
Глядит на запад, на восток, а плащ летит в пыли,
И нечем ей себя прикрыть. Но мы его нашли,
Пойдем на запад, на восток к красотке Молли Ли.
Глава 2
ГОРСКИЙ СТРЯПЧИЙ
Мистер Чарлз Стюарт, стряпчий, обитал у верхнего конца самой длинной лестницы, когда-либо сложенной каменщиком,- пятнадцать маршей насчитал я, и когда открывший дверь писец сказал мне, что его хозяин дома, у меня еле-еле достало дыхания отправить банковского рассыльного восвояси.
- Иди-ка на запад, на восток,- приказал я, забрал у него сумку с деньгами и последовал за писцом.
Мы вошли в приемную, где возле стола с бумагами стоял табурет писца. В небольшой комнате за ней невысокий человек внимательно читал купчую и при моем появлении лишь с трудом оторвался от нее, но прижал палец к строчке, словно намеревался тотчас меня выпроводить и вернуться к своему занятию. Это мне не очень понравилось, но еще больше мне не понравилось,что писец, по моему мнению, мог без малейшего труда подслушать, о чем мы будем разговаривать.
Я спросил, он ли - мистер Чарлз Стюарт, стряпчий.
- Он самый,- был ответ.- И если и мне позволено спросить о том же: кто вы такой?
- Вы никогда прежде моего имени не слышали, да и обо мне самом тоже,- сказал я.- Но я принес вам знак от друга, который вам хорошо известен. Который вам хорошо известен,- повторил я, понизив голос,- но, возможно, вы сейчас не так уж рады будете получить от него весть. И дело, о котором я хочу с вами поговорить, должно остаться между нами. Иными словами, мне хотелось бы думать, что нам тут никто не помешает.
Он молча поднялся, с неудовольствием отложил купчую, отослал писца с каким-то поручением и запер за ним входную дверь.
- Теперь, сударь,- сказал он, вернувшись,- вы можете говорить о вашем деле, ничего не опасаясь. Но прежде чем вы начнете,- перебил он сам себя,- хочу сказать, что я-то его опасаюсь. Я заранее знаю, что вы либо Стюарт, либо пришли с поручением от Стюарта. Это благородная фамилия, и не сыну моего отца поносить ее. Но стоит мне ее услышать, и я трепещу.
- Моя фамилия Бальфур,- объяснил я.- Дэвид Бальфур, владелец Шоса. Ну, а о том, кто меня послал, пусть скажет его знак.- И я достал серебряную пуговицу.
- Уберите ее в карман, сударь! - вскричал он.- И не упоминайте никаких имен. Чертов упрямец! Его пуговицу я знаю! Чтобы ее черт побрал! Где он теперь?
Я ответил, что не знаю, где Алан, но что он прячется в надежном месте (во всяком случае, по его мнению), где-то на северном берегу залива, и останется там, пока ему не найдут судно, на котором он сможет покинуть страну. И объяснил, где и как с ним можно свидеться.
- Я всегда знал, что рано или поздно угожу на виселицу из-за моих родичей! - вскричал он.- И вот этот день наступил! Найти для него судно, он этого хочет? А кто заплатит? Он совсем лишился рассудка!
- Это я беру на себя, мистер Стюарт,- сказал я.- Вот сумка с деньгами, а если их не хватит, можно будет взять еще.
- О том, каковы ваши политические пристрастия, мне спрашивать незачем! - заметил он.
- Да, конечно,- ответил я с улыбкой,- другого такого вига, как я, трудно сыскать.
- Погодите, погодите! - воскликнул мистер Стюарт.- Это что же такое? Так вы виг? Так почему же вы явились сюда с пуговицей Алана? И по каким-то темным делам, мистер виг? Просите меня поспособствовать заведомому бунтовщику, да еще обвиняемому в убийстве, за чью поимку обещана награда в двести фунтов, а потом объявляете, что вы виг! Я вигов знавал немало, но таких что-то между ними не встречал!
- Да, он бунтовщик,- ответил я.- Как ни грустно. Потому что он мой друг. И я могу только сожалеть о его заблуждениях. И в убийстве он на свою беду обвинен - но обвинен напрасно.