— Жаль, что я не помню.
— Обязательно вспомнишь, — уверенно сказал он.
Шана хотела бы разделить его уверенность, но не знала, есть ли у них будущее — с такой зияющей дырой в прошлом.
— А если у меня не получится?
— Начнем работать над новыми воспоминаниями, здесь и сейчас.
Чак наклонился ближе и прошептал ей это на ухо. Он прикоснулся губами к ее шее, и по коже Шаны пробежали мурашки удовольствия. Жар его дыхания разжигал в ней ответное тепло. Губы Чака коснулись ее ключицы. Он отодвинул вырез ее шелковой блузки, и каждый его поцелуй был более соблазнительным, чем предыдущий. Руки Шаны сжались в кулаки, она сдерживала желание прижаться к нему всем телом. Вместо этого она отдалась ощущениям, которые он пробуждал. Его губы скользнули по ее шее, коснулись мочки уха. Шана запрокинула голову, позволяя Чаку ласкать ее плечи и шею.
Наконец их губы встретились, но Чак не торопился ворваться в ее рот страстным поцелуем. Приоткрыв губы, он ждал, когда она сделает первый шаг. Шану переполняло желание, однако страх был сильнее. И все же она решилась первой поцеловать его. Как только она подалась вперед, Чак отстранился.
— Это несправедливо, — возразила она, задыхаясь от желания.
Но, возможно, ей следовало отступить. Этот парень мог оказаться таким же лгуном, как ее отец.
— Ты знаешь, как целовать меня, чтобы вывернуть наизнанку. Но я мало что знаю о тебе.
Чак широко развел руки.
— Я охотно пожертвую свое тело для твоих экспериментов.
— Я просто чувствую, что мы находимся в неравных условиях из‑за моей амнезии.
Чак отстранился, поглаживая ее волосы, но также давая ей пространство.
— Судя по тому, как ты меня поцеловала, мне показалось, что ты тоже меня знаешь.
Шана снова взяла чашку и помешала ложкой мороженое.
— Часть меня задается вопросом: долго ли мы будем просто целоваться, пока ты уважаешь мою потребность в пространстве, или мы оба наплюем на осторожность?
— Как бы мне ни хотелось заняться с тобой любовью, я понимаю, что ты не готова к этому. Я не стану торопить тебя, но как только ты поймешь, что хочешь этого…
В его голосе прозвучало обещание.
— Сколько ты готов ждать?
Шана не была уверена, каким должен быть его ответ. Часть ее жаждала узнать, каково это — провести ночь в его объятиях. Что, если страсть разблокирует ее воспоминания? Но ее рациональная сторона знала, что сдаваться сейчас, до того как она узнает все, что ей нужно знать, вероятно, было неразумно.
— Столько, сколько потребуется.
Чак нежно поцеловал ее в губы и придвинул к ней чашку с мороженым.
— Спокойной ночи, Шана.
Алайна уставилась в свою тарелку с рагу, стараясь не смотреть на Эйдена. Она боялась, что мать и отчим заметят ее переживания или, что еще хуже, заметят ее интерес к парню, сидящему напротив. У них была какая‑то навязчивая идея сделать их всех семьей, как будто этого можно было достигнуть, завтракая, обедая и ужиная за одним столом.
Вздохнув, Алайна помешала рагу в надежде, что никто не удивится ее молчанию. Она еще не была готова поделиться с ними своими чувствами к Эйдену, и она была уверена, что они это не одобрят. Особенно ее старший брат. К счастью, Чак ничего не знал.
Ковыряя вилкой рагу, Алайна рассеянно слушала, как мама и Джек говорят о Шане и Чаке. Эйден, как и всегда, был невозмутим и спокоен. Она украдкой взглянула на него сквозь ресницы.
Длинный кухонный стол был слишком велик для них четверых. Впрочем, все в этом доме было большим, да и сам он был огромным. Казалось, в нем можно разместить половину Анкориджа. Джек Стил построил этот дом, рассчитывая, что все его дети будут жить с ним под одной крышей, однако почти все они давно обзавелись собственным жильем. В доме Стилов остались старший сын Джека — Бродерик жил в отдельных апартаментах с Гленной и их маленькой дочкой — и Эйден.
Алайна почувствовала взгляд сводного брата. Тот украдкой улыбнулся ей. Она постаралась не краснеть и улыбнулась в ответ. Эйден мотнул головой в сторону двери.
Неужели он действительно просит ее пойти с ним?
Сердце подскочило к горлу. Она быстро кивнула. Эйден поднял палец, показывая, что она должна подождать. Эйден отодвинул стул, поставил тарелку в раковину и направился в свою комнату.
Разговор за столом прекратился, и у Алайны перехватило дыхание. Отчим откинулся на спинку стула, отложил нож и вилку, затем встал и пошел вслед за сыном.
Алайна чуть слышно чертыхнулась — в этом огромном доме почти невозможно было остаться вдвоем. Расстроенная, она стащила с коленей льняную салфетку и бросила ее рядом с тарелкой, собираясь уйти.
Джинни положила руку ей на запястье.
— Подожди минутку. Давай поговорим.
Что‑то в голосе матери вызвало тревогу. Алайна настороженно посмотрела на маму.
— Насчет чего?
— Ты и Эйден.
Щеки залила краска стыда.
— Нет никаких нас с Эйденом, — заявила Алайна и опустила глаза. Выдержав паузу, она спросила: — А что, если бы и были? Чем мы отличаемся от Гленны и Бродерика?
Мать обняла Алайну за плечи.
— Не нужно обороняться. Я просто хочу убедиться, что никто не пострадает… и что никто не забеременеет до того, как будет готов.
— Мам! — прорычала Алайна, вскакивая со стула. — Я понимаю, что ты беспокоишься, но мне девятнадцать! Ты должна доверять мне.
Лицо горело. Она не привыкла обсуждать с матерью такие вещи, и это ее смущало.
На самом деле, когда она помчалась в свою комнату, Алайна была полна решимости найти шанс встретиться с Эйденом. Наедине.
Уйти от Шаны накануне было нелегко, но Чак знал, что очень важно дождаться подходящего момента, чтобы сделать свой ход. Он не хотел, чтобы она ушла. Ставки были слишком высоки.
Хотя ожидание чуть не убило его. Сегодня четвертая годовщина их свадьбы, кажется, идеальный момент? Он надеялся на это.
Чак весь день строил планы, а Шана сидела за компьютером, задумчивая и сосредоточенная. Он купил ей подарок. Ей понравился браслет с бриллиантовым сердцем, который он подарил, поэтому решил связаться с одним ювелиром из Техаса. Он специализировался на эклектичных изделиях в стиле кантри.
После пробежки вниз по лестнице Чак пробрался в их домашний офис и достал свой пиджак, где спрятал подарок. Шана сидела за столом, печатая на клавиатуре, из колонок тихо звучала гитара.
Словно почувствовав его взгляд, Шана подняла глаза от компьютера.
— Отлично выглядишь. У тебя встреча? — Она вновь взглянула на экран. — Уже довольно поздно. Намечается деловой ужин?
— Вообще‑то свидание с моей женой.
Шана улыбнулась, откинула с лица прядь светло‑медовых волос. Ее безымянный палец без кольца служил напоминанием о том, что она все еще не полностью приняла их брак.
— Что за особый случай?
Чак вошел в комнату, его ковбойские сапоги мягко стучали по ковру.
— Сегодня наша годовщина.
Шана выпрямилась за столом, быстро моргая.
— Годовщина свадьбы?
— Четвертая.
Чак сел на край стола, его нога касалась ее колена.
— Четвертая… — проговорила Шана дрожащим голосом. — Разве это не мужья обычно такое забывают?
Чак знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она пытается шутить, чтобы скрыть волнение. В надежде разрядить обстановку он достал из внутреннего кармана пиджака подарок — плоскую коробочку с голубой лентой, на которой блестели подковы — логотип производителя.
Шана взяла подарок, положила его на стол перед собой.
— Ты такой щедрый.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Она осторожно потянула ленту, медленно открывая подарок, как всегда в праздники, подняла крышку и увидела оловянное ожерелье с бриллиантами и крупным перуанским опалом в форме капли.
— Восхитительно!
— Моя мать и сестры обожают украшения этого мастера из Техаса. Он делает необычные вещи в стиле кантри.
— Спасибо. Это очень мило.
Шана встала, положила руку Чаку на плечо и поцеловала его.
Ее губы были нежными и знакомыми. Легкое прикосновение ее языка к его губам пробудило в нем желание. Поцелуй не был настойчивым, их тела даже не соприкасались, но эта женщина всегда доводила его до исступления. Она задержала поцелуй еще на мгновение, прежде чем отпустить, в ее глазах горело голубое пламя.
Чак не настаивал на большем. У них впереди целая ночь.
— У меня запланирован вечер для нас. Наденешь ожерелье?
— Свидание сегодня вечером?
— Да, празднование годовщины. Первое для тебя, и, надеюсь, ты его запомнишь. Есть проблема?
Ее улыбка увяла.
— Вообще‑то у меня другие планы.
Шана показала на экран компьютера.
— Сегодня моя работа принесла результаты. Появилась зацепка по делу.
— Зацепка? — Чак почти забыл, что просил ее об этом. Он не ожидал результатов так скоро.
— Перекрестные ссылки на электронные письма Миллы Джонс и банковские выписки. Одно имя упоминается несколько раз, что странно, учитывая, что она не жила здесь долго.
— Банковские выписки? Интересно.
Чак старался сосредоточиться на ее словах, не отвлекаясь на дразнящий аромат духов.
— Операции по банковским картам от него к ней, передвижение денег. Конечно, это не точно, поскольку подставные корпорации знают, как скрывать, кто на самом деле стоит за деньгами.
Шана взяла распечатку.
— Так или иначе, у меня есть наводка, что этот человек живет в местном мотеле. Если это подтвердится, я смогу отследить больше его передвижений.
— Что ты задумала? — Внезапно это дело стало казаться более сложным и опасным, чем он ожидал. Чак не хотел, чтобы Шана копалась в прошлом людей, которые могут потом затаить обиду.
— Я иду в засаду.
В одиночку?! Чак скинул пиджак, решив провести вечер с ней.
— Мои планы на празднование годовщины изменились — я иду с тобой.
Новая гардеробная была больше, чем ее старая квартира. Шана стояла на пороге и мысленно возвращалась в свою старую тесную студию — последнее место, которое она помнила. Вещи хранились в коробках под кроватью. Теперь перед ней была целая стена стеллажей для обуви, свитеров, джинсов, две стены с рядами разнообразной одежды на вешалках. А посередине — комод с отделениями для драгоценностей и аксессуаров.