| But the business was the most wearing I had ever taken part in. | Правда, такого изнурительного занятия я еще не знавал. |
| A man had need of a hundred eyes in every part of him, to keep concealed in that uneven country and within cry of so many and scattered sentries. | Тут требовалась сотня глаз и на руках, и на ногах, и на затылке, чтобы среди скал и. выбоин, где нас ежеминутно могли услыхать разбросанные там и сям часовые, ни разу не очутиться на виду. |
| When we must pass an open place, quickness was not all, but a swift judgment not only of the lie of the whole country, but of the solidity of every stone on which we must set foot; for the afternoon was now fallen so breathless that the rolling of a pebble sounded abroad like a pistol shot, and would start the echo calling among the hills and cliffs. | На открытых площадках проворство еще не решало дела, требовалась смекалка, чтобы вмиг оценить не только всякую складочку и бугорок окрест, но и надежность всякого камня, на который ставишь ногу; ибо к вечеру воцарилось такое безветрие, что покатившаяся галька гремела в неподвижном воздухе как пистолетный выстрел и будила в холмах и утесах чуткое эхо. |
| By sundown we had made some distance, even by our slow rate of progress, though to be sure the sentry on the rock was still plainly in our view. | Как ни медленно мы двигались, а к заходу солнца одолели значительное расстояние, хотя тот часовой все равно еще торчал у нас на виду. |
| But now we came on something that put all fears out of season; and that was a deep rushing burn, that tore down, in that part, to join the glen river. | Но вдруг нам встретилось нечто такое, что все наши страхи мигом позабылись; то был глубокий быстрый ручей, который мчался вниз, чтобы слить свои воды с речкой ущелья. |
| At the sight of this we cast ourselves on the ground and plunged head and shoulders in the water; and I cannot tell which was the more pleasant, the great shock as the cool stream went over us, or the greed with which we drank of it. | При виде его мы бросились наземь и погрузили в воду голову и плечи. Уж не скажу, что было сладостней: целительная прохлада потока, пронизавшая нас, или блаженство напиться вволю. |
| We lay there (for the banks hid us), drank again and again, bathed our chests, let our wrists trail in the running water till they ached with the chill; and at last, being wonderfully renewed, we got out the meal-bag and made drammach in the iron pan. | Так мы лежали, скрытые берегами, пили и никак не могли напиться, плескали воду себе на грудь, отдавали руки во власть быстротечных струй, покуда запястья не заломило от холода; и наконец, точно рожденные заново, вытащили кулек с мукой и примялись мешать в железной плошке драммак. |
| This, though it is but cold water mingled with oatmeal, yet makes a good enough dish for a hungry man; and where there are no means of making fire, or (as in our case) good reason for not making one, it is the chief stand-by of those who have taken to the heather. | Это хоть и просто-напросто размазня из овсяной муки, смешанной с холодной водой, а все ж вполне сносная еда на голодный желудок; когда не из чего развести костер или же (как случилось с нами) есть веские причины его не разводить, драммак - сущее спасение для тех, кто скрывается в лесах и скалах. |
| As soon as the shadow of the night had fallen, we set forth again, at first with the same caution, but presently with more boldness, standing our full height and stepping out at a good pace of walking. | Едва стало смеркаться, мы снова двинулись в путь, на первых порах так же осторожно, но вскоре осмелели, выпрямились во весь рост и прибавили шагу. |
| The way was very intricate, lying up the steep sides of mountains and along the brows of cliffs; clouds had come in with the sunset, and the night was dark and cool; so that I walked without much fatigue, but in continual fear of falling and rolling down the mountains, and with no guess at our direction. | Мы шли запутанными тропами, петляли по горным кручам, пробирались вдоль края обрывов; к закату набежали облака, ночь спускалась темная, свежая; я не слишком устал, только непрерывно томился страхом, как бы не сорваться и не полететь с такой высоты; а куда мы шли, и гадать перестал. |