Он подошел к двери, снял засов и выскочил в коридор, готовый поразить охранника прежде, чем тот успеет обнажить меч. К его огромному облегчению, охранник валялся у стены и храпел. Вторая дверь в конце короткого коридора была заложена снаружи. Абивард отворил ее. Вышла Динак, а с ней – широкоплечий мужчина чуть старше Абиварда.
– О величайший… – Абивард начал опускаться на пол.
– Не время, не до этого, – резко произнес Шарбараз. Глаза его блестели от возбуждения: наконец-то он вырвался на волю. – Пока я не выбрался из этой крепости, никакой я не величайший. Церемониями займемся, когда будет время.
Он поспешил мимо усыпленного охранника в опочивальню Птардака, Динак на мгновение задержалась в коридоре. Со всей силы она пнула охранника в живот. Тот крякнул и дернулся, но не проснулся. Абивард в изумлении посмотрел на сестру.
Она ответила ему негодующим взглядом:
– Я бы всех троих избила, если бы могла. Вообще убила бы. – И она разрыдалась.
– Пошли, – настойчиво сказал Таншар. – Как нам напомнил величайший, времени у нас мало. Абивард вошел в опочивальню, за ним, всхлипывая, последовала Динак. Увидев ее слезы, Таншар воскликнул:
– Госпожа, мужайся! Если тебя увидят в слезах, все пропало.
– Я… знаю. – Динак закусила губу, вытерла глаза парчовым шелком своего платья, вздрогнула всем телом и наконец кивнула Таншару:
– Приступай. Я не выдам нас.
– Замечательно, – сказал Таншар.
Все происходило слишком быстро, так что Абивард не мог уследить за происходящим, но медлить никто не собирался.
Таншар подозвал Шарбараза:
– О величайший, теперь мне требуется твоя помощь. Возьми в свои руки руки Птардака.
– Если так надо… – Шарбараз склонился над бесчувственным дихганом.
Таншар осыпал обоих красноватым порошком.
– Толченый кровавик, – пояснил он и начал нараспев произносить заклинание.
Абивард знал, что чародейство – вещь реально существующая и без него нечего даже надеяться выбраться из крепости Налгис-Краг. Но как оно творится, он видел впервые и смотрел на это с благоговейным страхом. На его глазах Шарбараз приобрел облик Птардака, включая и одежду, – и наоборот.
Когда изменение завершилось, Абивард и Шарбараз, временно ставший Птардаком, оттащили изменившего облик Птардака в темницу, в которой держали Шарбараза, и заложили дверь на засов. Таншар сказал Динак:
– Теперь, госпожа, мы придадим тебе облик этого охранника и можем идти.
Она вытаращила глаза до предела:
– Я знала, что так будет, но мне этого не вынести! Я и сама себя буду видеть так, будто это он?
– Нет. – Шарбараз вытянул руку и посмотрел на нее. – В своих глазах я остаюсь самим собой. – Однако голос его был голосом Птардака.
– Да, это действует так, – согласился Таншар. – Твоя сущность остается неизменной, и перемена для тебя невидима.
Динак резко кивнула:
– Тогда я готова, только… должна ли я касаться его?
Таншар покачал головой:
– Здесь ритуал несколько иной, поскольку вы не будете меняться, обликами, скорее ты позаимствуешь его облик. Встань, пожалуйста, вон там, поближе к нему.
Даже это оказалось больше того, на что была готова Динак, но она подчинилась. Таншар поставил между ней и охранником хрустальный диск. Когда он выпустил его из рук, диск завис в воздухе. Таншар снова принялся говорить нараспев, на сей раз в ином ритме, и вновь и вновь называл имя Пророчицы, преподобной Шивини. Хрусталь светился с полминуты. Когда свет померк, в коридоре оказалось двое охранников, похожих как близнецы.
– Позволь мне отойти от него, – сказала Динак хриплым мужским голосом.
Абивард закрыл дверь, ведущую в коридор, оставив за ней бесчувственного охранника, и заложил ее снаружи засовом. Он ухмылялся от уха до уха: все прошло лучше, чем он смел надеяться.
– Да, сбили мы их с толку! – радостно сказал он. – Они не только ничего не поймут, но и не смогут ничего сообразить на протяжении… Как долго длятся зрительные заклятия, Таншар?
– Несколько дней, если для их снятия не использовать магию. – У Таншара был усталый голос. – Однако, если чародей использует против них свою силу, он проткнет их, как иголка шелк. А потому нам следует поспешить.
– Ну, не знаю, – сказал Шарбараз голосом Птардака. – Когда дихган перестанет выглядеть, как я, и снова станет самим собой, они вполне могут посчитать, что он – это я, принявший его облик с помощью волшебства и пытающийся убежать. Хороший вы завязали узелок! – Он засмеялся радостным смехом человека, который давно не смеялся. – Но мудрый Таншар прав: не следует подвергать его волшебство излишним испытаниям. – Он подбежал к двери, ведущей из опочивальни.
– Величайший… то есть временно муж мой, помни о своей хромоте, – сказала Динак. – Не надо забывать о ней, иначе наш замысел могут раскрыть.
Шарбараз поклонился.
– Госпожа, ты права, – сказал он, хотя обликом споим Динак в данный момент менее всего походила на госпожу. – Я запомню. – Он подобрал с пола палку Птардака и весьма убедительно изобразил человека со сломанной лодыжкой. – А теперь прочь отсюда!
Шарбараз не забыл закрыть дверь опочивальни Птардака на наружный засов, Абивард одобрительно кивнул; теперь, когда опочивальня фактически стала выходом с женской половины, ни один дихган не оставил бы ее открытой, чтобы женщины как-нибудь не выбрались наружу без его ведома.
– Куда теперь? – вполголоса спросил Шарбараз, со стуком опустив засов.
– На конюшню, – так же тихо ответил Абивард. – Встаньте рядом со мной и делайте вид, будто вы ведете меня, а не наоборот. Таншар, Динак, идите позади: вы все же наши вассалы.
Домочадцы Птардака приняли беглецов за тех, кем они выглядели. Одного напоминания Шарбаразу оказалось достаточно: хромал он вполне убедительно. Он дружески приветствовал родственников и слуг Птардака; если он никого из них не назвал по имени, то в кратком разговоре это было вполне уместно – а все разговоры он делал очень краткими.
Однако на конюшне один из конюхов, занимавшийся лошадьми Абиварда, удивленно поднял голову:
– Ты редко появляешься здесь без лука и охотничьего копья, о повелитель.
Разве ты не едешь на охоту?
Абивард застыл, последними словами ругая себя за глупость. Так тщательно готовились – и из-за мелкого просчета все пропало! Но Шарбараз спокойно ответил:
– Нет, мы отправляемся в деревню Гайи, на восток. Дихган Абивард спрашивал о тамошней системе ганатов, поскольку она далеко отстоит от реки Хьюджа, а он хочет сделать такую же вдоль Век-Руда. Я решил, что проще показать ему, чем рассказывать. Что скажешь?
– Я? – Конюх сначала опешил, а потом улыбнулся:
– О повелитель, я мало что смыслю в ганатах, поэтому не могу сказать ничего. – Он посмотрел на Абиварда: Седлать коней, повелитель?
– Да, и вьючных мы тоже возьмем, – ответил Абивард, чувствуя огромное облегчение от того, что Шарбараз оказался сообразительнее его. И на него произвело сильное впечатление столь хорошее знакомство Шарбараза с наделом Птардака. Он продолжил:
– Возможно, мне придется заночевать в этом, как его, Гайи, а утром еще раз взглянуть на ганаты.
– Там есть караван-сарай, повелитель, – с легким упреком произнес конюх.
Абивард сложил руки на груди. Конюх вопросительно посмотрел на того, кого считал Птардаком.
– Как ему будет угодно, – ответил Шарбараз; именно так ответил бы и Птардак. Абиварду стоило больших усилий не рассмеяться.
Конюх покорно кивнул и обратился к Динак:
– А ты будешь из тех, что прискакали ночью много дней назад? Извини, но с тех пор я тебя почти не видел и забыл, который из тех коней твой. – Он показал на три стойла в конце ряда.
Динак не успела – точнее, не успел – ответить (или впасть в панику и не ответить). На выручку вновь Пришел Шарбараз:
– Это не тот ли гнедой мерин со шрамом на боку?
– Так точно, о повелитель! – ответила Динак мужским голосом, добытым волшебным путем.
Конюх окинул Шарбараза взглядом, полным восхищения:
– О повелитель, никто не скажет, что у тебя плохая память на лошадей.
Птардак-Шарбараз принял чрезвычайно самодовольный вид.
Конь, принадлежавший человеку Смердиса, слегка фыркнул, когда Динак взобралась на него. Так же поступил и конь Птардака, когда его оседлал Шарбараз. Если люди были введены в заблуждение, то лошади понимали все.
Шарбараз без труда успокоил своего коня. Динак пришлось труднее: с тех пор как она стала взрослой женщиной, ей лишь раз довелось ездить верхом – в свадебном кортеже, направлявшемся в Налгис-Краг. Но она справилась. Четверо всадников начали спуск по крутой извилистой тропе к подножию Налги-Крага.
– Ей-Богу, по-моему, получилось, – выдохнул Абивард при виде приближающейся равнины. Он обратился к Шарбаразу, который в обличье Птардака возглавлял процессию:
– Повелитель… то есть величайший, откуда ты так много знаешь о деревне Гайи и ее ганатах? Я и аркета не поставлю на то, что настоящий Птардак знает хотя бы часть этого.
– Отец приучил меня знакомиться с державой и ее наделами еще до того, как у меня начала пробиваться борода, чтобы я узнал Макуран, прежде чем стану править им, – ответил Шарбараз. Его усмешка была не очень веселой. – Мне предоставилась возможность изучить надел Налгис-Краг, точнее, его крепость, лучше, чем хотелось бы.
– Мой отец был прав, – сказал Абивард. – Из тебя получится замечательный Царь Царей для Макурана.
– Твой отец не Годарс ли из надела Век-Руд? – спросил Шарбараз и сам же ответил:
– Да, конечно, ведь ты брат Динак, Годарс погиб в степи вместе со всем войском?
– Да, величайший, вместе с моим родным братом и тремя сводными.
Шарбараз покачал головой:
– Победа на Пардрайе была бы блистательной. Но поражение, которое мы потерпели… Лучше было вовсе не затевать этот поход. Но если вопрос стоял «ударить или выждать?», отец всегда предпочитал ударить.
И тут его конь вышел на равнину. Шарбараз пустил коня быстрой рысью.