Слова Чака пролились бальзамом, успокаивая старые раны.
— Спасибо тебе…
— Я еще не закончил. Я люблю тебя, Шана Миккельсон. — Его слова звучали убедительно. — Я люблю тебя больше, чем свою работу, больше, чем кого‑либо еще, больше, чем жизнь. И если ты позволишь мне, я хочу провести остаток дней с тобой.
Шана сняла перчатки и закрыла лицо ладонями.
— О, Чак, я тоже тебя люблю, и мне так жаль, что я причинила тебе боль. Мы должны были утешать друг друга — ты пытался утешить меня, — а я оттолкнула тебя в то время, когда твое сердце болело.
— Тебе не нужно извиняться.
— Знаю. Я не меньше тебя виновата в нашем разрыве.
Чак нахмурился.
— Остальные воспоминания вернулись?
— Не все. Но я вспомнила тот день, когда мы поженились, и другие счастливые моменты. Мы никогда не переставали любить друг друга, а значит, за этот брак стоит бороться.
Из груди Чака вырвался выдох облегчения.
— Я чертовски рад слышать это.
— Я должна была поверить в тебя. Теперь я знаю, что ты хороший человек. — Шана наклонилась вперед, прислонившись лбом к его лбу. — Я хочу быть твоей женой. Навсегда.
Шана потянула его за руку, привлекая к себе, и поцеловала.
— Я счастлив и рад слышать это, потому что чертовски сильно люблю тебя, — проговорил Чак, прерывая поцелуй. — Я не могу представить свою жизнь без тебя.
Шана должна была знать.
— А что, если у нас никогда не будет детей?
— Значит, не будет. Я могу справиться с чем угодно, пока ты рядом. — Чак медленно и благоговейно поцеловал ее. — У меня есть идеи для нашего будущего, и я хочу услышать твои.
Улыбка озарила его лицо.
— С нетерпением жду, чтобы их услышать.
— Давай вернемся домой.
Эпилог
Месяц спустя
Чак расправил атласное одеяло, накрывая себя и жену. Вагон слегка покачивался, пока поезд пересекал бескрайние канадские леса.
У них с Шаной было много романтических путешествий, но это превзошло их все. Отныне поезда занимали особое место в его сердце, после того, как состоялось их примирение в салоне старинного паровоза на стимпанк‑вечеринке месяц назад.
За последние несколько недель многое изменилось, они старались выполнить свои обещания строить новую жизнь вместе. Чак решил сменить работу. Он принял на себя обязанности по надзору за трубопроводами в Северной Дакоте, хотя для его карьеры этот пост был ступенью ниже. Он и Шана выбрали этот способ путешествия для романтического отдыха во время их поездки в дом, в который они скоро переедут насовсем. Офис в Северной Дакоте не имел такого престижа или стольких подразделений в подчинении, но Чак все равно был взволнован переменами. И все же их брак был его главным приоритетом.
Чак знал, что вдали от родного дома ему проще будет сосредоточиться на личных отношениях. Без сомнения, он любил свою семью, но их постоянное присутствие в их доме, в их жизни порой утомляло. Конечно, они не перестанут видеться по праздникам, а корпоративный самолет позволит легко посещать важные семейные мероприятия. Но главное — у них будет свой дом, свое пространство.
— Не могу поверить, что ты делаешь это для меня, — прошептала Шана, уткнувшись носом в его шею.
— Для нас.
— Я никогда не устану это слушать.
— Буду знать. — Чак провел рукой по ее спине, наслаждаясь прикосновением к шелковистой коже. — Я люблю все в тебе и готов говорить об этом каждый день.
— Хм… — вздохнула Шана, скользнув голой ногой по его ноге. — И я люблю тебя. И жизнь, которую мы строим вместе.
В Северной Дакоте она подыскала себе место со свободным графиком в частном детективном агентстве и в следующем месяце собиралась приступить к работе. Шана мечтала реализовать свои профессиональные навыки, а также иметь время для путешествий. Она все еще расследовала исчезновение Миллы Джонс и прошлое Лайла, брата Джинни.
Шана и Чак вместе приспосабливались к новому образу жизни, и это еще больше сближало их. Они получили второй шанс на счастье, и оба были полны решимости использовать его по максимуму.
Шана постепенно вспоминала прошлое. Чак заполнял пробелы, на этот раз ничего не скрывая. Они строили будущее на прочном фундаменте.
Чак потянулся за розой из вазы у их кровати. Впереди у них была целая жизнь для романтики.